Глава 8

Найл вышел из задней двери автомобиля и уставился на здание, где жила Хлоя. Черт, у него появилась привычка появляться у нее без приглашения.

И, как и вчерашним утром, она не будет довольна. Учитывая, как он закончил их совместное времяпрепровождение. Найл вернулся в магазин, когда она закончила с покупками, и отвез ее домой. А затем направился прямиком в отель, где продолжил быть полным идиотом.

Салон красоты, модный бутик были наиболее извращенными формами мазохизма. И, поскольку это он водил Хлою по всем этим местам, пусть и по просьбе Морган, именно он здесь мог считаться больным ублюдком.

Когда она поднялась из кресла стилиста и после вышла из примерочной в магазине, он потерял дар речи – и разозлился. Девушка была чертовски прекрасна. Ходячий дышащий оргазм для глаз.

Найл всегда замечал ее красоту. Была ли она яркой и броской, как у женщин, с которыми он обычно спал? Нет, но ее мог заметить любой, кто посмотрел бы на Хлою. Ее прекрасные изумрудные выразительные глаза, которые светились, словно новогодние гирлянды от радости и темнели как непроходимые чащи от боли. Высокие скулы, сделать которые у хирургов стоило другим женщинам целое состояние. Рот – о боги – этот рот. Нежный, широкий, полный и так греховно изогнутый, что один взгляд на него мог возбудить мужчину до боли в яйцах. И ее тело.

Его пальцы сжались вокруг телефона, который он забыл ей отдать. Хлоя родилась на несколько столетий позже, чтобы ее роскошную, манящую фигуру могли оценить по достоинству. Ибо живи она в период Ренессанса – Боттичелли и Караваджо умоляли бы запечатлеть ее совершенное тело и обессмертить ее чувственность и красоту.

Сейчас же, благодаря стилисту и модному консультанту, эта красота больше не скрывалась под ужасными неприглядными прическами и старомодными тряпками. Вчера она напомнила богатых, материалистичных, голодных женщин, хотевших его только ради его банковской карты, связей в шоу-бизнесе и оргазмов, которые он способен был подарить.

В тот момент, когда Хлоя поднялась из кресла стилиста, такая прекрасная, что могла остановить движение на загруженных улицах Бостона, Найл боролся с сохранившим бы ему рассудок желанием уйти прочь, убраться вместе со своей гордостью и честностью, пока он еще мог. Потому что останься он, ничто на земле не удержало бы его от того, чтобы прижать ее к ближайшей плоской поверхности – столу, прилавку, полу, стене – и трахать ее, пока они оба бы не ослабели и перестали двигаться.

Вместо этого Найл остался и хмуро следовал плану, помогая ей заполучить мужчину мечты. Потом он уйдет, не оглядываясь, выполнив свои обязательства перед Морган.

Вот только он почти поимел это обещание во всех позах в той примерочной. Просьба Майкла была самой последней мыслью в его голове, когда Хлоя стояла там перед ним как чистый секс в своем лифчике и трусиках. Вариант «не касаться» не рассматривался. Потребность погладить, потереть – попробовать, черт побери – была просто примитивной, и у него не было сил сопротивляться. Проклятье, он даже не пытался.

Потерев лицо рукой, мужчина поднялся по лестнице к зданию, будто ему предстояла встреча с палачом, а не с невысокой женщиной с острым умом и еще более острым языком. Если подумать, разница была не такой уж и большой. Один ставил мужчин на колени, отрубая им головы, другая – ударом по яйцам.

Опять в его голове пронеслась вспышка мазохизма. Приблизившись к двери Хлои в десять утра воскресенья, ему следовало бы прикрыть чем-нибудь жизненно важные органы. Но ничто не помешало ему постучать и ждать – надеяться, что она откроет.

Мгновением позже дверь открылась.

Хлоя воззрилась на него с нечитаемым лицом.

– Можно зайти? – спросил Найл после затянувшегося молчания.

Ее глаза немного сузились, но, дернув плечом, девушка отступила назад, позволяя ему войти. Он проследовал за ней в гостиную, не в силах оторвать взгляд от покачиваний ее бедер в неосознанно чувственном ритме под парой мягких пижамных брюк. Его ладони зачесались от желания лечь на упругие изгибы, проникнуть под ее майку и обхватить совершенную грудь, затеребить соски до состояния твердых вершин как вчера. Господи, какой же она была отзывчивой.

Черт, таким макаром он разложит ее на этом диване, широко разведя ее ноги, открытую и влажную для него.

– Из-за тебя, – добавил Найл скрипучим от картинок голой ее в его голове голосом. Когда она изогнула бровь, он продолжил. – Это же был твой вопрос. Почему я здесь. И мой ответ – из-за тебя. Мне не нравится, как мы расстались вчера. – Он помолчал. – Мне не нравится, как мы общаемся с тех пор, как снова встретились. Когда-то мы были близкими... друзьями. Я хочу вернуть это. Я хочу вернуть тебя.

Хлоя скрестила руки на груди, и ему не понравилась уязвимость этого жеста. Потому что это он был причиной ее неуверенности.

– Почему ты вычеркнул меня из своей жизни? – прошептала она. – Ты был нужен мне после смерти Майкла, а ты вычеркнул меня, как будто я была неверным словом в одном из твоих контрактов.

Прикрыв на секунду глаза, Найл стиснул зубы. Хлоя заслуживала правды. Какой бы ужасной и эгоистичной она ни была, девушка заслуживала знать, почему он отдалился от нее.

По крайне мере, большую ее часть.

Как Найл мог признаться ей, что, если бы он не думал своим членом в ту дождливую ночь, это он бы вел машину, а не Майкл. Но, так как он покинул вечеринку с безымянной безликой женщиной, его лучший друг оказался за рулем. Неправильно, но вина продолжала пожирать его душу – а то, что родители Майкла тоже винили его, совсем не помогало в этой ситуации. Нет, он не мог сказать Хлое, что пока ее брат умирал в покореженном железе, он трахался.

Но ему надо было кое-что сказать. Если он не скажет, эта... эта зияющая темная бездна всегда будет стоять между ними.

– В ту ночь, когда ты пришла ко мне, это был не секс. Когда я понял, что ты девственница, мне следовало остановиться и отправить тебя домой. Но я этого не сделал. Я использовал тебя совсем не нежно. Трахнул тебя, и алкоголь, скорбь не являлись весомыми обстоятельствами, чтобы я взял тебя той ночью, особенно с учетом твоей девственности и неопытности. Я требовал от тебя вещей, на которые не имел права. И потребовал бы этого снова, если бы ты не ушла на следующее утро.

Снова. И снова. И снова.

– Ты была сестрой Майкла, а я предал и его, и тебя. Думаешь, я не замечал твоей влюбленности в меня? Я воспользовался ситуацией, а ты заслуживала намного большего. – И судя по просьбе в письме, Майкл, очевидно, был того же мнения. – Ты все еще заслуживаешь чего-то большего, – пробормотал Найл.

Он намеренно придвинулся ближе, давая ей время убежать от него. Но Хлоя осталась на месте, хоть и окаменела, когда он провел костяшками по ее челюсти. Ему следовало податься назад и отойти, но вместо этого он положил палец на пухлый изгиб ее нижней губы. И обозвал себя всеми возможными ругательствами за ревность к собственному пальцу.

– Я хочу этого для тебя. Майкл хотел этого для тебя. Жили долго и счастливо. Сказку.

– А что насчет моих желаний? – прошептала девушка.

Найл сузил глаза, сильнее нажав на ее плоть, в то время как его член пытался сделать себе татуировку в виде молнии от его джинсов.

– Беннет. Ты хочешь Беннета, – прорычал он, напоминая и ей, и себе. Выругавшись, он отдернул руку от ее лица и провел по голове. Казалось, что каждый раз, когда он ее касался, его здравый смысл уходил на каникулы, оставляя его член за главного. – Мы можем объявить перемирие на сегодня, Хлоя? Я могу опять стать подонком завтра, но сегодня... проведи со мной время.

Прошли долгие, напряженные мгновения, прежде чем она, наконец, кивнула.

– Ладно.

Свирепое удовольствие наполнило его.

– Отлично, – протянул Найл. – Ты уже ела?

– Еще нет.

– Тогда сначала позавтракаем, а потом решим, чем займемся.

Хлоя опять кивнула.

– Хорошо, – повторила она. – Пойду, оденусь.

Когда она проходила мимо него, Найл схватил ее за предплечье. Это маленькое, простое прикосновение к такой безобидной части ее тела заставило его пожелать зарыться пальцами в ее волосы, оттянуть их назад и взять ее рот так, как он мечтал взять ее тело.

Хлоя остановилась, взглянула на его руку.

– Я забыл отдать тебе кое-что. – Он достал из кармана пальто ее телефон и сунул его ей в руку. – Извини. За вчерашнее, – сказал Найл, обхватывая ее пальцы своими. Когда она подняла на него глаза, он продолжил. – Но пойми меня. Я прошу прощения не за то, что прикоснулся к тебе. Или попробовал тебя. На протяжении трех лет я пытался убедить себя, что не должен чувствовать вину за то, что переспал с тобой. Потому что я не должен был. Но большая часть моей вины происходит из того, что я не жалею об этом.

Он отпустил ее, увеличивая расстояние между ними, прежде чем у него появилась возможность сделать что-то глупое.

Например, потянуть ее наверх и потеряться в ее руках, рте, в узком сладком естестве.

Эта его идея – провести весь день с ней – была одним большим пиз**цом, на который он сам подписался. Если бы у него был мозг, Найл бы вышел сейчас из квартиры и не появился здесь, пока не пришло бы время сопровождать ее на вечеринку к Беннету. Да, вот это было бы разумным действием.

– Одевайся. Я подожду.

– Коньки? Серьезно?

Найл осмотрел покрытый льдом пруд, который уже был заполнен людьми всех возрастов. Лягушачий пруд в парке Бостон-Коммон. Так рано утром рождественские гирлянды еще не зажглись, но воздух был наполнен восторженным визгом детишек, довольным смехом и праздничной музыкой.

И все же...

– Когда я сказал, что ты можешь решить, куда мы пойдем, я думал о чем-то не на открытом воздухе, а теплом... на земле, а не льду.

Хлоя глянула на него, оторвавшись от шнуровки коньков, и улыбнулась. Радость в ее широкой улыбке застала его врасплох. Найл не видел этого открытого, несдерживаемого счастья с тех пор, как вернулся. В прошлом она никогда не сдерживала свое удовольствие с ним. И для мальчишки, а позже и мужчины, которого не очень замечали, и тем более приветствовали в его доме, ее улыбка была бесценной.