Глава 12

КЛАУДИЯ 

3 дня спустя

— Давай попробуем еще раз, — говорю я Кэйлу. — Вода, — я провожу пальцами под краном в раковине в ванной. — Вооооо-даааа.

— Клау-да, — Кэйл грохочет своим глубоким, откровенно сексуальным голосом. — Клау-да Кэйл, — его рука скользит вокруг моей талии, большая и ошеломляюще теплая на моей коже.

Легким щелчком я смахиваю с кончиков своих пальцев капельки воды прямо ему в лицо.

— Ты хреново играешь. Я знаю, ты понимаешь меня. Просто ты специально вредничаешь, не так ли? — но обнаруживаю, что мои губы все равно растягиваются в улыбку. — Упрямый и кокетливый.

Трудно долго злиться на Кэйла, когда он показывает озорную сторону. Этим утром у меня на удивление хорошее настроение, несмотря на мои ужасные сны. Пока я закрываю кран, мне приходит на ум, что, возможно, все дело в самом Кэйле. С тех пор, как Кэйл нашел меня, прошло всего несколько дней, но, как ни странно, это были удивительно легкие дни. Я сыта, у меня есть вода, чтобы помыться и утолить жажду, и теплое место, где по ночам можно спокойно спать, свернувшись калачиком против Кэйла. В одном из шкафчиков я нашла старую униформу вахтера, и хотя она тонкая, как бумага, и, вероятно, порвется в клочья при любом неверном движении, это все-таки одежда. Это новое здание в какой-то степени даже милое, и еще здесь тихо.

Единственное, чего не хватает, — это Эми. Саши тоже, но о ней я переживаю меньше из-за ее способности позаботиться о себе. Мне не дает покоя мысли об умирающей с голоду Эми, но я не могу заставить Кэйла доставить меня обратно в город. Ради меня он готов на многое, но не думаю, что это обсуждается.

Так что я коротаю время с Кэйлом, и, к моему удивлению, он… отличный компаньон. Его глаза переключаются в черный цвет все реже и реже, и у него не было еще никаких инцидентов безумия. Такое ощущение, что, чем дольше он рядом со мной, тем спокойней он становится. Меня это устраивает. Он не пытался меня насиловать или прикасаться ко мне посреди ночи, когда думает, что я сплю. Без сомнения, он ведет себя услужливо и кокетливо, однако на одном простом «нет» все заканчивается. Рядом с ним я чувствую себя очень комфортно, и я даже подумать не могла, что когда-нибудь скажу это о драконе. Хоть мы и мало общаемся, но все равно я чувствую себя… балованной. Желанной. Знаю, это дико, но я не могу этого отрицать.

Например, сегодня.

Когда я проснулась этим утром, он тут же изменился в свою человеческую форму, после чего следующие несколько минут провел, проверяя мои царапины и синяки, будто ничего нет важнее, чем убедиться, что я в порядке. И это… казалось таким милым. Прошло уже много времени с тех пор, как кто-то хлопотал надо мной. С Сашей и Эми мне приходится быть сильной, той, которая остается хладнокровной несмотря ни на что. Я должна о них заботиться, поэтому я не могу останавливаться, скулить о порезах и синяках, или же если валюсь с ног от усталости. С Кэйлом… все иначе. Я не обязана быть большой и сильной, ведь я совсем не такая. По крайней мере, не по сравнению с ним. А все, чего он хочет, — это заботиться обо мне.

Такое отношение мне нравится все больше и больше.

Конечно, не все было приятно в ходе его небольшого обследования. Он исследовал царапины на моей груди с такой же страстной интенсивностью, что и оставлял царапины на моих руках и ногах. Ощущения боли вынуждало меня слегка ерзать, тем не менее, возбуждение это в нем не вызывало.

И это, на самом деле, особенно иронично, ведь я определенно возбуждалась. Его проверки, его внимание и сосредоточенность на мне все больше и больше забирается мне в душу. Нельзя сказать, что это неприятно, и… я просто выжидаю, прикидывая, к чему это приведет. Мне кажется, что я совсем чокнулась, раз расцениваю эти его ухаживания за мной как причудливую форму прелюдии, но ничего не могу с этим поделать. Хотя, об этом мне волноваться не следует; Кэйл просто хочет быть уверенным, что со мной все в порядке. Порой мне кажется, что это странное влечение, которое я испытываю, лишь мои выдумки, но вместе с тем… бессмысленно отнекиваться от его эрекции.

Так что я позволяю Кэйлу суетиться вокруг меня и молчу. После того, как он убеждается, что я цела и невредима, он принимается гладить и ласкать мою кожу, повторяя мое имя, произнося его удовлетворенным тоном, который сулит мне уйма всего и… ничего.

Следовательно, отсюда возникает важность уроков общения. Мы должны придумать какой-то способ разговаривать.

Единственная проблема заключается в том, что Кэйл не кажется заинтересованным в изучении английского языка. Он отнимет у меня неимоверные силы, чтобы учить его, проявляя удивительное терпение, словно все это полностью необходимо. Однако очевидно, что он гораздо больше заинтересован ласкать меня, нежели научиться говорить. Даже сейчас он пропускает свои когти сквозь мои вьющиеся волосы. Он очарован ими.

От возмущения я испускаю раздраженное шипение и поворачиваюсь к нему.

— Ты даже не слушаешь?

— Клау-да, — в очередной раз бормочет он и принюхивается к моим волосам.

Сегодня его глаза ни разу не почернели, и поэтому в ответ я могу его спокойно немножко подразнить.

— Да? А как ты отнесешься к тому, если я проведу пальцами сквозь твои волосы, а?

Я поворачиваюсь к нему лицом и протягиваю руку к его рассыпанным по плечам бронзовым волосам, но потом останавливаюсь, так, на всякий случай. Когда он не проявляет какой-либо реакции, за исключением нетерпения, я снова прикасаюсь к его волосам. Структура вызывает удивление — она значительно жестче, чем у меня, несмотря на то, что волосы свободно ниспадают на плечи, а пряди кажутся вдвое гуще. Поверить не могу, насколько они восхитительны. По сравнению с его волосами, мои на ощупь похожи скорее на зубную нить. Видимо я провожу слишком много времени, лаская его волосы, потому что он закрывает глаза и начинает низко, утробно урчать — явный знак, что он очень наслаждается моими прикосновениями.

И, прикоснувшись к нему, я… не испытываю отвращения. Его волосы вызывают самый живой интерес, и я была бы не против поиграть с ними еще чуть-чуть. А также я была бы не против с помощью своих прикосновений выяснить, в чем еще он отличается. Его кожа на ощупь ощущается иной, необычной? А как насчет тех выдвижных шипов у него на локтях? Но все как-то не осмеливаюсь, потому что играть с ним — это все равно что, ну…, играть с огнем, хоть мне и неприятна ирония этой конкретной мысли.

Мне не следует его поощрять. Не стоит позволять ему считать, что ищу его внимания. Его почти постоянная эрекция выражала предельно ясно, что он от меня хочет, и я не уверена, могу ли я взамен ответить тем же. Так что я опускаю руки, и меня аж бесит, что при этом испытываю нотку сожаления. Поразительно, до чего чертовски хорошо мне становится от того, что кто-то счастлив просто находясь рядом со мной. Кэйл смотрит на меня так, словно лучше меня он никогда никого не видел. Мне не должно быть дела до того, что этот дракон — убийца, демон огня и пепла — обо мне думает.

Но когда он открывает глаза и его губы приподнимаются в этой полуулыбке, которая подражает моей собственной?

Мое глупое, безрассудное сердце замирает.

— Клау-да, — бормочет он снова, притягивая меня поближе к себе.

И поскольку я слаба, то позволяю ему прижать себя к нему, а мои груди сдавливаются о его грудь. У меня перехватывает дыхание, когда я смотрю на него. Он огромный, по крайней мере, на фут выше меня и с массивными плечами. Он с такой легкостью мог бы меня травмировать. Эрекция, которая врезается мне в живот, напоминает мне, что он может в любой момент одержать надо мной верх и взять то, чего хочет.

Однако он здесь, флиртует со мной своим странным драконьим образом. Дразнит.

Кэйл снова проводит пальцами сквозь мои волосы и наклоняется ко мне. Я закрываю глаза, гадая, собирается ли он поцеловать меня, и если да, какие будут ощущения. Неужели драконы умеют целоваться? А если он не умеет, то позволит мне показать ему, как это делается? Могу представить себе его реакцию на то, как прикладываюсь к его губам своими собственными.

Но он только наклоняется ко мне и делает вдох, принюхиваясь к моим волосам, словно это — самое прекрасное, что он когда-либо вдыхал.

— Клау-да, — он снова бормочет тихим и греховно хриплым голосом.

Эта дурацкая волна желания снова несется сквозь меня. Меня возбуждает дракон, и я должна признаться, что это немного беспокоит. Он не совсем человек даже в этой форме — его рост и большие размеры определенно не нормальны, а мощные линии его лица, и пестрость, покрывающая его кожу, не дают возможность оставаться не замеченными. Острые рога? Ну да, все же это ненормально. Но как по мне, то я начинаю привыкать к ним, и они становятся для меня нормальным явлением. То есть — я смотрю на него и ничего странного уже не вижу.

Это просто Кэйл.

Я отстраняюсь от него и выхожу из ванной, направляясь обратно в главную зону на верхнем этаже этого здания. Пока иду, я потираю руки и не оглядываюсь назад. Этого и не требуется, ведь я знаю, что Кэйл идет всего в нескольких шагах позади меня. У меня такое ощущение, что останься мы в этой маленькой ванной, головы у нас мыслями о воде будет заняты недолго. Непонятно почему, но всякий раз, когда мы оказываемся в той маленькой комнатке, он подбирается ко мне все ближе и ближе. А когда это происходит, мне трудно сосредоточиться на чем-то другом, кроме его близости.

Значит, просто нужно сменить обстановку.

Я выхожу на основной этаж и попадаю прямо в бассейн солнечного света. Я прохожу туда и, запрокинув голову вверх и закрыв глаза, упиваюсь теплым солнышком. Конструкции крыши в этом конце здания развалились, но стены в основном не повреждены, и вместо того, чтобы чувствовать себя загнанной в угол крысе, у меня почти полное ощущение, будто я нахожусь в очень громадном солярии. Мне это даже нравится. Это здание заброшено и загромождено всяким хламом, но это не бетонная щебенка и металлолом, как в предыдущем. И мне даже нравятся лианы и растительность, которые начали пролезать на каждом дюйме доступной поверхности. Это довольно красиво, ровно настолько, насколько вообще что-то может быть таким в выжженном Старом Далласе.