Глава 3

— Лейкопластырь «Маленькая мисс Ай»? Ты серьёзно? — засмеялся я, достав из коробки подарок и поняв, что внутри были запакованы игла и нить. — О, Боже, ты... ты сейчас хочешь мне напомнить о дне нашей первой встречи?

— О лучшем дне в моей жизни, — сказал Вон и я поднял бровь.

— Серьёзно?

Он кивнул.

— Серьезно.

Шикарная улыбка Вона тогда просто сразила меня наповал. И даже сейчас, через три года, она заставляет моё сердце сбиваться с ритма. А ещё эта улыбка напомнила мне момент, когда я увидел его впервые...

— Порез очень глубокий. Доктор Беннетт подойдёт буквально через несколько минут. Он наложит швы так, что вы будете, как новенький. — Медсестра приложила к ране у меня над глазом марлю и попросила подержать, а потом ушла, задвинув штору.

«Картер, пора уходить. Нет ничего унизительного в том, чтобы получить по физиономии футбольным мячом, брошенным одним из твоих учеников». Хорошо хоть единственными свидетелями моего стыда были только медсестра Кэти и доктор, делавший обход. Хотя, думаю, мои ученики никогда не дадут мне об этом забыть...

Послышался быстрый стук в перегородку, потом штору отодвинули и внутрь вошёл самый роскошный в мире мужчина. Высокий, где-то под 190 сантиметров ростом, с густой светлой шевелюрой, в белом халате с табличкой на левом нагрудном кармане, гласившей «Вон Беннетт, врач». Он просматривал мою карту и...

«О, Боже! Нет-нет, только не это! Он же не может быть моим врачом!»

— Картер Пирс? — спросил доктор Беннетт и поднял на меня взгляд. И тут в моих лёгких как-то разом закончился воздух. Глаза почти нереально сияющей синевы встретились с моими и мои щёки моментально залились румянцем. Я ничего не ответил, и доктор Беннетт нахмурился. — Медсестра сказала, что по внешним признакам у вас нет сотрясения. Но, может, вы чувствуете головокружение? Или слабость?

«О, да». Я чувствовал и головокружение, и слабость, только их причиной была совсем не травма головы, а скорее стоящий передо мной мужчина.

— Нет... то есть да, я — Картер, и нет, у меня нет сотрясения, — сказал я, заставив себя в конце концов говорить, но моя речь получилась ещё бессвязнее, чем ожидалось. Опустив глаза вниз, чтобы избежать его пристально-проникающего взгляда, я заметил, что кожа у меня на руках покрылась мурашками. «Боже, только бы он ничего не заметил! Может, он подумает, что я замёрз?»

— Давайте-ка, взглянем, — сказал он, коснувшись моих пальцев, державших марлю, и меня пробила дрожь. — С вами всё в порядке?

Я поднял глаза и его беспокойство заставило моё сердце забиться быстрее:

— А-а, да. Я... я в порядке.

Губы врача дёрнулись, будто он собирался что-то сказать, но вместо этого он снова сконцентрировался на марле, которую убирал от моего лба.

— Ох, какой глубокий порез, — сказал он, и я наклонился к нему немного ближе. Пока его пальцы легонько приподнимали чёлку в месте удара, я сидел, застыв, как статуя, и задержав дыхание. — Как же это случилось?

«Конечно, он должен был это спросить», — подумал я, когда он посмотрел на меня сверху вниз, а я попробовал вспомнить, как говорить связно.

— Хм... я... — он прошёлся пальцами по моей голове, и я замер на полуслове. Интересно, слышал ли он, как громко бьётся моё сердце? Я сомневался, что происходящее не было простым плодом моего воображения, но я был на сто процентов уверен, что его пальцы задержались на мне немного дольше, чем положено.

— Вы уверены, что вы чувствуете себя, — он остановился и убрал руку, — нормально?

Я открыл было рот для ответа, но доктор отвернулся и ногой подтянул к себе высокий стул. Когда стул остановился прямо перед местом, где я сидел на кушетке, доктор потянулся за металлическим лотком, поставил его рядом и уселся на стул, прямо между моих разведённых ног.

— Так как, вы говорите, получили этот порез? — спросил он, пытаясь отвлечь меня светской болтовнёй. Но обсуждать мои промахи, когда между ног у меня сидел супергорячий парень, совсем не входило в первую десятку вещей, которые «умереть, как хочется сделать».

— Я ничего не говорил, — сказал я, кидая взгляды на лоток, где лежала устрашающего вида игла, спиртовые тампоны, перчатки и... погодите-ка... — Это лейкопластырь «Маленькая мисс Ай»? (прим. пер.: на внешней части лейкопластыря нанесён рисунок выдуманного персонажа детской книги «Маленькая мисс Ай» (Little Miss Whoops), которая вечно попадала в передряги. См. рисунок в Интернете).

Когда доктор Беннетт, он же мужчина моей мечты, взялся надевать перчатки, у меня появились совершенно неприличная мысль о том, что я рад, что это не был осмотр простаты.

— Да, простите, но остались только они и... — он пожал плечами, и я почувствовал, что щёки снова заливает румянцем. «Боже, ну неужели на сегодня унижений недостаточно?» — она миленькая, не находите?

Я поднял бровь и отрицательно покачал головой, пробормотав:

— Ну, она не совсем мой тип.

Доктор Беннетт посмотрел на изображение перебинтованного синего персонажа на лейкопластыре.

— М-да, и не мой тоже. — После такого намёка моё сердце подскочило куда-то вверх, и оставалось там ровно до момента, когда он добавил: — Слишком синяя.

Я заставил себя тихо засмеяться его шутке, только чтобы не показать, что я на самом деле имел в виду. Этот парень заставлял меня нервничать. Чтобы перестать ёрзать, я даже плотно зажал ладони между ног. Ну, знаете, чтобы только не наброситься на него.

Он посмотрел на мои побелевшие костяшки и набрал в шприц лекарство.

— Обещаю, что наложу швы не так больно, как сам укол. Но я постараюсь сделать всё максимально безболезненно.

— О-о, всё нормально. То есть, я уже привык к иголкам.

— Правда? — сказал он, удерживая одной рукой мою голову. — Вы почувствуете укол на счёт три. Раз... два... три. — Игла проколола мне кожу, но я чувствовал только его прикосновение, отдававшее электрическими разрядами прямо в сердце. Если бы только можно было быть с ним вот так близко всегда, то ради этого можно было бы вытерпеть любую боль.

— Вы — любитель татуировок? — мягко спросил он, пока весь мой лоб начинал неметь.

— Что? А, нет-нет. — Я снова залился румянцем, а доктор закончил с уколом и убрал шприц. — Скажем так, с маленькой мисс Ай у меня много общего.

Доктор Беннетт засмеялся. Это был глубокий грудной смех, который эхом отозвался в каждой части моего тела.

— Значит, мы будем часто встречаться?

«В моих снах», — подумал я и сказал:

— Это может быть немного затратно.

— Верно. Свидание в отделении скорой помощи не из дешёвых.

«Он что флиртует со мной? Или это простая вежливость? А, может, это лекарство...»

Когда доктор Беннетт с иглой в руке снова повернулся на стуле ко мне лицом, я быстро прикрыл глаза. Слабаком я не был, но наблюдать, как врач зашивает мне лоб, было не тем зрелищем, которое хотелось бы видеть. И снова одной рукой он придерживал мою голову. Я был к нему так близко, что чувствовал запах его одеколона и мятного дыхания. Я сделал глубокий вдох и наполнил свои лёгкие его запахом. Он был опьяняющим, и сам доктор был опьяняющим, и у меня не было и тени сомнения, что, выйдя из больницы, я почувствую никогда не испытываемую ранее пустоту. Как такое возможно? Мы не были знакомы, и я никогда его раньше не видел. Он мог быть женат, возможно, дома его ждали пятеро детей и красавица-жена. От этой мысли мой желудок скрутило в тугой узел.

Может, он тоже это чувствовал? Как будто его сердце тянулось к моему, желая сплавиться воедино?

— И-и-и, всё готово, — сказал врач, прерывая мои размышления. Он убрал ладонь с моего лба, и я открыл глаза.

— Вы были правы. Быстро и не больно.

Доктор Беннетт достал из упаковки один лейкопластырь и заклеил им свежий шов у меня над бровью.

— Видите, у вас даже всё получилось.

— Доктор Беннетт, вы хотите сказать, что я даже круче маленькой мисс Ай?

Он прошёлся взглядом по моему лицу, а потом улыбнулся.

— Синий цвет вам идёт.

Ко мне снова вернулась чёртова дрожь, и я был почти благодарен, когда он отвернулся убрать лоток, снять перчатки и помыть руки.

Я подскочил с кушетки.

— Так что, доктор, я буду жить?

— Надеюсь, да.

Доктор Беннетт повернулся на стуле и облокотился о стол, и я задержал дыхание.

— Иначе я плохо справляюсь со своими обязанностями, верно?

«Ве-е-ерно», — момент, чтобы уйти, был самым подходящим, потому что я начал слишком много думать о том, что он сказал. Я медленно направился в сторону шторы и взялся за неё рукой.

— Хм... Спасибо, доктор Беннетт.

Я попытался найти выход, но штора закрутилась вокруг моей руки, и я застрял. Мне пришлось отодвинуть её в сторону, врач усмехнулся, и моё сердце снова остановилось.

— Пожалуйста, — сказал он, слегка кивая головой. — Зовите меня Вон.

— В тот день я тебя знатно повеселил, да?

Вон откинулся назад, опершись позади меня на локоть, и вытянул свои длинные ноги в сторону огня.

— Ты был таким милым...

— Но ты смеялся надо мной.

Он поднял пальцы, сведя их на несколько миллиметров.

— Может быть, самую малость.

Я закатил глаза и толкнул его в плечо. Он схватил моё запястье и, не дав отпрянуть, дёрнул меня на себя.

— Я подумал, что ты — самый очаровательный и сексуальный недотёпа, попадавший ко мне в отделение скорой помощи.

Услышав его такое «удачное» описание, я скривил губы.

— Из-за тебя я фактически запутался в собственных ногах. Всех, кто будет рядом с тобой, ты должен заставлять оформлять медицинскую страховку. Ты — настоящая проблема.

— Правда?

Я кивнул и быстро поцеловал Вона в губы.

— В тот день ты всё делал очень профессионально.

Он тихо засмеялся в ответ.

— Если бы ты смог тогда прочесть мои мысли, то не говорил бы так.

— Да? Ты никогда не рассказывал.

— А ты никогда не спрашивал. — Я ждал в нетерпеливом предвкушении. Вон погладил пальцами мой лоб в месте наложенного шва. — В тот день мне так хотелось пригласить тебя на свидание. Я знал твоё имя, знал твой номер, но я думал, что воспользоваться своим положением будет неправильно, поэтому... Я смотрел, как ты уходил, и очень надеялся встретиться с тобой снова. А вот теперь самое время перейти к следующему подарку.