Иногда я думаю, что Луидэд никогда не заканчивает разговор; она просто приостанавливает их, пока ты снова не вернешься в доступный диапазон. — Нет, — ответила я. «И если ты думаешь, что это было легко в час пик, ты сумасшедшая.»

«Я никогда не говорила, что будет легко.»

«Я знаю.» мне хотелось добавить «но я не понимаю», и решил не делать этого. Мне нужно было чтобы она помогла. Разозлить ее было бы плохой идеей.

Она положила руки на бедра и посмотрела на меня. Я ждала. Никогда не торопите тех, кто лично был свидетелем дрейфа континентов.

Луидэд не использует чары, чтобы выглядеть по человечески; она оборотень, и она такой же человек, каким она хочет быть. Веснушки и шелушащийся загар воевали за доминирование над ее чертами, а кусок электрической ленты едва держал ее жирные черные кудри в грубом хвостике. На ней были запятнанный комбинезон и тяжелые док-ботинки, руки и грудь были обнажены. Она могла бы быть в подростковом возрасте или в около двадцати годов. В ней не было ничего фальшивого, и это было чертовски страшно. Она Изначальная и невероятно сильна, но она может так хорошо прятаться, что я никогда не увижу ее приближения. Есть много вещей, с которыми я лучше столкнусь, чем с Луидэд в плохой день. Например Годзиллой.

«Луна сказала тебе, что происходит?»

«Немного."Я нашела довольно чистое место на прилавке и прислонилась к нему, пытаясь игнорировать разбегающихся тараканов. «Она сказала, что слепой Майкл едет, потому что ему нужны новые члены для его охоты.»

«В значительной степени."Она схватила одного из больших тараканов и сунула его в рот. Я поморщилась. Сглотнув, она продолжила: «Он ездит раз в столетие. Прежде чем это произойдет, он посылает своих охотников, чтобы принести ему подходящих детей. Они находят детей, ловят их и приносят к нему.»

«Почему дети?»

«Потому что они достаточно молоды, чтобы стать его». Она покачала головой. «У него не может быть охота без всадников».

«Почему мы его не убили?» Выпалила я и сразу пожалела об этом. Слепой Майкл был братом Луидэд; ее сестры давно умерли от рук детей Титании, и не прощала род Титании за их смерть. Учитывая мое собственное наследие, напоминать ей, что Изначальных можно убить, было не лучшей идеей.

Она сузила глаза, зрачки истончились до змеиных разрезов. «Мы проверяли. Однажды мы с сестрами даже попробовали — мы принадлежим Мэйв, но это не делает нас монстрами. Помни об этом, дитя Оберона: даже мы в состоянии сказать разницу.»

На Даоин Сидхе претендует Титания, а не Оберон. Это не подходящее время, чтобы указывать на это. «Почему не получилось?»

«Потому что есть правила, и они не соблюдались».

Я нахмурилась, дотянувшись до испуганного Спайка. Он прижался к моей шее, скуля. «Что ты имеешь в виду?»

Ты когда-нибудь видела Слепого Майкла?»

Слепой Майкл был частью местного пейзажа. Все знали его имя, все видели его охоту на холмах Беркли в поисках добычи. Умные люди держали дистанцию; если бы вы не были осторожны, вы могли бы оказаться на неправильном конце их копий. Я видела лидеров охоты, и я видела охотников. «Видела ли я Господа? " Не знаю. Ты что думаешь?»

«Ты не видела. Ты бы знала. Слепой Майкл не покидает свои земли, потому что пока он там, правила защищают его, и он в безопасности. Поэтому мы с сестрами не смогли его убить. Ты не можешь охотиться на него в своих землях, ты не можешь следовать за ним в его тьму.»

— Но я видела Охоту.

«Они ездят, когда их порождает фантазия. Он едет только тогда, когда есть дети, на которых можно претендовать. Он один раз в одну ночь из каждой сотни лет — шансы против тебя. Его никто не остановит.

«Я сделаю это», — сказала я с уверенностью, которой не чувствовала.

Луидэд покачала головой. — Это не очередной сумасшедший перевертыш, Тоби. Это Слепой Майкл. Он сильнее, чем я. Я не смогла его остановить. Почему ты думаешь, что сможешь?»

— Не смогу — сказала я совершенно честно. Не стоит врать Луидэд. Она может обидеться и оторвать тебе конечность. «Я, вероятно, умру ужасной смертью.»

«Рада видеть, что ты не потеряла своего фаталистического взгляда на жизнь», — сказала она, хлопая ладонью по другому таракану. «Это всегда была одна из твоих лучших черт. Зачем переживать, если ты знаешь, что потерпишь неудачу?

— Я должна.

«Почему? — спросила она, засунув таракана в рот. «Это бессмысленно. Если тебе так не терпится умереть, просто скажи. Это избавит нас от многих неприятностей.»

«Я не хочу умирать». Вот почему я веду переговоры с женщиной, которая время от времени угрожает мне убийством. Иногда моя жизнь, кажется лишенной какой-либо логики.

— Тогда почему?

— Должна, — повторила я, — он забрал двух детей моего лучшего друга, и есть третий, который не просыпается, независимо от того, что мы делаем, и это не говоря о других детях из Дома кошек. Нужно попытаться. Как я смогу с этим жить, если ничего не сделаю?»

— Понятно, — почти нежно сказала она — если я помогу тебе, а я тебе точно понадоблюсь, ты будешь мне должна. Ты сможешь жить с этим?

— Да.

— Ты уверена?

«Да, Луидэд. Три раза спросила и три раза уверена."Я отрицательно покачала головой. «Ты хочешь мое слово, оно у тебя есть. А теперь прошу. Скажи мне то, что мне нужно знать.»

— Прекрасно — Она скрестила руки на груди, прислонившись к столешнице.

— Ты должна действовать быстро; он начал менять детей, но у него они должны пробыть не много времени, чтобы он не успел сделать необратимых последствий. Прождешь слишком долго, и не спасешь ни одного из них. Пойдешь сегодня вечером, одна, не оглядываясь назад. Потому что так гласят правила. — улыбнувшись так, что показался кончик клыка — Это начало Октобер. Он будет держать их до ночи Хэллоуина, меняя их в соответствии со своими прихотями, а затем они будут ездить. Это его способ вспомнить нашу мать. Ее поездки всегда приходились на ночь Саймона.

Я кивнула, чувствуя первые проблески надежды. «Значит, есть шанс.»

— Правилами разрешается попробовать прямо здесь и прямо сейчас. Не знаю, удастся ли тебе это сделать. Она выдвинула ящик, копаясь в нем. «Правила требуют, чтобы я предупредила тебя, просто чтобы ты знала».

— Предупредила меня?

«Ты пойдешь одна. Можешь взять любую помощь, которую найдешь, но ты не должна просить о ней. Борешься с ним, тем что у тебя есть и что тебе дают; нельзя ни красть, ни покупать какое-либо оружие. Ты можешь использовать любой способ один раз, и только один раз, а некоторые способы даже не так часто. Теперь иди. — Ты готова?»

— У меня есть выбор?

— На самом деле нет. Ты знаешь куда идти?

— Земли Слепого Майкла

— Нет, — она покачала головой — если это все, что ты знаешь, то ты уже закончила не успев начать. Остановись, подумай и спроси еще раз.

Она выпрямилась с ножом в одной руке. Рукоять была сделана из жемчуга и морских ракушек, а лезвие было серебряным, едва шире моего пальца. Казалось, он мог бы разрезать воздух.

Я не сводила глаз с ее лица, пытаясь игнорировать нож. У меня ничего не получилось. «Хоть раз, я хочу, чтобы ты говорила по-английски, как нормальный человек.»

— Что в этом интересного? Дайте мне руку.

Моргнув, автоматически протянула левую руку; она схватила ее, проводя лезвием по моей ладони. Оставляя глубокий порез, но боли не было. Пока.

— Эй — взвизгнула я, отдергивая руку.

Посмотрев бесстрастно она проговорила:

— Верни руку.

— Нет.

— Мы можем пойти легким путем, или не делать это вообще. Ты можешь бродить по холмам в поисках Слепого Майкла и никогда не увидишь его приближения… или ты можешь дать мне свою руку, и я могу показать тебе дорогу, по которой нужно идти. — она пожала плечами. — Это твое решение. В любом случае, ты мне должна.

Отлично. Рок? Встречайте трудное место. Я протянула руку, стараясь не думать о том, что делаю. Спайк спрыгнул на стойку и присел, звеня шипами.

Луидэд удивленно посмотрела на него.

— Свирепый защитник.

— Он делает все возможное, — ответила я, наблюдая с болезненным очарованием, когда кровь потекла по моей ладони.

— Ты будешь удивлена, как глубоко шипы розы могут ранить. Они красивые, небезопасные. — она обхватила пальцами мое запястье, повернув ладонь к полу. Кровь брызнула на грязный линолеум.

Луидэд бросила горсть потускневших серебряных монет в банку с детским питанием и сунула мне под руку, сказав: «Держи это. Нам нужно только немного крови.»

— Зачем они вообще нужны? — пытаясь побороть приступ тошноты спросила я. Мне никогда не нравился вид моей собственной крови. Если я получаю травму при исполнении, я обычно могу справиться с этим, пока не окажусь в безопасности. Стоя на кухне Луидэд, без видимых опасностей — за исключением, может быть, самой Луидэд — приходилось бороться с желанием засунуть голову между коленями и упасть в обморок.

— Потому, что нет открытых дорог, идиотка, — сказала она, разбирая беспорядок на своем столе, — Ты уже должна это знать. Она повернулась ко мне спиной, держа в руках длинную грязную черную веревку. «Тебе понадобится карта. Кровь платит за это, доказывает, что ты имеешь в виду.»

— Где карта?

«Назад во времени и не за горами. Ты собираешься навестить моего брата, а он кого попало не запускает. Давай обратно, — она взяла банку из моих рук. — Серебро, которое уже прошло долгий путь, железо в твоей крови… это должно сработать. Иди вперед и промой руку под краном, но не перевязывай ее. Раны не пройдут вместе с тобой.»

«О чем ты вообще говоришь?», включив кран, с сомнением посмотрев на мутную воду, а затем сунула руку под него. Рука отреагировала моментальной резкой болью. Я вскрикнула и отскочила назад, посмотрев на Луидэд.

Она пожала плечами: «Я-Морская ведьма, помнишь? Ты ожидала пресную воду?»

Мне не следовало этого делать, но уже поздно. Я перестала беспокоиться о Луидэд и стала думать только о ее брате, это было ошибкой: «Нет, — тихо сказала я. — Наверное, нет».