К тому времени, когда я добралась до них, Рафан стоял на коленях перед королем, глядя вниз с выражением печального отвращения.

— Я ничего не могу сделать, — сказал король в ответ на слова Рафана. — Ты виновен в измене королевской семье. Ты должен заплатить за свои преступления.

— Подожди, — сказала я, прежде чем отец успел произнести фразу. — Рафан был заколдован с тех пор, как встретил меня, возможно, даже раньше. Когда я была под контролем Келтеона, он рассказал мне об этом и показал. Думаю, когда я разорвала ментальную хватку Келтеона, он отпустил и Рафана. — Рафан кивнул. — Я действительно не знаю, что за человек Рафан, так как все это время я общалась с Келтеоном. Но я знаю, что единственное, что Келтеон не контролировал, когда я была под чарами сплетения, это мои мысли, поэтому я думаю, что ты должен учитывать это, когда будешь судить его. — Я чувствовала себя странно, защищая того, кого ненавидела. Но я никогда не ненавидела настоящего Рафана. Я даже не знала его, и быть заключенной в собственном теле было для меня мучительной пыткой.

— Почему ты подчинился чарам сплетения? — спросил король Рафана.

Ужас отразился на лице Рафана. Голос, который раньше был всегда самоуверенным, дрожал, когда он объяснял, как агенты Келтеона поймали его, когда он шпионил в городе. Они пытали его, пока он не согласился подчиниться чарам сплетения.

— Я сопротивлялся ему три дня, но сломался, — прохрипел он и опустил голову от стыда.

Я опустилась на песок рядом с ним и положила руку ему на плечо.

— Ты продержался гораздо дольше меня. Я сдалась почти без боя. Не мучай себя из-за чужой злобы. — Я говорила это больше себе, сколько ему. Он посмотрел на меня, и стыд все еще сидел в его глазах.

— Я сожалею о том, что сделал… то, что он заставил меня сделать и сказать тебе, — произнес он в замешательстве.

— Не проблема. Я знаю, что это был не ты. Я не совсем уверена, какой ты, но была бы рада узнать, — сказала я с полуулыбкой. Я посмотрела на отца. — Думаю, что Долн Рафан уже достаточно настрадался, не так ли?.. Папа? — Я не была уверена, стоит ли называть короля папой. — Но когда это слово нерешительно слетело с моих губ, лицо короля Верона преобразилось в выражение довольного удивления. Я почувствовала, как в груди нарастает тепло.

— Думаю, ты права, Мэри. Тем не менее, твое объяснение заставляет меня волноваться. Келтеон сбежал. Есть ли какой-нибудь способ вернуть контроль над тобой? — спросил он.

— Никогда, — яростно проскрежетал голос Рафана. — Я скорее умру тысячью смертей, чем снова стану одержимым, неспособным даже пошевелить пальцем без команды Келтеона. Лучше я убью себя.

Я горячо согласилась, но была уверена, что пройдет некоторое время, прежде чем Келтеон сможет даже попытаться сделать это.

В этот момент из-за угла шатра появился Бриоан. Когда он увидел нас с Рафаном на земле, его лицо стало убийственным. Меч Бриоана выскользнул из ножен.

— Я доверял тебе. Как ты мог объединиться с Келтеоном? — крикнул он, наступая.

— Успокойся, Бриоан. Рафан был так же бессилен, как и я, — сказала я. — Его пытали и заколдовали. — Я посмотрела на короля снизу вверх.

Меч Бриоана опустился. Он в замешательстве перевел взгляд с меня на Рафана и на короля, прежде чем вложить металл в ножны. Я вздохнула с облегчением. Бриоан выглядел озадаченным.

— Я отменяю свое разрешение Келтеону или кому-либо еще когда-либо снова контролировать мою волю с помощью сплетения чар. Я клянусь, что лучше умру, прежде чем подчиниться такой мерзкой и опасной тюрьме, — с чувством прогремел серьезный голос Рафана.

— Я удовлетворен и сожалею о том, что тебе пришлось пережить при Келтеоне, — официально произнес король Верон. — Он не останется безнаказанным за свои преступления. Ты можешь идти, Долн Рафан. Можешь вернуться в столицу вместе с нами, если хочешь. — Солдаты развязали Рафану руки, и я помогла ему подняться на ноги.

Мой отец с солдатами отправился руководить различными сборочными работами, но Бриоан остался стоять в неуверенной, но оборонительной позе.

— Мне так жаль, Бриоан, — пробормотал Рафан, — … за то, что я сделал тебя несчастным. Я надеюсь, ты знаешь, что я бы никогда…

Бриоан поднял руку, плечи его поникли.

— Это был не ты. На самом деле, я рад узнать, что мой друг все еще мой друг. Мы похороним это прошлое и начнем все заново. — Он кратко пожал плечо Рафана, прежде чем отвернуться, чтобы помочь с приготовлениями к отъезду.

Наблюдая, как он отступает, я поняла, что бесстыдно наблюдала за приватным моментом. Я смущенно повернулась, чтобы уйти, но Рафан схватил меня за рукав. Он попытался встретиться со мной взглядом, но не смог удержать его дольше секунды, прежде чем отвернулся, покраснев. Было неожиданно увидеть столько чуждые выражения на лице Рафана, чтобы было также утешительно, как подтверждение того, что человек передо мной не был Келтеоном.

— Спасибо. Единственный, кого ты когда-либо знала, был бабником, принцесса, — сказал он тем же грубым голосом, который я помнила с тех пор, как встретила его, но со смирением, которого никогда раньше не было.

— Да, хорошо, — сказала я, чувствуя себя неловко, вспоминая, как попала в ловушку Келтеона. — Келтеон был бы доволен, если бы тебя объявили предателем. Кроме того, я помню… — Я не могла закончить свою мысль о том, как воспоминание о вторжении Келтеона заставило мою кожу покрыться мурашками. — Мне пришлось терпеть его волю гораздо меньше времени. — Я вздрогнула.

Рафан посмотрел на меня с затравленным пониманием.

— Все равно спасибо, — страстно сказал он. Потом покраснел и быстро зашагал прочь. Я наблюдала за ним с минуту и пожала плечами, неуверенная в том, что делать с этим новым Рафаном, как и со старым.

-

23

-

Возвращение в Исмар было продолжительным из-за всех людей, путешествующих в нашей кампании, и того факта, что король заставил нас пройти через каждый город и село, в королевском представлении. Согран послал солдат продолжать поиски Келтеона, но никаких следов ни Келтеона, ни его шпиона Сируса обнаружено не было. Люди генерала вернулись через несколько недель, расстроенные неожиданной метелью на склоне высокой горы, ведущей из Айберло. Мы могли только надеяться, что Келтеон замерз в метели или, по крайней мере, был пойман в снежную ловушку за пределами страны.

Беспокойство, которое я чувствовала из-за продолжающейся свободы Келтеона, вызывало легкое недовольное подергивание на задворках моего сознания, когда мы с мамой ехали по городам и весям, сидя в повозке, одетые в яркие цвета и размахивая руками, как королевы красоты на параде. Король и Бриоан, также великолепно одетые, ехали на лошадях впереди нас, а генерал чуть заметно отставал от них, будучи всегда настороже в ожидании опасности.

По пути мама и отец снова знакомились друг с другом и стали тошнотворно-сладко приторными. Я обнаружила, что мама следуя своей природе, никогда и не собиралась разводиться с отцом, так что они все еще были женаты. Несмотря на это, они решили пожениться снова, как только мы доберемся до дворца, и сделать это в традициях Айберло, чтобы у народа не было претензий. Жители деревни и горожане ликовали с еще большим неистовством, которое заставило меня нервничать после того, как было объявлено о предстоящей свадьбе мамы и папы.

Весть о принцессе и давно потерянной жене короля пронеслась по королевству, как лесной пожар. К тому времени, когда мы добрались до столицы, улицы были заполнены людьми, бросающими цветы на узкую дорожку между толпами, которая была оставлена свободной для нашего продвижения. Мощеная дорожка была полностью выложена лепестками. Я на мгновение задумалась, откуда столько цветов. Люди махали разноцветными полосками ткани, когда мы проходили мимо, и все они приветствовали нас, как фанаты знаменитостей.

Когда мы добрались до дворца, у слуг оказалось много работы. Я обнаружила, что во время нашего долгого возвращения швеи работали не покладая рук, чтобы подготовить для меня великолепный ансамбль белых платьев с золотой и фиолетовой вышивкой в странном кельтском стиле. Диагональный вырез был скошен в сторону, где украшенные драгоценными камнями пуговицы плотно облегали лиф. Большие вышитые полосы простирались от лифа, что позволяло легко разглядеть белые шаровары с драгоценными камнями под ними, все еще придавая наряду ощущение платья.

Когда несколько женщин вплели мои волосы в тяжелую корону с закрученными золотыми спиралями и сверкающими аметистами и бриллиантами, которые выглядели странно воздушными и нежными, я заметила Сентаю. Было слишком шумно, чтобы говорить, но я поймала ее взгляд и улыбнулась, и мне было приятно видеть ее улыбку и тепло в глазах.

Мой макияж густо пестрил фиолетовым, золотым и белым цветом. Мне не разрешалось ни двигаться, ни смотреть в зеркало, пока «творец» не закончит. Когда я, наконец, увидела, что она сделала, мне захотелось застонать, но я сдержалась и улыбнулась, желая, чтобы свадьба скорей закончилась.

Через несколько часов, когда меня посчитали «законченной», и время уже подходило, меня вежливо проводили в комнату, где меня ждала мама, одетая в светло-зеленый наряд в том же стиле, что и мой. Он был также сильно расшит и украшен драгоценными камнями, только серебряными и светло-фиолетовыми нитями. Ее светлые волосы были закручены в серебристый головной убор, а макияж представлял собой кружащийся холст из светло-зеленой, серебристой и бирюзовой красок.

— Эй, я думала, что я невеста, — поддразнила мама.

— Полагаю, невесты здесь носят зеленое? — неуверенно ответила я. Нас учили, что делать на церемонии, но я все еще чувствовала себя птицей в норе.

Двери открылись, и маму объявили собравшимся в соседнем зале. Она сделала глубокий вдох и одарила меня взволнованной улыбкой школьницы, прежде чем выйти за дверь. Затем последовало мое объявление, и я последовала за ней по пятам в огромный круглый зал.