- Александр Михайлович, - сходу заявил Самарин, - министр-председатель ждёт вас у себя в Зимнем дворце. Вашей свободе и безопасности ничего не грозит.

- И не должно ничего грозить, - заметил Дитерихс, - корпус выполняет приказ Корнилова, который в свою очередь, выполняет поручение Керенского Александра Фёдоровича.

- Вы со мной, Михаил Константинович? – спросил Крымов.

- Разумеется.

И рано утром 31 августа они прибыли в Петроград.

По городу расклеены листовки от большевиков:

Товарищи!

Генерал Корнилов идёт на Петроград. Революционный пролетариат должен поставить на очередь вопрос об обороне столицы во всей ее полноте. Рабочие, солдаты, все граждане, кому дороги завоевания революции, обсуждайте немедленно дело обороны Петрограда, вырабатывайте и проводите в согласии с вашими организациями неотложные меры отпора! Добивайтесь полного перехода дела защиты Петрограда в руки солдат, рабочих и всей городской бедноты.

Григорий ЗИНОВЬЕВ.

Сталин явно время даром не терял, действовал.

Крымов и Детерихс первым делом направились к генералу Алексееву.

- А я вас ждал, Александр Михайлович, - сказал Алексеев. – Где ваш кавалерийский корпус?

- Мой корпус разложен большевицкими агитаторами и стал не управляем. Туземная дивизия отведена на станцию Дно.

- Дно – какое символическое название! - произнёс Алексеев. – Полагаю, что ваш корпус это единственная надежда России, и она не оправдалась. Керенский решил сам стать верховным главнокомандующим. А мне предложил стать у него начальником штаба.

- И что, Михаил Васильевич?

- Пришлось согласиться. Хотя мне эта роль противна до глубины души. А что было делать? Не согласился бы, он назначил бы Черемисова. А он всех бы нас арестовал, а потом бы расстрелял. Даже не сомневайтесь. Он зол на Корнилова. А я вот сейчас собираюсь в Могилёв, к Лавру Георгиевичу. Позавчера Керенский отдал указ об отстранении от должности генерала Корнилова за мятеж и его старших сподвижников. Попробую всё как-то уладить.

- Что же нам делать? – спросил Крымов.

- Не знаю, Александр Михайлович. Думаю набраться терпения и ждать. Ждать, как бы больно и противно это не было. Проиграно сражение, но не проиграна война. Во всё виновата глупость и властолюбие Керенского. И, конечно, организация большевиков. В ответ, нам надо создать свою организацию.

- И когда это будет?

- Это дело не быстрое. Но надо торопиться.

Крымов в одиночестве, в подавленном состоянии поехал к Керенскому.

Зимний дворец охраняли революционные матросы-анархисты с крейсера «Аврора», пока сам крейсер был на ремонте в доках Адмиралтейства.

Керенский его принял холодно, руки́ не подал, демонстративно заложил ру́ки за спину.

- Вы мятежник, генерал. Вы и ваш Корнилов мятежник. Вы предали дело революции, подняли руку на святое! На правительство. На Россию посягнули!

- Мне больно слышать, что вы подозревали меня в каком-то умысле, тогда как я всю жизнь мою посвятил Родине. О генерале Корнилове я могу сказать то же самое.

Крымов не понимал: в чём его обвиняют.

- С какой целью вы шли на Петроград?

- По приказу Корнилова и вашей просьбе к нему защитить столицу от большевиков.

- Врёте, генерал! Нет в Петрограде никаких большевиков. Вы шли узурпировать власть для Корнилова.

- Но Лавр Георгиевич даже не помышлял об этом.

- И опять врёте! Ваше движение подавленно! И подавлено бескровно исключительно благодаря энтузиазму и единению всей страны, которая соединилась вокруг национальной демократической власти!

- Вы заблуждаетесь, Александр Фёдорович. Мой корпус разложили исключительно большевицкие агитаторы.

- Да, они настоящие патриоты и революционеры!

- Вы теперь с большевиками, Александр Фёдорович?- удивлению Крымова не было предела.

- Я с революционным народом! – пафосно сообщил Керенский. - Вы, генерал, очень умны. Я давно слышал, что вы умный. Этот приказ вами так скомбинирован, что не может служить вам оправданием. Все ваше движение было подготовлено заранее!

- Да конечно! – презрительно сказал Крымов.

Керенский впал в истерику.

- Молчать! – закричал министр-председатель и позвонил в колокольчик.

В кабинет вошёл прокурор Шабловский.

- Вручите ему предписание. И завтра генерал явитесь для дачи официальных показаний.

Шабловский подал Крымову бумагу, тот не глядя подписал.

- Свободны, генерал! По крайней мере, пока. Но вас ждёт суд.

Крымов молча вышел из кабинета. Находился он в крайне угнетённом состоянии. Керенский оказался предателем и лжецом. Поехал Крымов на Захарьевскую улицу к своему знакомому, ротмистру Журавскому. Приехал бледный, растерянный, с потухшим взором.

Ротмистр любопытствовать не стал:

- Чаю?

- Что? – не понял Крымов.

- Чаю, может быть, желаете, Александр Михайлович?

- Да, да, конечно, – сказал Крымов, но по глазам было видно, что вопроса он не понял.

Журавский вышел из комнаты, занялся самоваром. Через некоторое время раздался выстрел. Журавский ворвался в комнату. Крымов лежал у стола с револьвером в руке, на мундире в области сердца расплывалось тёмное пятно. Генерал ещё дышал. Вызванная карета скорой помощи отвезла его в Николаевский военный госпиталь, через несколько часов он там скончался.

Публичные похороны генерала Крымова министр-председатель запретил. Его похоронили ночью. И лишь девять человек получили разрешение от Керенского проводить генерала в последний путь.

Полковника Самарина 4 сентября произвели в генерал-майоры за отличия по службе и назначили командующим Иркутского военного округа.