- Говорят, что он трусливый, - сказал Добрынский.

- Кто? Ленин? Пустое, - отмахнулся Родионов.

- Говорят, Половцев гонял его в прошлом месяце по всему Питеру.

- Гонял, да не догнал. Умный человек, если не может справиться с угрозой, от неё уходит. Это не трусость. Врага опасно недооценивать, тем более, такого как Ленин!

- Как же спасти его? – сказал Львов

- Кого спасти? – не понял Родионов.

- Керенского. Вы же сами сказали, Иван Александрович, что большевики его могут убить.

- Как? – развёл руками Родионов. – Только в союзе с Корниловым. Пусть даже в подчинённом положении.

- Он согласиться. Я немедленно иду к Корнилову. Прямо сейчас.

Но «прямо сейчас» Корнилов не принял Львова.

- Уже поздно, Владимир Николаевич, - устало сказал Корнилов. – Давайте завтра на свежую голову.

Утром в 10 часов Львов был в кабинете Корнилова. В углу на стуле, стараясь быть незаметным, пристроился адъютант Завойко.

- Прежде всего, Владимир Николаевич, - сказал Корнилов, - кто вас уполномочил? Кого вы представляете?

- Я от Керенского.

Корнилов нахмурился:

- Так. Хорошо. Внимательно слушаю вас, Владимир Николаевич.

- Я имею честь сделать вам предложение, Лавр Георгиевич. Напрасно думают, что Керенский дорожит своим местом. Отнюдь. Если, по вашему мнению, дальнейшее участие Александра Фёдоровича в управлении страной не даст необходимой твёрдости и силы, то он готов выйти из состава правительства. Но власть должна быть законно передана из рук в руки. Власть не должна быть захвачена! Если же вы его поддержите, он готов продолжать работу. Керенский пойдёт на реорганизацию правительства в том смысле, что бы привлечь к управлению все общественные элементы. Вот вам моё предложение, генерал.

Корнилов тяжело посмотрел на Львова и заговорил спокойным твёрдым голосом:

- Положение в стране архи тяжёлое. Немцы взяли Ригу, а это прямой путь на Петроград. По сведениям контрразведки большевики готовят восстание с целью захвата власти. А действия большевиков на руку немцам. В стране разруха, полная анархия. По моему глубокому убеждению, единственным выходом из тяжёлого положения является установление военной диктатуры и немедленного объявления в стране военного положения. Дальше медлить нельзя! Да! В виду грозной опасности, надвигающейся на Россию, я не вижу другого выхода, как немедленная передача власти Верховным правителем Верховному главнокомандующему.

- Всей власти? – с тревогой спросил Львов. – Или только военной?

- Всей! И военной и гражданской.

- И гражданской?

- И гражданской – твёрдо ответил Корнилов.

- Но Керенского вознёс революционный народ! Что скажет он?

Корнилов посмотрел на него задумчиво и произнёс несколько фраз на не знакомом языке.

- Простите, генерал.

- Это на фарси, - сказал Корнилов и тут же поправился, - на персидском языке. Это стихи Фирдоуси, «Шахнаме».

И он перевёл на русский:

- Скажи: что такое народ? - Это сброд.

Толпа обезьян, что на подлость идет,

Послушна тирану - так что есть народ?

- Да, сброд, если он за тираном идет.

Но если за правду стоит он горой

Стремленьем к свободе горит, он – герой!

Львов закончил историко-филологический факультет Московского университета и о Фирдоуси и его «Шахнаме» он, конечно, слышал, но ближе ему была церковно-славянская литературу, недаром он был вольнослушателем Московской духовной академии. Стихи он не понял и к чему их произнёс генерал тоже.

- Может быть, будет лучше совместить должность Верховного главнокомандующего с должностью Верховного правителя.

- Можно и так, - согласился Корнилов, - конечно только до Учредительного собрания. Я сам лично не стремлюсь к власти и готов немедленно подчиниться тому, кому будут вручены диктаторские полномочия, будь то генерал Алексеев, генерал Каледин или другое лицо.

- Раз дело идёт о военной диктатуре, то кому же быть диктатором, как не вам? А Александр Фёдорович может занять какой-нибудь министерский пост.

- Что ж я могу предложить Савинкову портфель военного министра, а Керенскому портфель министра юстиции. Хотя я уже не верю ни тому, ни другому. Но прошу передать Керенскому, что не зависимо от моих взглядов на его характер, личные его свойства и его отношение ко мне, я считаю участие в управлении страной Керенского и Савинкова безусловно необходимой.

- Хорошо, - ответил Львов.

- И ещё: возможно на Керенского готовиться покушение. Гарантировать его безопасность я могу только здесь, в Ставке. Его и Савинкова. Поэтому прошу их обоих приехать сюда. Ну, и договоримся окончательно о дальнейших наших действиях.

- Непременно передам, Лавр Георгиевич.

- Вот и хорошо. Я распоряжусь им выделить по комнате, рядом с моими покоями.

Аудиенция закончилась, Львов вместе с Завойко вышли из кабинета Корнилова. В комнате дежурного генерала их ждал завтрак, Добрынский и полковник Голицын. Но обсудить разговор с Корниловым не успели: к ним за стол подсел некий профессор Яковлев. Он сходу стал излагать свою аграрную реформу.

- Я предлагаю каждому солдату пообещать дать по 8 десятин земли. Это сразу же снимет напряжение между властями и армией. Солдаты будут поддерживать власть.

- Ловко, - сказал Голицын. – Большевики обещают по 7 десятин всем крестьянам, а вы, значить восемь? И где вы возьмёте столько земли?

- У меня всё подсчитано.

- Ну, не знаю, - усомнился Голицын. - Большевики честно говорят, что отнимут её у помещиков. Россия страна аграрная и поддержка большинства населения им обеспечена. Причём это будет не просто ограбление, а научно обоснованное. Ленин утверждает, что пролетариат и беднейшее крестьянство это прогрессивный, передовой класс общества, а помещики и промышленники, соответственно регрессивный, эксплуататорский. И передовой класс просто обязан, смести со своего пути эксплуататоров трудового народа. А что бы совесть не мучила – Бога отменили. А вы, значить, всё рассчитали? Все будут довольны?

- Не извольте сомневаться, - уверенно сказал Яковлев.

От Яковлева еле избавились. Завойко достал чистый лист бумаги.

- И так, - сказал он, - заместителем председателя правительства будет Керенский. А кто будет министром внутренних дел? Может быть вы, Владимир Николаевич?

- Я не на что не претендую, - замотал головой Львов.

Кабинет министров у Завойко получился довольно-таки пёстрым. Портфель министра юстиции Завойко скромно взял себе, Аладьину отдал портфель министра иностранных дел. А что? У англичан он свой человек, ходит в английской форме, кому же, как не ему быть министром иностранных дел? В кабинете министров у Завойко были представлены как социалисты (кроме Керенского, ещё и Савинков), так и капиталисты – крупный предприниматель Третьяков, не забыли и военных – Алексеева, Лукомского, Колчака и даже граф Игнатьев. Такое правительство было бы ещё менее дееспособно, чем нынешнее. Но этого никого не смущало.

Львов прихватил листок с собой. Завойко проводил Львова на станцию. Прощаясь, Владимир Николаевич спросил:

- Василий Степанович, Корнилов точно гарантирует безопасность Керенскому.

- Ну как можно, любезный Владимир Николаевич, чего-то гарантировать?

- Но он же сказал!

- Да мало ли чего сказал Главнокомандующий! Он же не может контролировать каждый шаг Керенского. Выйдет из дома, а его убьют.

- Да кто его убьёт?

- Почём я знаю? Тот же Савинков! – Завойко явно издевался над недалёким Львовом.

Но Львов этого явно не замечал.

- Но это же ужасно! – в голосе Владимира Николаевича звучала тревога.

- Ничего ужасного. Такова жизнь!

- Так для чего же Корнилов зовёт Александра Фёдоровича к себе?

- Он его хочет спасти, да сможет ли?

В голове Львова всё перепуталось: «народ это сброд», «гарантирую безопасность», «кто-нибудь да убьёт». Как во всём этом разобраться?