* * *

Но на наших личных отношениях факт, кто откуда, никак не отражался. Мы, общежитская братия АБК, жили дружно. Всё-таки большое значение имеет равный уровень интеллекта и культуры. Представители рабочих профессий тоже жили с нами в общаге, иногда в одной комнате, но и в общении с ними проблем не возникало.

Стоит отметить, что из-за режима секретности на «Вектор» тогда не принимали евреев, точнее, сотрудников с еврейскими фамилиями. Это казалось странным, поскольку совсем рядом, в Академе, с большой пользой для советской и мировой науки вовсю пульсировал мощный русско-еврейский интеллект. Правда, несколько знакомых сотрудников «Вектора» внешне смахивали на детей Земли Обетованной, а один из них, сосед по этажу, даже произносил звук «р» несколько похожим на звук «г». Позже, по секрету, он признался мне, что считает себя евреем, хоть и имел русское «фио». Про таких тогда в шутку говорили: «еврей со знаком качества».

Я приехал по распределению и заселился в общагу одним из последних, опоздав почти на полтора месяца: никак не мог проститься с друзьями и родственниками. Ничего, простили. Лишь начальник военно-учетного стола полковник в отставке Шуляк грозно спросил: «Разве Вы не знаете, что говорил о необходимости соблюдения трудовой дисциплины на последнем пленуме ЦК КПСС Константин Устинович Черненко?» Я пожал плечами, дескать, особо не слежу за речами очередного «лежащего» у власти руководителя партии, но промолчал.

Осенью того же года отмечался первый круглый юбилей ВНИИ МБ, и я сразу попал, как говорится, «с корабля на бал» — пригласили принять участие в юбилейном концерте, я согласился. Помнится, пели со сцены ДК на мотив песни «Синяя птица» Макаревича стихи будущего мэра, но тогда еще просто комсомольского вожака, Коли Красникова:

Мы в такие забрались дали,

Что не очень-то и найдёшь,

Мы окрестности все вспахали,

Невзирая на снег и дождь.

Презирая уют и холод,

Мы идём всегда напролом,

Мы науки здесь строим город

Под названием Биопром.

Говорят, что за эти годы

Мы устали изрядно все,

Но ведь это закон природы:

Не приходит легко успех.

Говорят, что в теплые страны

Часть из нас ушла навсегда,

Только мы заявляем прямо:

Это полная ерунда!

Впереди еще много терний,

Много разных проблем и мук,

Но Кольцово растет и крепнет,

Как кольцо наших верных рук.

И «скрипеть» нам порой не надо,

Посмотрите, как там и тут

Держим мы на руках громаду,

Поднимается институт!

Воспевание необходимости постоянного преодоления трудностей, их значение и важность для формирования личности и закалки характера служили в то время частью государственной идеологической политики в деле воспитания советского народа. Недаром пелось, «меня моё сердце в тревожную даль зовёт...». Хотя я, «европеец», никогда ранее за Уралом не бывавший, сразу отметил врожденные терпеливость, невозмутимость, морозостойкость и даже некоторую неприхотливость сибиряков. В Татарстане, откуда я родом, народ более экспрессивен.

Еще одной особенностью Кольцова, и, соответственно, общежития, было заметное превышение женского населения над мужским, в силу специфики «Вектора» — даже площади женских санпропускников на корпусах проектировались в разы большими, чем мужских. Поэтому мы, мужики, были избалованы женским вниманием, даже я, никогда особо не пользовавшийся успехом у девчонок. А что? Образование получено, трудоустройство состоялось, зарплаты хорошие, жильё строят активно. Самое время заводить семью. А вот мужиков не хватает...

Отношение ко мне еще более улучшилось, когда я, взяв «шефство» над несколькими женскими комнатами, собирал у их обитательниц продуктовые талоны и ходил отоваривать их в магазин Сан Саныча, прихватив большой туристский рюкзак. Помимо чисто человеческой заботы, мною двигал еще и меркантильный интерес: глядишь, в знак благодарности, ужином накормят. Общага, как-никак! Но девчонки — народ интересный: они сразу же начинали вычислять, а к кому это он, интересно, ходит? По результатам «вычислений», в каждой из комнат меня, со временем, стала привечать уже кто-то одна, типа, моя. Даже ревновали, узнав, что я захаживаю куда-то еще.

Возникла еще одна небольшая проблемка: забывал, что и в какой комнате успел рассказать. Любитель «поездить по ушам», я был напичкан самыми разными интересными, как мне представлялось, историями. И девчонки всегда казались такими благодарными слушательницами! Но только после женитьбы супруга призналась как-то: мол, знаешь, дорогой, я эту историю от тебя уже слышала раза два или три, еще когда ты по разным комнатам «женихаться» ходил. Почему же, спрашиваю, никто не прерывал? Ответ искренне умилил своей заботливостью и дальновидностью: «Ну, как прервёшь? Ты ведь мог обидеться...»

Особенно ценной помощь в отоваривании талонов оказалась в суровую зиму с 84-го на 85-й год: весь декабрь температура колебалась между тридцатью и сорока градусами мороза. Я тогда, по дурости, как-то попёрся на лыжах в леса, отморозив нос и щёки до черноты. Но ничего, облезло и зажило, как на собаке. В ту зиму только и оставалось, что ходить друг к другу в гости. Результат не преминул сказаться уже совсем скоро: только с одного нашего этажа общежития — шесть супружеских пар! В том числе, и мы со Светой — «прикормили»-таки меня в одной из комнат! Хотя она, выпускница Иркутского мединститута, как-то сразу приглянулась больше всех. С обитательницами других «подшефных» женских комнат пришлось распрощаться.

Старт свадебной «кампании» положил сосед через стенку Женя Коновалов, тоже молодой специалист, женившись на моей землячке-однокурснице, тоже по имени Света.

Я упоминал, что АБК примыкал к окраине деревни Двуречье. Учитывая обилие девчонок, деревенский молодняк повадился ходить в общаги, особенно по субботам, когда в красном уголке проводили дискотеку. Да и просто слонялись по коридорам, часто в нетрезвом виде, случались и драки. В общежитие регулярно наведывалась милиция, нередко устраивали проверки жильцов по комнатам. Руководство «Вектора» решило сделать общаги на АБК семейными, а оставшихся холостяков переселить в Кольцово, дом №9 — в общежитие квартирного типа. Резонно предполагалось, что семейный люд деревенским будет неинтересен, а топать в новую общагу в Кольцово далековато. Тем более, что после принятия «сухого закона» и дискотеки прекратились. Тогда же нас с супругой облагодетельствовали долгожданной «ячейкой». Конечно, комната, пусть на подселении, но в квартире, казалась нам более предпочтительным вариантом, чем общага коридорного типа. Но мы и этому были очень рады. Кольцово обитателями АБК воспринимался, как Академгородок кольцовцами — «цивилизацией».

И вот, где-то ближе к концу 85-го года и далее, один за другим стали появляться на свет божий общежитские первенцы. Отношения между нами, посерьёзневшими молодыми специалистами, дружно ставшими отцами, еще более окрепли. В общаге коридорного типа все на виду. Заскочить к кому-то в гости, стрельнуть луковицу или яичко, присмотреть за чьими-то детишками было в порядке вещей — двери в комнаты не запирались ни у кого. Молодые мамы делились сцеженным грудным молочком с соседками, если их подросшим детишкам уже не хватало своего.

А вечерами мы, молодые отцы, чтоб не мешать процессу засыпания детей, нередко собирались на кухне этажа, которой толком никто не пользовался. Удобней было готовить на электроплитках в своих комнатах, приглядывая за детьми, а не бегать туда-сюда с кастрюлями по этажу. Конечно, пожарные инспектора были очень недовольны: разок даже случился небольшой пожар в одной из комнат, но что поделаешь, жизнь диктует свои правила. Кухонными электроплитами пользовались редко — только если что-то испечь или бельё прокипятить, к тому же, больше половины из них не работали. Позже кухню вообще упразднили за ненадобностью, превратив ее в большую жилую комнату.

Но пока нам было где собраться, пообщаться. Обсуждали различные житейские вопросы, в том числе консультировались друг у друга по деликатным вопросам родовых разрывов, сцеживаний, маститов и так далее. Может простому обывателю обсуждение таких интимных тем покажется нетактичным и неприличным, но для нас, биологов и медиков, это было вполне естественным: главное — суть. А когда показывали футбол, кто-то выносил телевизор, и мы дружно болели за наших, стараясь громко не кричать. Особенно запомнился мне чемпионат мира 1986 года с незабываемым бесподобным Диего Марадоной. С легкой руки Сани Крендельщикова, родившегося и выросшего в Узбекистане, наша общинка стала именоваться «махалля́» (с узбекского, форма близкого объединения соседей квартала). Я и сейчас, при встрече со своими бывшими соседями по «махалле», чувствую, как теплеет в груди, но... как пел Визбор, «как-то все разбрелись...», да и детки наши уже давно выросли.

И конечно же, все мы мечтали, как однажды получим собственные квартиры! Строительство в Кольцово велось ударными темпами, дома росли, как грибы после дождя. Еще при трудоустройстве на «Вектор», который тоже развивался вместе с посёлком, нам пообещали, что лет через 6-7 «хаты» мы получим гарантированно, поэтому очередь в отдел кадров на приём на работу была всегда, желающих хватало с избытком.

Вскоре в наших общагах на АБК началась вторая «кампания» по деторождению, правда, уже не столь синхронно, как первая. Иметь двух детей считалось нормой, многие заводили третьего, а кое-кто и четвертого ребенка. Разводов почти не было. Некоторые мои знакомые, например, в Казани, довольно быстро поразводились еще из-за того, что, в случае банальной ссоры сразу разбегались по своим папочкам-мамочкам. А тут никуда не денешься: общага! Приходилось договариваться, искать согласие, идти на компромиссы. На первую годовщину дочери и мы с супругой решились на второго ребенка. Словом, рождаемость и демографическая ситуация в Кольцово была как в Китае в прошлом веке. Был построен второй детский садик, заложены еще одна школа и садик, проектировался четвёртый.