Глава 17

Я не знала, что предпринимать в отношении Ханны, поэтому ничего не стала делать. Мама приехала за детьми только через час, а не через тридцать минут, но Меланья и Симон развлекали себя мультиками и сладостями. Да и мне самой не потребовалось отлучаться, чтобы забрать очередного покойника или готовить похороны. Маме о своём беспокойстве я не говорила. В конце концов, что мне ей говорить? Однако в течение следующих нескольких дней я размышляла над этим вопросом.

Вопреки тому, чему учит нас наше пуританское наследие, я не убеждена, что сексуальная моногамия – вполне естественная вещь. Не думаю, что мы созданы для того, чтобы навеки привязаться к одному и тому же человеку, аминь. Считаю, что это может сработать, и понимаю, как важно многим людям быть уверенными в своей эмоциональной привязанности и знать, что их партнёр или партнёрша не дарит вдруг свои чувства кому-то другому. Я даже думаю, что для большинства людей лучше притворяться, что они предпочитают моногамию, но не имею ничего против небольшого самообмана время от времени. Вероятно, моногамия является чем-то естественным или простым, и я считаю, что многие люди тратят слишком много времени на то, чтобы беспокоиться о своем партнёре, когда они обманывают его или её.

Для меня жизнь сестры всегда являлась дополнительным аргументом в пользу того, чтобы оставаться одинокой, но с тех пор, как я встретила Сэма, мнение начало меняться. Похоже, в одночасье в мою жизнь вошёл мужчина, а не платный любовник на одну ночь. Постоянный друг. Как плохой фильм в ночной программе, мысль о Сэме Стюарте, как моём молодом человеке, поочередно вызывала напряжение и отрезвление. Сейчас мои губы невольно расползаются в улыбке, а через минуту меня прошибает холодный пот, и я задаюсь вопросом, что, чёрт возьми, в меня вселилось.

Сэм обходился со мной хорошо. Я наблюдала за своими подругами и слушала, как они годами жаловались на мужчин, не подававших ни малейшего признака того, что сейчас, собственно, чувствовали. Мне никогда не приходилось сомневаться в чувствах Сэма. Не то чтобы он признался мне в своей вечной любви (это слово мы не употребляли). Наша дружба строилась в течение нескольких месяцев, и теперь к ней добавился секс. Или мы вернулись к сексу, как иногда любил выражаться Сэм. У него не было проблем с проявлением чувств – он целовал и обнимал меня, независимо от присутствующих, и при любой возможности держал за руку. Он дарил цветы и писал небольшие сообщения, когда проводил ночь в моей квартире и вставал раньше, чтобы идти на уроки.

Всё больше и больше ночей Сэм проводил со мной. Иногда и я ночевала у него. Я познакомилась с его матерью. Даже сложно представить, что такая крошечная женщина родила сына-здоровяка. Дотти Стюарт являлась настоящим сокровищем. Она приняла Элли так, словно та её собственная дочь. Поэтому я и не беспокоилась, что Дотти заставит меня страдать. Тем не менее, мы виделись с ней редко: Дотти носила траур и проводила много времени со своими друзьями и сёстрами. Несколько раз, когда я заходила навестить Сэма, её не было дома.

Сэм уже успел подружиться с Джаредом и Шелли. Потом мы случайно встретились в кино и ресторане ещё с парочкой моих знакомых. Но с моей семьёй он до сих пор не познакомился. Не то чтобы наши отношения находились в тайне. В таком городе, как Аннвилл, нет секретов. Например, миссис Зук, живущая в доме напротив, замечает, что ко мне чаще двух-трёх раз в неделю приезжает «чужак» и оставляет свою машину на стоянке на целую ночь. Прошли времена, когда телефонные компании предлагали воспользоваться своими услугами, теперь у нас есть электронная почта и мессенджеры, да и люди, встречаясь в магазине, часто сплетничают.

Скандал я не устраивала, Сэм не был секретом.

Уверена, больше всех из-за моей скрытности расстроился отец. Он перестал появляться в похоронном бюро и контролировать меня. Была и другая сторона медали: я скучала по папе. Он иногда неожиданно приглашал меня поужинать и всегда оплачивал счета, но его постоянное вмешательство в дела, будь то деловые или личные, меня просто убивало. Не стоило отрицать, что с того момента, как я возглавила компанию, продажи возросли, несмотря на невезение, постигшее меня в последнее время. Я указала на этот факт отцу, и тот немного разозлился.

Если бы я захотела, то могла бы предложить Джареду после стажировки работать полный день. Я даже могла позволить себе нанять ещё одного стажёра. Чёрт возьми, я могла бы позволить себе платное свидание каждую неделю вместо одного или двух в месяц, если бы не получала совершенно бесплатно столько горячего секса, сколько только могла себе пожелать.

Меня очень радовало, что компания преуспевала, что мои инвестиции в рекламу окупились, и что в городе начали принимать меня в качестве преемницы отца. Чтобы предлагать людям необходимую и жизненно важную услугу, необходим большой такт. И я с этим справилась. Я вела свои дела более, чем аккуратно. Мне было хорошо. На самом деле всё было хорошо. Отличная работа и хорошие друзья. И, наконец, что удивительно, постоянный друг, который дарил цветы и играл для меня на гитаре любовные романсы. Я больше не жалела о тех деньгах, которые потратила на «джентльменов» миссис Смит. Я даже подумывала о том, чтобы доделать ремонт в квартире. Когда я заикнулась об этом Сэму, он возразил.

– Но мне всё нравится, как оно есть. В этом есть какой-то тусклый шик.

Я хлопнула его по руке и зацепила миску с попкорном, которую тот подсунул себе под нос. Моя удобная поза – ноги лежат на коленях Сэма, а под головой подушка – давали преимущество в качестве хорошего обзора телевизионного экрана и бесплатного массажа ног.

– Неужели я должна напоминать, что это моя квартира? И моё постельное белье?

Между нами часто проходил подобный стёб. Сэм не собирался съезжать от матери: он утверждал, что нужен ей сейчас, когда умер отец, но подозреваю, что ему просто лень искать что-то своё.

– Эй, у меня есть жильё. И у меня даже есть собственное постельное бельё. Оно хранится в Нью-Йорке, только и всего.

– На те деньги, что ты платишь за склад в Нью-Йорке, ты мог бы снять целый дом в Аннвилле, Сэмми.

– У меня была своя квартира, Грейси. Но гораздо приятнее жить с мамой, это я могу тебе гарантировать, – Сэм скривил губы.

– Почему? – я бросила в него кусочком попкорна. – Потому что она готовит и убирает за тобой?

Он поймал губами попкорн. Талантливый парень.

– Именно так.

Мне нравилось в Сэме почти всё, кроме этого отношения. Я не думала, что причины, которые он назвал, такие уж серьёзные. Возможно, он просто боялся оставить её одну, хотя она, казалось, довольно хорошо освоилась в новой ситуации. Или он не мог позволить себе платить аренду и стыдился в этом признаться. Это совершенно не соответствовало его остальной сущности. За человеком, которого я встретила, не нужно мыть посуду и закрывать крышку унитаза. Он приглашал меня на ужин, и я не чувствовала, что он просто платит за моё общество. Если я время от времени предлагала оплатить счёт, он не возражал. Мне трудно поверить, что Сэм вцепился в старую детскую комнату, потому что не хотел жить один.

Как ни странно, я попыталась узнать у него правду.

– Разве твоя мама не говорила, что подумывает отправиться в круиз вместе с сестрой?

– Да, – Сэм уставился в телевизор и хрустел попкорном. – В следующем месяце.

– Как же ты будешь справляться? – поддразнила я. – Кто будет стирать твоё бельё и резать хлеб на обед?

– Кое-кто, кто любит меня? – уголки его рта полезли вверх.

– Твой брат? – я пнула его ногой, чтобы высказать свою реакцию на его слова.

Сэм посмотрел на меня большими детскими глазами и даже захлопал ресницами, а потом схватил меня за шиворот.

– Не смотри на меня так, – сказал я. – Я не упаковываю ланчи на вынос.

Наклонившись, чтобы пощекотать меня, Сэм ещё больше раздвинул губы.

– Нет? Даже для меня?

– Это нечестно! – я попыталась освободиться, но пристрастие к массажу ног стало для меня роковым.

Сэм легко удерживал меня одной рукой, в то время как другой блуждал взад-вперёд по моим наиболее чувствительным участкам тела. Лёгкое поглаживание вызывало у меня приступы смеха. Жертвой нашей борьбы стал попкорн. Когда Сэм обхватил меня, миска опрокинулась с его колен, и кусочки попкорна разлетелись по полу. Держа одной рукой оба моих запястья над головой, Сэм уселся на меня и зажал коленями бёдра. Под тяжестью двух тел с расшатанного дивана упали подушки. Сэм «сыграл» аккорд на моих рёбрах и в невероятно чувствительном месте на талии. Как я не пыталась сбросить его, мне это не удалось.

О, Боже, какой же он огромный!

Сэм тяжело дышал, и я тоже задыхалась, но, не переставая, хихикала. Он склонился и приблизил свой рот к моему – на его губах блестело растопленное, смешанное с солёными крупинками масло. Мне потребовалось мгновение для осознания, что он перестал щекотать, потому что поцелуй заставил меня тоже затаить дыхание.

Сэм был огромным, но он знал, как лечь на меня, чтобы не раздавить. Он опёрся на локоть, колени и ладонь, и его тело невольно скользнуло по-моему. Затем он отпустил запястья, запрокинул мне голову и ртом потянулся к горлу. Губы скользнули по вырезу футболки. Когда его язык коснулся ложбинки на шее, по спине побежали мурашки, соски затвердели, а между ног запульсировало. Сэм вернулся к моему рту. Эти поцелуи походили на песни, которые он пел. Каждый раз разные, хотя мелодии и тексты оставались прежними.

Во время поцелуев Сэм использовал какую-то хитрость, делал что-то такое языком и зубами, что одновременно получалось покусыванием и облизыванием. Он делал это лишь время от времени, и каждый раз будто происходила смена тональности в песне, которую, как думалось, вы знаете. Будто Джон Майер поёт песню Мэрилина Мэнсона. Это сводило меня с ума. Сейчас Сэм тоже прибег к этой хитрости, и мои бёдра дернулись вверх. Лобок врезался в пряжку его ремня, но я не планировала, чтобы это интересное ощущение закончилось так быстро. Обеими руками я схватила его за ягодицы и прижала пятки к тыльной стороне бёдер, удерживая его – теперь ему требовалось лишь лёгкое шевеление, чтобы надавить там, где я желала.