Помолчав, он добавил:

— И не посылай сюда Чарли, ладно? Я серьёзно говорю. Достаточно того, что я застрял здесь под домашним арестом. Последнее, что мне нужно — это сталкер с вампирским фетишем.

Джордан рассмеялся.

— Я серьёзно, Джордан, — сказал Ник. — Это совсем не смешно. Вообще.

— Может быть, для тебя нет, — Джордан снова фыркнул от смеха. — Но ладно, ладно. Я не буду посылать Чарли. И я больше не буду совать нос не в своё дело, потому что ты явно совсем выходишь из себя…

Всё ещё прокручивая в голове слова Ника, он добавил:

— ...Но черт возьми, Танака. Домашний арест? Серьёзно? Ты настоящая королева драмы. Ты не под арестом. Ты сидишь тихо из вежливости к своему начальнику полиции. Не говоря уже о твоём непосредственном начальнике, мне и всем остальным в твоём участке. Ты не очень-то полезен для нас как детектив, если чёртова пресса всё время ходит за тобой хвостиком. Вообще-то нам нужно, чтобы ты... когда-нибудь снова стал копом. Когда всё это утихнет.

— Ты хочешь, чтобы это прекратилось? — прорычал Ник. — Поставь меня перед прессой, Деймон. Позволь мне дать несколько десятков односложных интервью. Доверься мне. Они быстро заскучают.

Джордан тоже рассмеялся.

— Как скажешь, чувак.

— Я серьёзно. Скажи Морли, пусть даст добро. Всё закончится через неделю. Я буду самым скучным субъектом для интервью, которого ты только можешь себе представить. Прямо сейчас ты заставляешь меня казаться намного интереснее, чем я есть на самом деле. Если ты только позволишь мне поговорить с ними…

— Нет, — сказал Джордан, и в его голосе прозвучало предостережение. — Хорошая попытка, приятель. Но нет. Я скажу Морли, что ты лезешь на стену, и передам, что ты предлагал докучать прессе до смерти, но не ожидай, что это сильно повлияет на него. Слишком многие люди посчитают тебя «таинственным» и попытаются ещё больше копаться в твоей жизни и прошлом. Доверься нам. Доверься Морли. Это не первое его родео с прессой... или с таким большим делом, как это.

Ник закусил губу, борясь с желанием снова наорать на человека.

Он услышал окончательность в голосе собеседника.

Ему всё равно пришлось приложить усилия, чтобы не накричать на него.

— Ты слышишь меня, Миднайт? — с предостережением произнёс другой детектив.

— Я тебя слышу.

Снова наступило молчание.

Ник не знал, как с ним попрощаться.

Теперь они с Джорданом были друзьями, как бы он ни противился этому в самом начале — и несмотря на то, как разозлился на него другой мужчина после того, как с первым крупным делом Ника в Нью-Йорке всё пошло наперекосяк.

Быть нормальными друзьями с человеком — это то, чем Ник не занимался…

Ну, очень давно.

С другой стороны, с тех пор как он приехал в Нью-Йорк, казалось, что все, включая чьих-то брата, сестру, тётю, дядю, любовницу, бывшую жену, соседку и кузину, хотели пообщаться с Ником и рассказать ему историю своей жизни.

В жизни Ника не присутствовало столько людей с тех пор, как он сам был человеком.

Мягко говоря, он плохо разбирался в правилах, не говоря уже о социальных тонкостях, поскольку они относились ко всем этим разным личностям, культурам и ожиданиям.

В конце концов, он просто оборвал связь.

Откинувшись на спинку дивана ржавого цвета, Ник с хмурым видом уставился на мёртвый чёрный монитор.

Он подумал о том, каково это — быть запертым здесь ещё на неделю.

Он думал о еде из чуть тёплых пакетов с кровью, о чтении книг, которые он уже читал, о смотрении в никуда.

Надо было завести собаку.

— Бл*дь, — пробормотал он, ни к кому не обращаясь.

Глава 2. Техно-гений

Ник подтягивался и замер на середине упражнения, когда в его квартире зазвонил дверной звонок.

Он застыл.

Повиснув на перекладине, он ждал.

Ему не нужно было задерживать дыхание, потому что у него не было дыхания, но всё его тело замерло, слегка раскачиваясь взад и вперёд в дверном проёме между гостиной и кухней, где он установил турник.

Решив, что они, должно быть, ошиблись квартирой, Ник закончил подъём. Медленно и плавно опустив тело, он снова подтянулся, двигаясь в том же ровном темпе.

Его гарнитура зазвонила.

Нахмурившись, Ник спрыгнул с турника.

Если Деймон послал сюда эту женщину-детектива, Чарли Вилланову, у них состоится серьёзный разговор, бл*дь.

Помахав руками, чтобы размять их и плечи, Ник ответил на звонок гарнитуры:

— Что? — прорычал он.

— Ну, доброе утро, солнышко, — пропел голос в трубке. — Ты впустишь меня, Наоко? Или мне придётся звонить в полицию? Сказать им, что у меня тут вампир-самоубийца с неизлечимой старческой болезнью? У которого вдобавок тяжёлый случай болезни Туретта¹, и он забаррикадировался в своей дерьмовой, вероятно, вонючей к настоящему времени квартире и только издаёт беспорядочные хрюкающие звуки через свой виртуальный передатчик?

Ник почувствовал, как напряжение в плечах немного спало.

— Кит, — это был не вопрос. — Чего ты хочешь?

— Чего я хочу? — хмыкнула он. — Ну, как тебе сказать, Ник. Чего я действительно хочу, так это проделать весь этот путь до вампирского гетто только для того, чтобы сидеть в вестибюле твоего здания и разговаривать с тобой по гарнитуре... что я могла бы сделать, не выходя из своего собственного проклятого дома.

Ник нахмурился.

— Ты здесь?

— Ты что, единственный в мире глухой вампир? — поинтересовалась она.

Когда Ник не ответил, она театрально вздохнула.

— Я в вестибюле. Если бы это было не так, я бы уже сейчас атаковала твой дверной звонок... но они заставили меня подождать здесь, пока охранник не сходил наверх. У этого парня внизу нет номера твоей гарнитуры, и они говорят, что ты не открываешь дверь.

Ник подумал, не поспорить ли с ней, но потом понял, что она права.

Если она проделала весь этот путь до Вашингтон-Хайтс, у неё должна иметься причина. Это не самое безопасное место для человека, учитывая, что примерно девяносто процентов местных жителей были вампирами.

Тот район города, где жил Ник, являлся более престижной частью вампирского анклава, но для человека это не имело большого значения. Здание Ника сдавалось только зарегистрированным, нанятым правительством вампирам, то есть тем, которые сидели на поводке и не участвовали в незаконном или несанкционированном кормлении… Но это не имело значения для большинства людей.

Это не та часть города, куда отваживались заходить не-вампиры.

Если у них имелся выбор.

Даже в середине дня, как сейчас, это всё равно означало испытывать своё везение.

Просто пребывание в вестибюле уже было испытанием своего везения, даже со всеми камерами.

Нахмурившись, Ник сказал:

— Дай тому парню мой номер. Или, чёрт возьми... просто включи громкую связь. Дай мне с ним поговорить.

Последовала небольшая пауза.

Затем раздался осторожный голос:

— Мистер Танака? — спросил он нерешительно.

— Да. Впустите её. Её зовут Кит Фиорантино. Она мой друг.

— Да, сэр. Посылаю её наверх прямо сейчас.

— Спасибо.

Снова послышалась возня с гарнитурой, затем раздался голос Кит:

— Ладно, я сейчас приду, здоровяк.

На заднем плане Ник услышал характерный сигнал открытия двери, за которым последовал громкий щелчок прямо перед тем, как сигнал отключился.

— Ты знаешь номер квартиры? — уточнил Ник.

— Он только что сказал мне.

— Я оставлю дверь открытой, — хмыкнул он.

К тому времени, когда Ник вошёл в ванную, снял майку и шорты, в которых занимался, и провёл около тридцати секунд, ополаскиваясь под душем, он услышал, как Кит громко, по-человечески топает по коридору. Звук становился всё ближе, пока он быстро вытирался полотенцем, натягивая джинсы, футболку и более плотную рубашку поверх неё.

Господи, какая же она громкая.

Это звучало так, будто она поднимала ноги и топала так сильно, как только могла, а затем специально волочила каждую из ступней в теннисных туфлях по поверхности линолеума, как Квазимодо, прежде чем поднять её и снова наступить.

К тому времени, когда она достигла его входной двери, Ник подозревал, что половина вампиров в здании уже знали об её визите сюда. Поскольку большинство из них работали по ночам, днём здание было более или менее заполнено. Большинство его соседей не собирались уходить на работу, по крайней мере, ещё несколько часов, так как вампирские смены обычно начинались около семи или восьми вечера.

Она толкнула дверь и выглянула из-за толстой панели.

— Эй, — позвала она. — Ты прилично одет? Я не хочу наткнуться на что-то, что может шокировать мои деликатные чувства…

— Ты что, глухая? — проворчал Ник, выходя туда, где она могла его видеть. — Слепая? Или ты просто хочешь, чтобы каждый вампир в этом грёбаном здании знал, что ты здесь?

Она моргнула, уставившись на него.

Он заметил, как она слегка побледнела, и почувствовал себя виновато.

— Ну? — переспросил он, делая шаг вперёд. — Ты всё ещё не видишь меня? Может, мне начать размахивать руками? Сигнализировать семафором?

— Может быть, если ты перестанешь подкрадываться как…

— Вампир? — подсказал он. — Ты это хотела сказать, козявка?

— Как жуткий вампир, — поправила она. — Как вампир-старик, который прячется по углам, словно какой-то чудак, пытаясь напугать своих человеческих друзей. Друзей, которые приехали сюда аж из Квинса, могу добавить... просто чтобы оказать ему услугу. Друзей, которые великодушно игнорируют тот факт, что он мизантроп, у которого имеются проблемы с управлением гневом и многочисленные диагнозы социальной тревожности.

Ник невольно издал фыркающий полусмешок.

— Закрой дверь, — проворчал он, всё ещё застёгивая рубашку и направляясь в свою маленькую кухню. — Что-нибудь хочешь?

— У тебя есть что-нибудь? Что-нибудь, что может съесть настоящий человек?

Открыв холодильник и уставившись на груду пакетов с кровью на средней полке, Ник нахмурился. Он взглянул на дверцу холодильника и увидел полупустую бутылку соевого соуса с низким содержанием натрия.