Лекция о страдании и счастье для юных физиков

— Для начала определимся с терминологией. Счастье, — я вывел на доске слово «счастье». — Что же такое счастье?

Аудитория загалдела, на лицах проступили очень разные выражения: от растерянности и недоумения до самодовольных ухмылок тех, кто полагали, что уж точно знают ответ, но высказывать его во всеуслышание — ниже их достоинства.

Выдав несколько банальностей, студенты призадумались и уткнулись в мобильники, предпочитая блеснуть искрами чужого гения, почерпнутыми из сетевого пространства, чем откровенничать, рискуя поставить себя в неловкое положение.

— Счастье — это когда предыдущий пиздец уже закончился, а следующий еще не начался, — выдал самоуверенный белобрысый паренек с челкой немецкого подростка.

Все одобрительно загоготали.

— Кхм… в общем-то, да. Вопрос только в том, что есть пиздец, и откуда он берется. Я даже не рассчитывал так сразу… Впрочем, мы забегаем вперед.

— Счастье — это когда тебя понимают, — зардевшись, пропищала прилежная ученица, привычно занявшая место в первом ряду, — большое счастье — это когда тебя любят, а настоящее счастье — это когда любишь ты.

— Ох, это, конечно, очень… очень романтично, но… любовь такая сложная штука, столько всего намешано… что, как ни крути, она не тождественна счастью. Даже если в любви и можно обрести счастье, любовь счастьем не исчерпывается. И наоборот — счастье не исчерпывается любовью. Особенно безответной любовью, которая по этой классификации тоже является наивысшим счастьем. Но не будем углубляться в дебри. Тем более, при всем уважении к… А кто это сказал?

— Конфуций, — созналась она.

— Спасибо,.. эм, при всем уважении к Конфуцию, — я ненадолго задумался, — подозреваю, что он не пытался сформулировать определение счастью, а сопоставлял дружбу и разные типы любви… Тут понятие «счастье» используется как некое мерило, шкала для сравнения.

— Счастье — это когда у тебя есть большая, дружная, заботливая, любящая семья в другом городе, — раздалось с заднего ряда.

Эта реплика была тоже встречена благосклонными ухмылками, но уже не так единодушно.

— М-м… То есть счастье — это свобода от семейных обязательств? Как-то мы не в ту степь, — я невольно усмехнулся, — хотя это не лишено юмора. — Судя по насупленным выражениям лиц женской половины класса, мой комплимент этому изречению пришелся им не по душе. И чтобы не рассеивать внимание на побочные темы, я поспешил добавить: — Я, естественно, не пропагандирую супружескую неверность.

— Ум, несомненно, первое условие для счастья, — объявил серьезный русский тип с явными задатками карьериста. И веско припечатал: — Софокл.

— Ну,.. Софокл тот еще фантазер, — рассмеялся я. — Это у него, возможно, счастье от ума, а у обычных людей от ума преимущественно горе. «Умножающий знания — умножает скорбь» и все вот это.

— Допустим, тогда так: счастье — это хорошее здоровье и плохая память, — не сдавался будущий карьерист.

Он вечно норовил первым и не спросясь встрять с ответами и уточнениями лишь затем, чтобы нарциссически насладиться эхом своего голоса, звенящим в стенах аудитории. Он действительно умный и способный, и если бы не эта манера, цены бы ему не было.

— Да, подкупает лаконичностью, но… я собирался об этом позже, но раз уж… эм… Вопреки расхожему мнению, здоровье редко влияет на степень… или уровень счастья. Когда речь идет о заболевании, при котором состояние неуклонно ухудшается, и пациент не успевает оправиться от новых ударов судьбы, — тогда да, безусловно, влияет. А в случае пусть даже серьезной, но не прогрессирующей болезни, через пару лет большинство людей возвращается в свой привычный спектр счастья-несчастья. Вовсе не интуитивно, но есть научные исследования.

— Короче, — не унимался карьерист, — вы собираетесь сообщить нам, что же такое, по-вашему, счастье?

— Короче? Я же не впариваю вам ультимативный рецепт «как стать счастливым за пятнадцать минут». И вообще…

— Happiness is just a state of mind,53 — флегматично пробурчал кто-то.

— Вот, очень точно! — Я воодушевился. Это было не только точно, но и своевременно, так как спасло настырного карьериста от взбучки, на которую он, по обыкновению, напрашивался. — Очень точно, но само по себе ничего не объясняет. Кроме того, так можно высказаться практически о чем угодно. Давайте попробуем.

— Корова — это лишь состояние ума, — мгновенно прилетело откуда-то слева. Непонятно как тут возникла эта корова, никаких коров в обозримом пространстве не наблюдалось.

— Курица — лишь состояние ума, — белобрысый с немецкой челкой многозначительно покосился на отличницу с первой ряда.

Все радостно загоготали. Я укоризненно взглянул на этого хохмача.

— Физика — лишь состояние…

— Страна Израиль — лишь состояние ума.

И тут все загалдели наперебой:

— Небо, дерево — лишь состояние ума…

— Ага, — съязвил веснушчатый и худощавый, покосившись на того, который заикнулся про дерево, — особенно, если это дуб.

— Бред… — вздохнула смешливая девушка с утиным носом.

— Бред — это лишь состояние ума! — подхватил веснушчатый.

— И у некоторых оно хроническое, — поспешил свести счеты тот, который про дерево, и которого веснушчатый только что подколол.

Все это происходило в рамках необязательной лекции в конце вводного курса по физике. Мы закончили материал, и я объявил, что на экзамене вопросов о страдании и счастье, само собой, не будет, но кто хочет — добро пожаловать. И вот передо мной двадцатилетние ребята, почти каждый из которых знает все лучше всех на свете, их еще не очерствила и не усмирила жизнь, они отзывчивы, ироничны и колки, как ежики. С этими умненькими Ежиками и на обычных-то лекциях было не скучно, не то что на таких неформатных, и, готовя материал, я порядком волновался.

— Ян Росс — это лишь состояние ума.

— Да, кстати, Ян Росс, это, действительно, лишь состояние ума, как и Израиль, — для того, чтобы вернуть инициативу, надо было их чем-то ошарашить. — Страна Израиль — просто идея, абстрактное понятие… Самого Израиля, если разобраться, нет в материальном мире. Есть только его атрибуты, как то: флаги, города,.. м-м… университеты, ну и, конечно, граждане. Вот я имею удовольствие видеть двадцать пять самых что ни на есть взаправдашних граждан Израиля, состоящих в категории студентов. Но сам Израиль существует лишь в наших умах.

Тут не преминул воспрянуть патриотизм, и раздался нарастающий гул.

— Ладно-ладно, — я примирительно поднял раскрытые ладони, — оставим Израиль. Предположим, что не все лишь состояние ума, а только человеческие переживания. Любовь, тоска, радость, отчаяние — состояния ума. Против этого, надеюсь, возражений нет?

Добровольцев не нашлось. Лезть в бутылку пока никто не собирался, хотя конфронтация с аудиторией — это не так уж плохо. Гораздо хуже просто наскучить. Поэтому стоило поскорее подкинуть в топку чего-нибудь свеженького.

— Прекрасно, — я хлопнул в ладоши. — Итак, подведем итоги: лучшие умы ничего путного о природе счастья не сообщают. Что, собственно, не удивительно. Тем более… как утверждал один русский поэт, на свете счастья нет.54 Но мы пока не будем заходить так далеко, чтобы отрицать существование счастья… К делу, хватит говорить о том, о чем мы не будем говорить, — я поспешил увеличить темп, чтобы не растерять остатки жадного до новых впечатлений юношеского внимания. — Есть два концептуально разных подхода к достижению счастья. Восточная методика основана на том, что счастье — лишь состояние ума, и предлагает работать непосредственно с этим умом. Если отбросить шелуху, которой за многие века оброс буддизм, то останется голое руководство по тренировкам сознания. Всякие медитации и тому подобное, ну вы слышали…

— Ум и сознание — это не одно и то же! — вставил свои пять копеек карьерист.

— Не одно и то же, но вы меня поняли. На Востоке нам предлагают подробную инструкцию, как забраться в коробку с шоколадными конфетами. А на Западе такие методы не приветствуются. На Западе победил капитализм, прогресс и все вот это, и нам с детства втирают, что: а) самим лезть за конфетами нельзя; и б) чтобы получить конфеты, нужно хорошенько попотеть. Иначе… ну, если мы научимся без спросу таскать конфеты, кто же станет куда-то рваться и двигать что-то в какой-то там «перед», когда и так все в шоколаде?

Идем дальше, на Западе существуют две схемы достижения счастья: одна более реалистичная, вторая — довольно шизоидная. Мы все их интуитивно знаем, но стоит взглянуть на это дело критически. Смотрим внимательно, — я вывел на доске:

Счастье = 10% Удовольствий + 90% Смысла

Вот такая формула мнимого западного счастья… или квазисчастья.

— А почему же мнимого? Как так, мнимого? — раздалось на разные лады, все поспешили оскорбиться в лучших чувствах за нашу передовую западную философию.

— Да… по всему. Во-первых, смысл жизни — понятие крайне спорное и относительное, даже если допустить, что он действительно есть. А во-вторых, этот самый смысл в западном мире принято составлять из мозаики трех типов компонентов: 1) Семья — любовь, супружество, дети; — я стал загибать пальцы, — 2) Работа, но такая, которая не отмучиться с девяти до пяти, а настоящее любимое дело; и 3) Религия или идеология… ну там… быть патриотом, или зеленым, или феминисткой.

И это прекрасно, вот только крайне долго, тяжело, все вместе редко удается, а главное, пока все это проделаешь — так изменишься и постареешь,.. что от той девушки или юноши, начавших когда-то путешествие к этому самому счастью, уже ничего не останется. Многолетний поход, в котором субъект счастья незаметно исчез по пути к цели.

— Но… зачем вы такое говорите? — в нарастающем гаме пролепетала прилежная ученица с первого ряда.

— Это хорошо, что вы эмоционально реагируете, — пришлось повысить голос, — значит, вы в чем-то согласны, или, во всяком случае, задеты нужные струны. И… кстати, все, что я утверждаю, разумеется, можно оспорить… но это вряд ли удастся, как минимум, до тех пор, пока я не разверну полную картину. Так что, позвольте продолжить, а я… Я же не буду настаивать на том, что у большинства людей осуществление этой схемы удается довольно паршиво, а даже если удается, желанный результат зачастую не достигается, и вместо настоящего счастья они корчат из себя счастливых, когда постят в соцсетях, или выходят на люди, или встречаются с друзьями — то есть когда им кажется, что на них кто-то обращает внимание.