― И теперь ты работаешь в одном из них?

― Да. Неполный рабочий день, в основном для того, чтобы чем-то занять себя в холодные месяцы, когда мой бизнес замедляется. Я помогаю с детьми.

― Но ты работаешь по ночам, когда они спят.

Она моргнула, глядя на него.

«Он не пропускает ни одного слова?»

― В общем, да. ― Харпер вдруг почувствовала, что ступила на зыбкую почву. ― Им также нужны работники на ночную смену.

― Ты следишь за ними, пока они спят? ― Он наклонил голову и поглядел на Харпер, словно читая её мысли. Он пытался понять её точно так же, как пытался понять слова, обычаи и вещи, о которых ничего не знал, пока не сталкивался с ними в новом, непривычном мире, частью которого ему пришлось стать. Или, точнее, этот новый мир был навязан ему в виде Харпер, появлявшейся на пороге его дома снова и снова.

― Тебе тоже пришлось выживать, Харпер? ― спросил Джек, пристально глядя на неё своими голубыми глазами.

Она судорожно сглотнула. Она всегда приукрашивала своё пребывание в приёмных семьях для своих друзей и просто знакомых. Но с Джеком она не видела в этом необходимости. Он считал её честной, и она хотела быть честной. И не только с ним, но и с самой собой.

«Может быть, отмахиваясь от своего прошлого негативного опыта все эти годы, я оказала медвежью услугу своему собственному духу?»

― Да. Мне тоже пришлось выживать. Не так, как тебе, но… да.

Они встретились взглядами, и между ними возникло понимание, близость.

― Это то, что ты хранишь внутри? То, о чём ты никому не рассказываешь?

Харпер кивнула, слегка улыбнувшись, прежде чем взять последний кусочек груши. Она чувствовала, что вот-вот расплачется. Горько, сильно, безнадёжно и отчаянно. То, как Джек смотрел на неё… Он будто знал и понимал каждый ужасный, одинокий момент, который она пережила. Харпер с усилием проглотила кусочек груши. Если она и дальше будет так сидеть, эмоции, переполнявшие её, вырвутся наружу. Они требовали и вопили, чтобы их выпустили, освободили.

«Только не здесь… только не сейчас, когда глаза Джека так пристально меня изучают».

Она порывисто встала, подошла к Джеку и взяла его за руку.

― Пойдём. Я хочу попробовать ту штуку, о которой ты мне рассказывал.

― Какую?

― Выкрикивать свои секреты с вершины скалы.

Джек усмехнулся, но не сопротивлялся, когда Харпер повела его к двери, где лежала верхняя одежда.

Они оделись, спустились по ступенькам и снова пошли к задней части дома. Солнце стояло уже высоко в небе, и лёд сверкал золотом вместо белого серебра. На деревьях щебетали зимние птицы, и повсюду слышалась капель.

Харпер вдруг ощутила себя очень глупой. Свежий воздух заставил её почувствовать себя лучше, помог успокоиться, и теперь она колебалась.

«Что я делаю?»

Но как только эта мысль пришла ей в голову, она заметила прямо перед собой припорошенную снегом небольшую возвышенность.

«Так… почему бы и нет, чёрт возьми?»

Харпер глубоко вздохнула, шагнула вперед и поглядела на серо-голубые горы вдалеке. Прошлые печали, казалось, требовали освобождения, эмоции вихрем кружились внутри, боролись ― каждая из них желала быть выпушенной первой.

Харпер сложила ладони рупором и закричала:

― Мне так больно и… обидно, и меня ужасно злит, что никто в городе не захотел взять меня к себе, когда умерли мои родители! Иногда мне хочется уехать подальше от этого проклятого города и никогда не оглядываться назад! Никогда не возвращаться!

Она тяжело вздохнула, глядя на вершины гор, представляя, как облачка пара ее дыхания вместе со словами, словно давняя, так долго скрываемая, сдерживаемая правда, уплывает от нее, чтобы поселиться в этих тёмных вершинах. Харпер повернулась и осторожно сошла со скалы, где стоял Джек, задумчиво рассматривая её.

― Лучше? ― спросил он.

Она гулко вздохнула, её грудь быстро поднималась и опускалась.

― Да. Мне кажется, да. ― Она сделала паузу. ― Да. Ты был прав. Это помогает. Я чувствую себя лучше и…

― Продолжай.

Она помолчала, но потом кивнула, снова взобралась на скалу и повернулась к горам.

― Иногда я ненавижу Бога за то, что он отнял у меня моих родителей! Я… ― Рыдания подступили к её горлу, но она попыталась остановить их. ― Иногда мне хочется, чтобы я тоже умерла той ночью…

У Харпер перехватило горло, когда она инстинктивно попыталась удержать болезненные слова, льющиеся из её усталой, изголодавшейся по любви души, и одновременно сделала усилие, чтобы выдавить их.

― Мне было так страшно и одиноко. ― Это всё, что она смогла произнести. Всхлип, вырвавшийся из её груди, сменился легкой икотой, когда она отчаянно пыталась взять свои эмоции под контроль. Харпер слишком быстро повернулась к Джеку, поскользнулась, потеряла равновесие и начала падать.

Джек поймал её за талию.

― Ты не одна, ― прошептал он.

Всхлип замер на губах Харпер, когда она открыла глаза и увидела лицо Джека совсем близко, всего в нескольких дюймах. Сердце заколотилось, забилось сильнее. Она удивлённо моргнула и замерла.

Джек взглянул на её губы, его взгляд пылал, а руки начали сжимать Харпер ещё крепче.

«Поцелуй меня, ― подумала она. ― О, пожалуйста, поцелуй меня».

Она видела его нерешительность, но знала ― именно он должен быть тем, кто сделает первый шаг и изменит тип их отношений. На какое-то мгновение весь лес замер. Словно весь мир замер в ожидании. А затем так же быстро их губы встретились, и Харпер выдохнула с облегчением и радостью от внезапного всепоглощающего удовольствия, пронзившего её от прикосновения его губ. От осознания того, что он выбрал её. А она выбрала его.

На секунду они оба замерли, затем Джек издал тихий звук, что-то между ворчанием и стоном, когда совсем слегка приоткрыл рот и потёрся им о её. Несмотря на то, что поцелуй был не совсем обычным, искры побежали по её венам, кровь мгновенно закипела, воспламенилась. Харпер не хотела контролировать поцелуй. Ожидание, предвкушение того, что инстинктивно сделает Джек, возбуждало сильнее, чем всё, что она испытывала прежде.

Он легко оторвал её от земли и обхватил руками за талию. Харпер ещё сильнее прижалась к Джеку, затем рефлекторно обвилась вокруг него ногами, соединяя их тела в сосредоточении жара и огня. Джек резко выдохнул, но не оторвался от её губ. Встреча их тел, казалось, придала ему больше уверенности. Он наклонил голову и приоткрыл губы, прерывисто и учащенно дыша. Когда язык Джека коснулся её языка, Харпер не удержалась. Она обняла его лицо ладонями и встретила его язык своим, показывая, что делать. Ей этого отчаянно, безумно хотелось.

Дыхание Джека запнулось, а затем их языки затанцевали, закружились в вихре удивительных, всепоглощающих эмоций.

Их стоны эхом разносились в тишине окутанного льдом утра.

― Проводи меня в хижину, Джек, ― только и смогла прошептать Харпер.