Глава 13
Голова раскалывалась на части.
Я недоумевал, как вообще оценивать уровень мучений, когда в череп будто вонзился топор. Топор, только что вынутый из огня, с раскалившимся добела лезвием. Он прошёл словно нож сквозь масло, пронзив ослепляющей болью самый центр мозга.
Я опасался открывать глаза.
Понимал, что лежу, но не имел представления, где именно.
Чувствовал острые уколы в области рёбер. Дышать было больно. Но все эти ощущения не шли ни в какое сравнение с пыткой в голове.
Блядь.
Я услышал отдаленные голоса. Знакомые, но точно понять, кто говорил, не удалось. Хотелось попросить их: «Пожалуйста, вытащите топор из моего виска». Почему они этого до сих пор не сделали? Чего они, блядь, ждут?
Я поднял руку к голове, пытаясь нащупать то, что буравило мой мозг, и убрать самостоятельно. Но ничего не обнаружил. Только лишь собственную голову. Тут же чья-то ладонь схватила мою руку, а приглушённый голос велел не двигаться.
— Моя голова, — пробормотал я.
— Да, трещать будет знатно, — сказал голос, становясь отчётливее.
Док. Док говорил.
Я попытался открыть глаза.
Правое веко вообще не поднималось. Когда левый глаз, в конце концов, приоткрылся, вспышка света вызвала приступ боли. Меня затошнило, и я простонал.
— Блядь.
Я услышал бормотание Босса, затем снова заговорил Док.
— Мне не узнать без рентгена. Но, кажется, сломан нос, и возможно раздроблена скула.
Обо мне. Они говорили обо мне.
Я попытался сесть, но меня удержали.
— Не поднимайся, — сказал Док. Вообще-то, я не хотел вставать. Не хотел шевелиться. Я закрыл глаза.
Кто-то взял меня за руку, и знакомый голос прошептал: «Господи боже».
Я открыл левый глаз и увидел Киру. Не понятно как, но он оказался здесь, встал рядом на колени, осмотрел меня. Его глаза наполнились жалостью и ужасом. Он отвернулся и заговорил с кем-то вне моего поля зрения.
— Разве ему не нужно в больницу?
— Нет, — прохрипел я. — Никакой больницы.
Я сел, не желая показывать Кире, что мне чересчур плохо. И тут же пожалел. Голова была тяжелой и будто бы перевешивала на одну сторону. В ушах звенело, а желудок скрутило. Я глухо охнул:
— Кажется, меня вырвет.
Мне между коленей поставили небольшой тазик. Кира стоял передо мной на коленях.
— Что случилось? — спросил он.
— Не знаю, — ответил я. Хотя прозвучали слова как-то невнятно. Я ничего не помнил. Только как зашёл в клетку и стукнулся кулаками с Юанем…
Ответил Аризона.
— Мэтт дрался отлично первые два раунда. Выигрывал по очкам. И прямо перед окончанием второго раунда Юань повалил его на пол. Прозвенел звонок. Как только начался третий, Мэтт попытался уложить парня, ударив ногой в голову. Но тот выставил колено. Мэтт свалился на маты, а Юань так и продолжал бить его локтем по голове.
— Куда делся рефери? — спросил Кира. — Насколько, блядь, непрофессиональным он должен быть, чтобы допустить подобное?
— Ровно настолько, сколько ему заплатили, — ответил Док.
— Что? — удивился Кира, вставая. — Что ты имеешь в виду под «заплатили»? Кто-то подкупил его, чтобы это сделать?
Я узнал интонацию. Кира разозлился и почти вышел из себя. Я поднял руку и проговорил:
— Я в порядке.
— Ты не в порядке! — сорвался он. Потом резко вдохнул и заговорил снова, сдерживаясь. Мою голову по-прежнему клонило вниз, а глаза были закрыты. Судя по голосу, Кира произносил сквозь стиснутые зубы.
— Мэтт, ты не в порядке. Всё происходящее — не в порядке. Охренительно не в порядке.
Док вмешался, разрядив гневную обстановку в комнате.
— Кира? Тебя ведь так зовут?
— Да, — коротко бросил тот.
— Ты присмотришь за Мэттом?
— Да.
— Есть несколько моментов, которые мне нужно тебе объяснить, — сказал врач. — Я вправил ему нос. Думаю, у него может быть раздроблена скула, но с этим мы ничего не поделаем. У него сильное сотрясение. Тошнота, головная боль и головокружения останутся на несколько дней, а то и недель.
— Я знаю, что значит сотрясение, — сообщил Кира. — У меня самого такое было.
— Тогда ты в курсе, что нужно будить его каждые несколько часов. А если симптомы усилятся или не начнут пропадать, потребуется отвезти его в больницу, — продолжил Док. — Порез над глазом должен зажить без швов, если не допустить заражения и новых повреждений. Мэтту нужно провести в постели день-два, а после никаких нагрузок. Через неделю я хочу осмотреть его ещё раз, и тогда разберёмся с остальным.
— Могу я его сейчас забрать?
— Да, — подтвердил Док. — Но сначала… — Его голос прозвучал рядом со мной. Я поднял тяжёлую голову, чтобы взглянуть на врача. — Дам тебе обезболивающее, хорошо? — спросил он меня.
Я почувствовал укол иглы в руке. Через несколько секунд по телу начало разливаться онемение.
Я слышал, как Кира поблагодарил за то, что ему позвонили. Аризона ответил: «Не за что». Они поговорили о чём-то ещё, но я не мог уследить за беседой. Будто слова, сказанные на незнакомом мне языке, пробивались из-под слоя воды.
Я закрыл глаза, уронил голову и поддался забытью.
* * * *
Проснулся, удивившись, что до сих пор сижу в машине.
— Мэтт? — раздался мягкий голос Киры. — Мы на месте. Можешь идти?
Я выглянул в окно, но там виднелся не наш дом. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что мы остановились возле хижины.
— Что мы тут делаем? — уточнил я. Голос сипел. Было больно шевелить губами. — Надолго я отключился?
— Около двух часов, — ответил Кира. — Мы усадили тебя в машину, я заскочил домой, собрал вещи, взял ключ от хижины у родителей и сразу поехал сюда.
Я повернул голову, чтобы посмотреть на него, но не знал, что сказать.
— Я устал.
Кира кивнул.
— Давай, пошли внутрь.
Казалось, будто я должен заставлять тело шевелиться. Словно каждое движение — медленное, осознанное и взвешенное действие. Когда я открыл дверь машины и собрался выйти, организм оцепенел в знак протеста. Благодаря уколу Дока я мог вытерпеть приглушённые ощущения. Я знал, что настоящая боль таилась в глубине, прикрытая лекарствами и пока не способная выйти на поверхность.
Я простонал, попытавшись встать. Кира оказался рядом, приобняв меня за плечи.
— Отведём тебя в дом и поднимем на второй этаж, — проговорил он. — И ты сможешь сразу лечь.
Я находил силы лишь кивать и автоматически переставлять ноги. Ступень за ступенью я преодолел лестницу. Ощущая повсюду боль, но одновременно и онемение.
Я не хотел ничего чувствовать.
Ни ноющего лица, ни ослепляющей рези в голове, ни тянущего жжения в левом бедре.
Ни тяжести на сердце.
Ни вины.
Я не хотел ничего чувствовать.
Стащил с кровати покрывало, лег на постель, даже не подумав укрыться, и закрыл глаза.
Через какое-то время меня разбудил Кира. Он попросил меня сесть, дал таблетки, которые я проглотил без вопросов. Узнал о моем самочувствии. Я, вместо ответа, помотал головой. Слов у меня не нашлось.
Я спал, Кира меня будил. Я спал, он вновь будил меня.
Небо посветлело и снова потемнело. Кира задавал вопросы и протягивал таблетки. Я хотел лишь спать.
Я прежде не бывал настолько вымотан.
Небо посветлело во второй раз, и я лежал в кровати, не желая двигаться. Не желая вставать и встречаться с Кирой лицом к лицу или признавать собственные проступки.
К сожалению, выбора не было. Кира вошёл и скинул с меня одеяло.
— Ну же, вставай.
— Я устал, — слабо произнёс я.
— Прошло два дня, — сообщил он. — Тебе нужно подняться. Поесть, сходить в душ. И простыни нужно постирать.
Понимая, что так легко Кира от меня не отстанет, я медленно сел и поставил ноги на пол, чувствуя растяжение и ноющую боль в каждой мышце. Мой левый глаз не открывался из-за отёка. Голова кружилась, а комната будто вращалась в противоположном направлении.
— Ой.
— Просто посиди немного перед тем, как попытаться встать, — порекомендовал Кира. — Как твоя голова?
— Раскалывается, — тихо признался я. — Всё болит.
Кира больше ничего не сказал. Его молчание тяжело повисло в воздухе. Я знал, что означает тишина. Он зол, обижен и разочарован.
И я его не винил. Не мог. Это моих рук дело. Мой бардак, моя ошибка.
Я кивнул, договариваясь с самим собой, что приму любую реакцию Киры. Я заслужил и его злость, и его разочарованный взгляд, и молчание.
Медленно, я поднялся, сдержав стон, когда боль пронзила ослабшие, затёкшие мускулы. Положив одну ладонь на стену для поддержания равновесия, я неспешно зашагал в ванную.
Вода была горячей и ужасно обжигала, но я остался под душем, позволив потоку стекать по затылку и ощущая расслабляющиеся мышцы. Я подставил под воду лицо, но не трогал его руками. Не осмелился. Чистить зубы с опухшей стороны было довольно болезненно, но после я почувствовал себя лучше. Даже относительно по-человечески.
Мне пришлось сесть на край не заправленной кровати, чтобы натянуть шорты. Я хотел просто лечь, но подозревал, что Кира специально стащил постельное бельё, чтобы я не провёл в постели ещё один день.
Очень медленно, шаг за шагом, я спустился на первый этаж.
Кира вышел из небольшой прачечной, удивившись при виде меня. Он осмотрел мой обнажённый торс. Не с сексуальным желанием, а скорее изучая травмы. Мои рёбра продолжали ныть, но основной удар приняло на себя бедро. А лицо… Слово «боль» даже не описывало весь набор ощущений.
Я не мог взглянуть на Киру. Но замер, когда он подошёл ко мне, несколько раз вздохнул и спросил:
— Голоден?
Я кивнул.
Не сказав больше ни слова, Кира развернулся к холодильнику и достал несколько тарелок: ломтики холодного мяса, салат и кусочки фруктов. Я делал для него то же самое, когда мы отсиживались здесь после истории с похищением. Кира говорил, что чем мельче нарезана еда, тем проще есть. Должно быть, он запомнил…
Я понемногу откусывал, пока не съел почти всё. А Кира притворялся, что не наблюдает. Я по-прежнему не мог поднять на него взгляд. Не знал, что сказать.
Стоило извиниться. Сказать, что люблю его. Что не хотел ранить. Что до сих пор работал в полиции. Я должен был признаться во всём. Но не мог.