Глава 13

Голова раскалывалась на части.

Я недоумевал, как вообще оценивать уровень мучений, когда в череп будто вонзился топор. Топор, только что вынутый из огня, с раскалившимся добела лезвием. Он прошёл словно нож сквозь масло, пронзив ослепляющей болью самый центр мозга.

Я опасался открывать глаза.

Понимал, что лежу, но не имел представления, где именно.

Чувствовал острые уколы в области рёбер. Дышать было больно. Но все эти ощущения не шли ни в какое сравнение с пыткой в голове.

Блядь.

Я услышал отдаленные голоса. Знакомые, но точно понять, кто говорил, не удалось. Хотелось попросить их: «Пожалуйста, вытащите топор из моего виска». Почему они этого до сих пор не сделали? Чего они, блядь, ждут?

Я поднял руку к голове, пытаясь нащупать то, что буравило мой мозг, и убрать самостоятельно. Но ничего не обнаружил. Только лишь собственную голову. Тут же чья-то ладонь схватила мою руку, а приглушённый голос велел не двигаться.

— Моя голова, — пробормотал я.

— Да, трещать будет знатно, — сказал голос, становясь отчётливее.

Док. Док говорил.

Я попытался открыть глаза.

Правое веко вообще не поднималось. Когда левый глаз, в конце концов, приоткрылся, вспышка света вызвала приступ боли. Меня затошнило, и я простонал.

— Блядь.

Я услышал бормотание Босса, затем снова заговорил Док.

— Мне не узнать без рентгена. Но, кажется, сломан нос, и возможно раздроблена скула.

Обо мне. Они говорили обо мне.

Я попытался сесть, но меня удержали.

— Не поднимайся, — сказал Док. Вообще-то, я не хотел вставать. Не хотел шевелиться. Я закрыл глаза.

Кто-то взял меня за руку, и знакомый голос прошептал: «Господи боже».

Я открыл левый глаз и увидел Киру. Не понятно как, но он оказался здесь, встал рядом на колени, осмотрел меня. Его глаза наполнились жалостью и ужасом. Он отвернулся и заговорил с кем-то вне моего поля зрения.

— Разве ему не нужно в больницу?

— Нет, — прохрипел я. — Никакой больницы.

Я сел, не желая показывать Кире, что мне чересчур плохо. И тут же пожалел. Голова была тяжелой и будто бы перевешивала на одну сторону. В ушах звенело, а желудок скрутило. Я глухо охнул:

— Кажется, меня вырвет.

Мне между коленей поставили небольшой тазик. Кира стоял передо мной на коленях.

— Что случилось? — спросил он.

— Не знаю, — ответил я. Хотя прозвучали слова как-то невнятно. Я ничего не помнил. Только как зашёл в клетку и стукнулся кулаками с Юанем…

Ответил Аризона.

— Мэтт дрался отлично первые два раунда. Выигрывал по очкам. И прямо перед окончанием второго раунда Юань повалил его на пол. Прозвенел звонок. Как только начался третий, Мэтт попытался уложить парня, ударив ногой в голову. Но тот выставил колено. Мэтт свалился на маты, а Юань так и продолжал бить его локтем по голове.

— Куда делся рефери? — спросил Кира. — Насколько, блядь, непрофессиональным он должен быть, чтобы допустить подобное?

— Ровно настолько, сколько ему заплатили, — ответил Док.

— Что? — удивился Кира, вставая. — Что ты имеешь в виду под «заплатили»? Кто-то подкупил его, чтобы это сделать?

Я узнал интонацию. Кира разозлился и почти вышел из себя. Я поднял руку и проговорил:

— Я в порядке.

— Ты не в порядке! — сорвался он. Потом резко вдохнул и заговорил снова, сдерживаясь. Мою голову по-прежнему клонило вниз, а глаза были закрыты. Судя по голосу, Кира произносил сквозь стиснутые зубы.

— Мэтт, ты не в порядке. Всё происходящее — не в порядке. Охренительно не в порядке.

Док вмешался, разрядив гневную обстановку в комнате.

— Кира? Тебя ведь так зовут?

— Да, — коротко бросил тот.

— Ты присмотришь за Мэттом?

— Да.

— Есть несколько моментов, которые мне нужно тебе объяснить, — сказал врач. — Я вправил ему нос. Думаю, у него может быть раздроблена скула, но с этим мы ничего не поделаем. У него сильное сотрясение. Тошнота, головная боль и головокружения останутся на несколько дней, а то и недель.

— Я знаю, что значит сотрясение, — сообщил Кира. — У меня самого такое было.

— Тогда ты в курсе, что нужно будить его каждые несколько часов. А если симптомы усилятся или не начнут пропадать, потребуется отвезти его в больницу, — продолжил Док. — Порез над глазом должен зажить без швов, если не допустить заражения и новых повреждений. Мэтту нужно провести в постели день-два, а после никаких нагрузок. Через неделю я хочу осмотреть его ещё раз, и тогда разберёмся с остальным.

— Могу я его сейчас забрать?

— Да, — подтвердил Док. — Но сначала… — Его голос прозвучал рядом со мной. Я поднял тяжёлую голову, чтобы взглянуть на врача. — Дам тебе обезболивающее, хорошо? — спросил он меня.

Я почувствовал укол иглы в руке. Через несколько секунд по телу начало разливаться онемение.

Я слышал, как Кира поблагодарил за то, что ему позвонили. Аризона ответил: «Не за что». Они поговорили о чём-то ещё, но я не мог уследить за беседой. Будто слова, сказанные на незнакомом мне языке, пробивались из-под слоя воды.

Я закрыл глаза, уронил голову и поддался забытью.

* * * *

Проснулся, удивившись, что до сих пор сижу в машине.

— Мэтт? — раздался мягкий голос Киры. — Мы на месте. Можешь идти?

Я выглянул в окно, но там виднелся не наш дом. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что мы остановились возле хижины.

— Что мы тут делаем? — уточнил я. Голос сипел. Было больно шевелить губами. — Надолго я отключился?

— Около двух часов, — ответил Кира. — Мы усадили тебя в машину, я заскочил домой, собрал вещи, взял ключ от хижины у родителей и сразу поехал сюда.

Я повернул голову, чтобы посмотреть на него, но не знал, что сказать.

— Я устал.

Кира кивнул.

— Давай, пошли внутрь.

Казалось, будто я должен заставлять тело шевелиться. Словно каждое движение — медленное, осознанное и взвешенное действие. Когда я открыл дверь машины и собрался выйти, организм оцепенел в знак протеста. Благодаря уколу Дока я мог вытерпеть приглушённые ощущения. Я знал, что настоящая боль таилась в глубине, прикрытая лекарствами и пока не способная выйти на поверхность.

Я простонал, попытавшись встать. Кира оказался рядом, приобняв меня за плечи.

— Отведём тебя в дом и поднимем на второй этаж, — проговорил он. — И ты сможешь сразу лечь.

Я находил силы лишь кивать и автоматически переставлять ноги. Ступень за ступенью я преодолел лестницу. Ощущая повсюду боль, но одновременно и онемение.

Я не хотел ничего чувствовать.

Ни ноющего лица, ни ослепляющей рези в голове, ни тянущего жжения в левом бедре.

Ни тяжести на сердце.

Ни вины.

Я не хотел ничего чувствовать.

Стащил с кровати покрывало, лег на постель, даже не подумав укрыться, и закрыл глаза.

Через какое-то время меня разбудил Кира. Он попросил меня сесть, дал таблетки, которые я проглотил без вопросов. Узнал о моем самочувствии. Я, вместо ответа, помотал головой. Слов у меня не нашлось.

Я спал, Кира меня будил. Я спал, он вновь будил меня.

Небо посветлело и снова потемнело. Кира задавал вопросы и протягивал таблетки. Я хотел лишь спать.

Я прежде не бывал настолько вымотан.

Небо посветлело во второй раз, и я лежал в кровати, не желая двигаться. Не желая вставать и встречаться с Кирой лицом к лицу или признавать собственные проступки.

К сожалению, выбора не было. Кира вошёл и скинул с меня одеяло.

— Ну же, вставай.

— Я устал, — слабо произнёс я.

— Прошло два дня, — сообщил он. — Тебе нужно подняться. Поесть, сходить в душ. И простыни нужно постирать.

Понимая, что так легко Кира от меня не отстанет, я медленно сел и поставил ноги на пол, чувствуя растяжение и ноющую боль в каждой мышце. Мой левый глаз не открывался из-за отёка. Голова кружилась, а комната будто вращалась в противоположном направлении.

— Ой.

— Просто посиди немного перед тем, как попытаться встать, — порекомендовал Кира. — Как твоя голова?

— Раскалывается, — тихо признался я. — Всё болит.

Кира больше ничего не сказал. Его молчание тяжело повисло в воздухе. Я знал, что означает тишина. Он зол, обижен и разочарован.

И я его не винил. Не мог. Это моих рук дело. Мой бардак, моя ошибка.

Я кивнул, договариваясь с самим собой, что приму любую реакцию Киры. Я заслужил и его злость, и его разочарованный взгляд, и молчание.

Медленно, я поднялся, сдержав стон, когда боль пронзила ослабшие, затёкшие мускулы. Положив одну ладонь на стену для поддержания равновесия, я неспешно зашагал в ванную.

Вода была горячей и ужасно обжигала, но я остался под душем, позволив потоку стекать по затылку и ощущая расслабляющиеся мышцы. Я подставил под воду лицо, но не трогал его руками. Не осмелился. Чистить зубы с опухшей стороны было довольно болезненно, но после я почувствовал себя лучше. Даже относительно по-человечески.

Мне пришлось сесть на край не заправленной кровати, чтобы натянуть шорты. Я хотел просто лечь, но подозревал, что Кира специально стащил постельное бельё, чтобы я не провёл в постели ещё один день.

Очень медленно, шаг за шагом, я спустился на первый этаж.

Кира вышел из небольшой прачечной, удивившись при виде меня. Он осмотрел мой обнажённый торс. Не с сексуальным желанием, а скорее изучая травмы. Мои рёбра продолжали ныть, но основной удар приняло на себя бедро. А лицо… Слово «боль» даже не описывало весь набор ощущений.

Я не мог взглянуть на Киру. Но замер, когда он подошёл ко мне, несколько раз вздохнул и спросил:

— Голоден?

Я кивнул.

Не сказав больше ни слова, Кира развернулся к холодильнику и достал несколько тарелок: ломтики холодного мяса, салат и кусочки фруктов. Я делал для него то же самое, когда мы отсиживались здесь после истории с похищением. Кира говорил, что чем мельче нарезана еда, тем проще есть. Должно быть, он запомнил…

Я понемногу откусывал, пока не съел почти всё. А Кира притворялся, что не наблюдает. Я по-прежнему не мог поднять на него взгляд. Не знал, что сказать.

Стоило извиниться. Сказать, что люблю его. Что не хотел ранить. Что до сих пор работал в полиции. Я должен был признаться во всём. Но не мог.