— Ты живешь в отеле? — выпалил Доминик раньше, чем подумал.

И с большим удовольствием наблюдал, как на бесстрастном лице Леви на пару секунд отразился шок. Затем детектив опустил взгляд на стол и догадался, на чем основывалось предположение Доминика.

— Ничего себе, — одобрительно протянула Мартина. — А ты неплох.

Абрамс слегка покраснел.

— Я расстался со Стэнтоном, — сказал он, не глядя на Доминика.

Руссо отступил на шаг.

— Почему? — спросил он, чувствуя накатывающую тошноту. Господи, пожалуйста, пусть он будет к этому непричастен. Если Леви ушел от парня, с которым встречался три года, из-за одного поцелуя и небольшого взаимного влечения...

— Это никак не связано с... — Леви замешкался, оглядев оживленный общий зал. — ...недавними событиями. Все к этому вело.

Они оба посмотрели на Мартину, которая усиленно щелкала по клавиатуре.

— Я вообще-то здесь работаю. Если нужно поговорить наедине, поищите другое место.

— Нам не нужно... — начал Леви, но его прервал звонок рабочего телефона. Он поднял трубку. — Детектив Абрамс.

За мгновение лицо Леви преобразилось в жесткую безжизненную маску. Он отложил трубку и включил громкую связь.

— Можете повторить свои слова?

— Я не убивал Пати Бартон, — проговорил скрипучий цифровой голос.

Весь общий зал зашевелился, как растревоженный муравейник. Доминик с изумлением наблюдал, как пара человек вылетела из зала, а Мартина соскочила с кресла и лихорадочно принялась нашептывать указания ближайшим к ней сотрудникам.

Леви же, дрожа от напряжения, не сходил с места.

— Почему я должен вам верить?

— Я дал слово. Пять дней. Остался еще один.

— Мать твою, — ругнулся себе под нос Доминик. Это же «Семерка пик». Прямо сейчас Леви общался с серийным убийцей.

— Вам важно, чтобы все считали вас человеком слова? — Леви одной ладонью до побелевших костяшек стискивал край стола.

— Конечно.

— Должно быть, вас очень разозлило, что кто-то украл вашу идею и использовал в собственном убийстве. Планируете убить и Дрю Бартона?

Последовала тяжелая пауза.

— Нет, если успеете арестовать его раньше.

Леви зажмурился. Затем, распахнув глаза, он посмотрел на стоявшую напротив Мартину. Та указала на свой компьютер и покачала головой, подняв руки. Доминик не понял, что это означало: они не смогли отследить звонок? Или вызов отследили, но толку от этого никакого?

— Знаю, ты считаешь себя другим, — Леви словно выплевывал каждое слово. — Убеждаешь, что особенный... Думаешь, дело твое благородно. Но правда в том, что тебе просто нравится убивать. Ты увлекся и сам уже веришь в свою воображаемую великую священную войну. Но по большому счету ты обычный убийца и отличаешься от Дрю Бартона лишь тем, что ты гребаный псих.

Леви грохнул трубкой по базе, завершая тем самым разговор. Все присутствующие воззрились на него.

— Ты только что спровоцировал маньяка, — произнес Доминик, словно Леви сам не в курсе, что сотворил.

— А мне похрен, — огрызнулся Леви. — Я по горло сыт его играми. Если «Семерка» захочет добраться до меня, встречу его с распростертыми объятьями.

Детектив достал ключи и мобильник из верхнего ящика и задвинул его с такой силой, что стол задребезжал.

— Займусь сбором улик против Бартона. Ты со мной? — обратился Леви к Мартине.

Она широко улыбнулась и поспешила за напарником, захватив сумочку и на прощание хлопнув по спине Доминика.

Руссо, потрясенный только что услышанным, медленно побрел к выходу. Голос «Семерки пик», даже цифровой, пробирал до костей. И Доминик переживал, что Леви такой провокацией подверг себя серьезной опасности.

Очнувшись от глубоких размышлений, Доминик обнаружил себя не у пикапа, а на Лас-Вегас-Стрип. Он уставился на вздымающуюся высоко в небо пирамиду казино «Луксор».

Его так и подмывало войти, сесть за стол для блэкджека или даже за игровой автомат... Позволить приливу эндорфинов отключить мозг. Единственное, что может избавить от тревоги. Но Доминик не позволит себе сорваться. Он хорошо усвоил прошлый урок, когда его выдержки хватило всего на пару часов...

Руссо, не в состоянии отвести взгляд, сжал кулаки.

***

Только спустя несколько часов ярость, вызванная разговором с «Семеркой пик», угасла сама собой. Леви не противился этому чувству. Наоборот, позволял ему двигать собой, оно заставляло расследовать дело Бартона с непоколебимой решимостью.

К концу дня у него собралось более дюжины свидетельств от друзей, соседей и родственников, подтверждавших, что Пати и Дрю Бартоны славились своими гневными, а иногда и довольно жестокими стычками. И несколько коллег Бартона указали на примерно часовое отсутствие подозреваемого в разгаре прошлого вечера. Распечатка от оператора состояла из потока злобных смс-сообщений, которыми супруги обменивались примерно в то же время, когда Бартон исчез с вечеринки. Записи с камер видеонаблюдения показали, что пиджак на Бартоне был один в течение всего вечера, а вот рубашка к концу была того же цвета, но другого кроя, а брюки на тон светлее.

Ключевым моментом стала находка полицейских, прочесывавших район дома Бартонов. Они обнаружили наспех вытертый кухонный нож, брошенный в чей-то мусорный бак в десяти кварталах от места преступления. Сейчас криминалисты исследовали нож, но ордер на арест Бартона уже был выписан, а Леви разослал ориентировки, ставя точку в этом деле. Детектив приставил к Бартону пару офицеров, которые следили за ним весь день, и один из них должен привезти мерзавца в управление. Пусть отдохнет ночку в камере, а потом и разговорится охотнее.

Леви измотанный, но довольный проделанной работой, вернулся в отель. Себе детектив мог признаться, что «Семерка пик» пошатнул его уверенность в собственном профессионализме, но завершенное менее чем за сутки расследование убийства значительно повысило его самооценку.

Леви спрятал пистолет в ящик, разделся до белья и достал свежую одежду. Когда зазвонил сотовый, он как раз направлялся в ванную.

На экране высветилось имя Мартины, а поскольку дело Бартона уже улажено, она, несомненно, хотела поговорить о звонке «Семерки пик». Это может подождать, пока Леви хорошенько не отмокнет под горячей водой.

Он переступил порог ванной комнаты и закрыл за собой дверь. Пусть вызов идет на голосовую почту.

***

— Привет, меня зовут Доминик, и я патологический игрок.

— Привет, Доминик, — нестройным хором поздоровалось примерно два десятка людей, сидевших в круге на складных стульях.

Руссо не вставал, собрания этой группы были неформальными.

— Я бываю здесь нечасто, — Доминик робко улыбнулся лидеру группы Гасу. — Но эта неделя оказалась напряженной во всех отношениях. Я не специально, но так получилось, что сегодня я около часа туда-сюда гулял по Стрипу, разглядывая казино и мечтая попасть внутрь.

Круг сочувственно закивал и тихо забормотал.

— Меня всегда тянуло к азартным играм. Еще со школы. На мою жизнь это не сильно влияло, пока я не получил аттестат. Я поступил в муниципальный колледж, который ненавидел всей душой. Постоянно искал на что отвлечься, и в этом мне помогли азартные игры. Это было незаконно, но кого это останавливало?

Послышались смешки. Доминик тоже усмехнулся.

— Довольно быстро я осознал, что играю иначе, чем остальные люди. Стоило мне начать — не важно, сколько проигрывал — остановиться я не мог, пока кто-нибудь не вынуждал меня это сделать. Целыми днями я думал только о стратегиях, заново переживал победы, представлял, как в следующий раз смогу избежать проигрыша. Игра завладела моей жизнью, стала единственным, что меня волновало. Это пугало, но я не просил помощи. Я просто бросил учебу и пошел в армию.

Семья в восторг не пришла, но и шокирована не была. В тот момент Доминику еще удавалось скрывать свою зависимость, но родные знали о его нелюбви к колледжу и мечтах побыстрее его закончить.

— Я подумал, что служба мне поможет. Долгое время так и было. Меня научили дисциплине, самоконтролю, помогли заложить основу для жизни и, что самое важное, наполнили ее смыслом. Мне удавалось контролировать зависимость восемь лет. Я считал, что вылечился. И по завершении второго контракта я уволился из армии и вернулся домой.

Доминик откашлялся и вытер ладони о брюки. Сколько бы раз он ни делился этой историей, рассказ по-прежнему давался с трудом.

— Проблема заключалась в том, что я привык всегда следовать долгу, а лишившись этого, потерял веру в себя. У меня не было ни работы, ни каких-то дальнейших целей. Мне не хватало братских отношений с другими рейнджерами. После стольких лет службы мирная жизнь казалась черно-белым фильмом. Я не злился, не грустил, меня ничто не интересовало, не волновало и не радовало. Единственное, чем я мог заполнить эту пустоту, — азартные игры.

Доминик снова замолчал. Остальные в круге тактично сохраняли тишину. У всех разный опыт, но ключевые паттерны игорной зависимости понимали все.

— Во второй раз стало гораздо хуже. — Доминик поежился от нахлынувших воспоминаний, которые обычно прятал глубоко внутри. — Теперь я был совершеннолетним, жил самостоятельно и ни перед кем не отчитывался. В казино я проводил по восемнадцать часов в день. Спустил все сбережения и влез в огромные долги. Семья постоянно меня выручала. Все становилось только хуже, но я просто не мог остановиться. И так себя ненавидел.

Доминик судорожно вздохнул, и женщина, с которой он был знаком пару лет — Анита — мягко сжала его руку, ободряюще улыбнувшись.

— Жизнь мне спасла собака, — продолжил Руссо. — В возрасте семи месяцев у нее нашли панкреатит. Нужно было регулярно делать анализы крови, ставить капельницы, давать ей лекарства... А у меня просто не было на это денег. На моем счету висело три доллара, а кредитки были выжаты до последнего цента. Мне пришлось звонить матери и просто умолять оплатить счета. — Доминик сглотнул. — Никогда до этого и после мне не было так стыдно. Я подвел маленького щенка, который любил меня и слепо верил. Если бы мама не помогла, Ребел могла умереть исключительно по моей вине.