— Потому что он похищал женщин.

Келсон имел в виду Хартли.

— Но он же их соблазнял. Ты именно это сделал?

И тут Келсон не выдержал моего пристального взгляда.

— Мы оба знаем, что это не так, — поддел я его. — У тебя нет его шарма.

— Откуда ты знаешь? — Келсон сплюнул и быстро вспыхнул гневом.

— Потому что меня ты не пытаешься очаровать, — не отводя глаз, сообщил ему я.

Хартли никогда не упускал возможности меня соблазнить, не в сексуальном плане, нет: он пытался переманить на свою сторону, завлекал стать заодно с ним, следовать за ним, быть его соратником. В этом не было сомнений. Гораздо сильнее, чем навредить мне, Хартли желал, чтобы я просто сделал выбор принадлежать ему. Но в то же время, как только я бы сдался, он стал бы меньше меня ценить за то, что я оказался достаточно слаб для его чар.

Здесь существовала тонкая грань. Сколько людей наслаждались охотой, погоней, но теряли интерес, как только их добыча сдавалась? А скольким людям нравились плохие мальчики или девочки, те, которые на них и внимания не обращали. Но как только на плохих мальчиков и девочек снисходило озарение, и они влюблялись, то сразу начинали казаться слабыми и непривлекательными?

Вот и у Хартли с людьми было так же. Как только ему уступают, он с ними заканчивает. Что и происходило, когда он женщин увековечивал в искусстве. Как-то Хартли обмолвился, что посмертно воссоздает их красоту и грацию. Даже несмотря на то, что он до сих пор указывал на их деяния и на то, какими людьми они на самом деле оказались, Хартли все равно делал их лучше, чем они были. И тот факт, что я не попал под действие его чар, оказался решающим для моего выживания.

— Думаешь, я не смог бы заполучить тебя? — осмелился спросить Келсон.

— Именно так я и думаю.

— А Хартли мог бы?

— Мне неизвестно, соблазнял ли Хартли мужчин, — заметил я. — А тебе?

Он помотал головой.

— Но Хартли тоже не слишком хорош.

— В каком плане?

— Я… Все женщины, которых он завлекал, были шлюхами. Разве это сложно?

Теперь взыграла ревность. То есть мечтая оказаться в кругу избранных Хартли, Келсон параллельно немного того ненавидел. Я понял это из подтекста его слов.

— Женщины, которых убил Хартли, не были проститутками, так что я не…

— Все они изменяли своим мужьям!

О.

— Правда, — согласился я. — Но это не делает их шлюхами.

— А я думаю, что делает, и даже можно сказать, что они сами напросились.

— Я считаю, за измену ты заслуживаешь развода, а не смерти, — нахмурившись, решительно сказал я. Как будто убийцы должны судить других.

— Возможно.

Я вздохнул, а Келсон сложил руки на стол и уперся кулаками в подбородок.

— О чем задумался?

— Мне очень жаль, что я пытался навредить тебе сегодня утром. Прошу прощения.

Похоже, Келсон раскаивался.

— Извинения приняты.

— А ты знаешь, Хартли прав. С тобой крайне легко разговаривать.

— Спасибо.

Келсон улыбнулся.

МЫ БОЛТАЛИ достаточно долго, порядка двух часов, затем я повел Келсона к выходу. Когда я открыл дверь, то увидел Элая.

— Что ты здесь делаешь? — спросил я, радуясь его появлению.

Он пожал плечами.

— День почти закончился, и я решил проверить, как ты.

Я кивнул.

— Спасибо. Поеду в Элджин. Не хочу, чтобы Келсон сделал что-нибудь с собой, а федералы просто бросят его здесь на всю ночь.

— Я ничего с собой не сделаю, — пообещал Келсон.

— Все течет, все меняется, — заметил я.

— Верно, — согласился он.

— Тогда поехали в Элджин, — посмеиваясь сказал Элай. — Я поведу.

Оставив Шарпа и Уайта на дежурстве за пультом, мы с Элаем спустили Келсона на лифте и посадили в один из «шевроле-субурбанов», на которых ездили сегодня утром.

Согласно любому GPS-навигатору или онлайн-карте поездка от офиса в деловой части города до Центра психического здоровья в Элджине по трассе I-90 West должна была занять сорок пять минут. Но я никогда не добирался туда менее чем за час. Поскольку сейчас был час пик и пробки, уверен, нам понадобится не менее двух часов в одну сторону.

На полпути позвонил Кейдж, и я включил громкую связь.

— Джонс.

— Сэр?

— Ты где?

— С Келсоном едем в Элджин, сэр.

Кейдж был очень умен, поэтому сразу понял почему. Считал ли он так на самом деле — неизвестно, но риск суицида в случае Келсона был.

Любой, кому промыл мозги серийный убийца, мог с легкостью решиться убить себя. Или вспомнить, что ему приказали покончить с собой после определенного количества произнесенных фраз. Да бог его знает, что еще. Существовали сотни версий, но в основном все сводились к тому, что за Келсоном стоит наблюдать. И ни в одной из камер у маршалов или ФБР он не получил бы должного наблюдения. Случись это немного раньше, кто-то другой отвез бы его в Элджин. Но я знал правила игры, за свою жизнь я имел дело не с одним психопатом-уголовником. Хуже всех был Хартли, но и других оказалось достаточно, чтобы понимать, что делать.

— Только ты, Джонс?

— Нет, сэр, — заговорил Элай. — Я здесь.

Послышался глубокий вдох.

— Ладно.

— Бюро и завтра может решить все вопросы. Я просто хотел успеть отвезти Келсона сегодня, — объяснил я. — Это единственное, что можно сделать.

— Согласен.

Я не хотел спрашивать.

— Сэр? Семья Райерсона?

— Его жена сейчас в больнице в стабильном состоянии.

Кейдж не произнес, где именно. Информация не для ушей Келсона.

— У Райерсона есть дети?

— Да. Их всех проверили.

Это хорошо.

— А Хартли?

— Никаких следов его присутствия, кроме отпечатков пальцев и ДНК.

Я не собирался спрашивать, где обнаружили ДНК.

— Райерсон очень благодарен, — сказал Кейдж. — И хочет переманить тебя к себе в отдел.

— Я работаю с вами, сэр, — ответил я. — Дам знать, когда довезу Келсона.

— Хорошо, — произнес Кейдж и отключился.

— У этого человека ужасные коммуникативные навыки, — заметил Келсон и покачал головой, садясь рядом.

— С этим я бы согласился, — ответил Элай с переднего сиденья.

Я ПОЯСНИЛ дежурному врачу в Элджине, что Келсон, пожалуй, мог бы стать образцовым заключенным, если бы не пытался проглотить свой язык. Когда Келсона медленно заводили внутрь два санитара, последнее, что я услышал, как он интересовался у доктора, можно ли ему занять бывшую комнату Хартли.

— Ты ему реально нравишься, — заметил Элай, когда мы вышли на улицу.

— Всем спятившим я нравлюсь, — согласился я, подошел к газону рядом с «субурбаном» и опустошил желудок.

— Хорошо, что завтра пятница.

Элай передал мне бутылку воды, и я ему кивнул. Мой телефон зазвонил, но ответил на него Элай, так как я не был уверен, пора ли мне вытираться.

— Да, он в порядке. Мы выезжаем из Элджина. А ты где? — Элай слушал какое-то время. — Мы уже возвращаемся. Я подброшу его до… А, ладно. Спасибо.

— Кто это был? — спросил я, когда уселся на пассажирское сиденье.

— Ян. Он должен встретиться с федералами по поводу какой-то операции в понедельник, которую ему поручил возглавить Адер, и Кейдж уже подписал распоряжение.

— Адер назначил Яна главным?

Элай пожал плечами, заводя внедорожник.

— Возможно, наблюдая весь день за Яном, Адер пришел к выводу, что тот может справиться.

— Насколько крупная операция?

— Задействовано шесть подразделений.

— Целевая опергруппа?

— Похоже на операцию по национальной безопасности. Они ищут оружие и взрывчатку. АТО тоже будут.

— И Ян возглавляет дело?

Принять на себя руководство — слишком ответственно для новичка в этом деле.

— Похоже на то.

Впечатляюще после одного дня, но в случае с Яном все объяснимо. Люди смотрели на него и просто понимали, что он может разобраться со всем, чем бы его ни загрузили.

— Может, это Кейдж подсуетился?

— Что ты имеешь в виду? — спросил я, когда он вырулил с парковки на дорогу.

— Кейдж, возможно, хочет, чтобы Ян осознал, что дипломатия может оказаться такой же смертельно опасной, как и штурм здания с автоматом наперевес.

Я повернулся и посмотрел на Элая.

— Что?

— И мне?

— И что тебе?

— Что Кейдж пытается доказать мне?

Элай помотал головой.

— Дело не в том, чтобы ты сделал какие-то выводы. Речь о том, чтобы ты использовал свои способности там, где они принесли бы наибольшую пользу.

— Объясни.

— Дети, Миро, — сказал он спокойным и доброжелательным тоном, улыбаясь. — Ты так хорошо ладишь с ними и такой заботливый.

— Что ты…

— Мы все подкалываем тебя из-за Кабота, Дрейка и этого новенького…

— Джосуэ.

— Да, его. Мы дразним, но ты именно такой и есть. Тебе не все равно. Ты стараешься изо всех сил, чтобы убедиться, что дети в безопасности, как и их домашние животные.

— Я…

— Помнишь ту семью, которая переехала в прошлом году, но их кошка осталась у ветеринара, потому что они не могли ждать?

Паркинсоны. Конечно, я помнил.

— И когда ветеринар разрешил кошке путешествовать, ты отправил ее в Палм-Спрингс и доставил к их двери, ведь было нечестно, что им пришлось оставить члена своей семьи.

— Да. И что?

— Это была всего лишь кошка, Миро.

Я сердито уставился на Элая.

— Ясно, что у тебя никогда не было домашних животных.

Он отмахнулся.

— У тебя чертовски чуткое сердце, и как только никто не оценил это на твоем пути к должности маршала, я понятия не имею. Но правда, я и представить не могу никого, кто бы лучше тебя заботился обо всех детях Детского отдела.

— Так ты думаешь, Кейдж…

— Выбрал лучшего парня для этой работы, — заверил он меня, хлопнув по руке. — Да, именно так я и думаю.

— Спасибо, Элай, — произнес я, слегка задыхаясь, потому что день выдался сумасшедшим.

— Ты прекрасно справишься.

Я вздохнул.

— Хотел бы я, чтобы Ян считал так же. Думаю, он переживает, что мне будет больно.

— О да, тебе будет очень больно, — согласился Элай и стрельнул взглядом типа «ну естественно». — Тебе поручили самую душераздирающую работу из всего, чем занимается служба маршалов. Отныне тебе не отвертеться, и постоянно придется рвать сердце на кусочки, но… это только одна сторона медали, верно? Нельзя просто зацикливаться на плохом. Кто так делает?

Очевидно, Ян.

— Верно, — вздохнул я, прямо сейчас ощущая огромную любовь к Яну. — Следует представить всю ситуацию целиком, и как только сделаешь это, то все сразу образуется.