— Вне всякого сомнения, — согласился Элай. — Серьезно, ты хоть раз видел, чтобы Кейдж оказался не прав?

И впервые за день я об этом задумался, просто о Кейдже, о моем начальнике и о том, как устроены его мозги.

— Иногда вместо того, чтобы полностью накрутить себя, нужно всего лишь иметь немного веры.

— Скажи это Яну, ладно?

— Я помечу в ежедневнике.

НА ЧАСАХ ОКАЗАЛОСЬ БОЛЬШЕ ДЕВЯТИ ВЕЧЕРА, когда мы подъехали к моему таунхаусу в Линкольн-парке, и все соседи, естественно, уже были дома, поэтому пришлось парковаться в квартале отсюда. У нас имелось парковочное место, но Ян уже поставил туда пикап.

— Я вдруг понял, что смертельно устал, — поделился я.

— Жуткий выдался денек, — согласился Элай.

— А твой кузен вернулся домой?

— Ты только сейчас о нем вспомнил?

— Да, — сказал я без тени сожаления.

— Да, он отправился домой. Я отвез его перед работой. Поэтому и задержался немного.

Я улыбнулся.

— Что?

— Все оставили меня наедине с Келсоном. Как думаешь, что с парнями сделает Кейдж за такое?

— Устроит жуткую пытку, — предложил он, хохоча.

— Конфискацию имущества, — сказал я и улыбнулся, завидев оборотня, направлявшегося ко мне по улице. — О нет, я не переживу.

Цыпа издал оглушительный визг и через секунду уже запрыгнул на меня. Пес был очень крупный: частично маламут, может, и гены хаски затесались, кавказкой овчарки так точно, и наверняка, хотя определенно никто не мог сказать, гены волка.

Цыпа был просто огромен. Стоя на задних лапах, передними он легко опирался мне на плечи, а роста во мне пять футов и одиннадцать дюймов. Люди, видя его приближение, убегали, за исключением случаев, когда Саджани держала его за поводок во время прогулок. Тогда все просто охали-ахали и сюсюкали над тем, как они охренительно милы вместе. Малыши и собаки не просто так популярны в интернете.

Пес скулил, извивался, толкал меня головой и лизал руки, пока я не запустил их в длинную шерсть, на которую мы с Яном постоянно натыкались. Расчесывать его нужно было каждый день, и мы сразу купили пылесос, который носился как рюкзак. Тот, кто надевал его, был похож на охотника за привидениями.

— Господи, эта собака — монстр, — заметил Элай, когда Цыпа его поприветствовал. Затем пес бросился обратно по улице к Яну. — Смотрю, на месте раны от выстрела снова выросла шерсть.

— Шерсть на собаке растет везде. Но это не проблема.

Когда мы подошли ближе к дому, я увидел Яна, сидевшего на лестнице в старых потертых джинсах, одной из моих древних футболок чикагского университета и носках. Выглядел он бесподобно, по-домашнему, как все, о чем я когда-либо мечтал.

Какой идиот намутил счастье в наших жизнях? Кто это сделал?

Меня снова чуть не стошнило.

Наконец-то у меня был Ян, все остальное вторично. Но вместо того, чтобы наслаждаться счастьем, что я делал? Был эгоистом. Для меня крайне важно, чтобы личная жизнь и профессиональная складывались именно так, как мне хотелось. Конечно, можно поспорить, что не я выбирал свою новую работу, а она меня. Но ведь я не стал возражать. Я согласился. Потому что видел себя в этой роли. Заботиться о детях… помогать им…

Но если из-за работы я лишусь Яна… какой в этом прок? Это неразрешимая проблема. Я не мог пошевелиться, не мог и шагу ступить, настолько ужаснувшись предстоящему выбору.

Элай прошел мимо и остановился, заметив, что меня нет рядом. Он повернулся и хотел вернуться, но его окликнул Ян.

И в мгновение ока они поменялись местами: Элай стоял на верхней ступеньке крыльца, а Ян быстро шел ко мне по тротуару. Возникло странное желание бежать, и я ухватился за фонарный столб, чтобы опереться и не дать себе удрать.

— Не заставляй натравливать на тебя собаку, — предупредил Ян с усмешкой, когда приблизился.

Я медленно повернулся. Он был близко. Я стоял, засунув руки в карманы брюк, и ждал.

Ян не остановился, не замедлил шаг, просто подошел ко мне, положил руку мне на затылок и поцеловал.

Страстно, всепоглощающе, заявляя свои права, словно он считал, что я принадлежу ему, как будто пытался привлечь мое внимание.

Я прервал поцелуй, когда мне стало не хватать воздуха, и тяжело дыша прижался лбом к его лбу.

— Прости.

— И ты.

Я вскинул голову и вгляделся в его прекрасные голубые глаза.

— Тебе не за что извиняться. Это я должен…

— Не должен, — заверил он, массируя мой затылок и зарываясь в волосы. — Я был не прав, считая, что могу встать между тобой и всем дерьмом в твоей жизни. Хочу защитить тебя. Так скучал по тебе сегодня. И совсем забыл, что, когда ты отлично выполняешь свою работу, люди хотят от тебя большего. Так и с армией было. Только преуспеешь в одном, как приходится делать следующий шаг. Люди ожидают, что ты будешь карабкаться выше, а не падать.

— Да, — согласился я, упиваясь близостью и не отводя взгляда.

— Сегодня утром я подумал, что Кейдж выжил из ума, а потом провел весь день во главе кучи народа не из нашего ведомства, и было так…

— Естественно.

Недолго подумав, он кивнул.

— Ты прирожденный лидер, Ян. Как Беккер или Кейдж. Люди хотят исполнять то, что ты говоришь, потому что видят в тебе надежный тыл.

— И Кейдж видит, что ты отлично ладишь с людьми, и знает, насколько хорошо ты заботишься о детях, поэтому и выбрал тебя для Детского отдела.

— Знаю, что будет больно, и понимаю, что каждый день не принесет победу.

— Нет, не принесет, но этим утром, когда мы уходили на работу, я подумал, что со вчерашнего дня ничего не изменилось, кроме тебя. И решил, если и соберусь куда, то только в группу в отряде спецназначения.

— Конечно.

— Но потом мы добрались до работы, и изменилось все, и ты в любом случае больше не сможешь работать под моим руководством, — сказал он, посмеиваясь. — Я не могу приказывать парню, с которым сплю.

Я широко улыбнулся.

— Ну ты и извращенец, — заверил меня Ян.

Слезы облегчения хлынули быстро. Страх не покидал мое сердце на протяжении всего дня, пока я не решил его усмирить и погрузиться в работу. Все переживания я отодвигал в сторону, стараясь думать, о чем угодно, кроме потери Яна. Сосредоточиться нужно было на многом.

Огромный перечень дел, как только я его увидел, накрыл меня лавиной, и я погрузился в него с головой в считанные секунды.

— Миро, — пророкотал Ян. От звука его голоса вниз по спине побежали мурашки, направляясь прямиком к члену. Никто другой одним своим голосом не выворачивал меня наизнанку так, как Ян. — Без тебя у меня ничего не получится, так что пойдем домой, ладно? Не думай слишком много, не бойся. Все хорошо.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Я судорожно втянул в себя воздух.

— Мы еще поборемся, и все еще будет…

— Мы все еще остаемся самими собой, — произнес Ян и поцеловал мои глаза, затем щеку и скулу. А когда провел языком по губам, мне пришлось ухватиться за него, чтобы не упасть.

— Любовь моя.

Я вздрогнул от прикосновения его рук. На фоне всех этих переживаний, а еще из-за детей и Келсона до кучи, я весь был как открытая рана. Я стал уязвим и нуждался в эмоциональной поддержке. Мне необходим Ян, чтобы вернуть равновесие в жизнь и придать ей смысл.

— Боже, прости, но тебе придется собирать меня по кусочкам каждый вечер, когда я буду приходить домой.

— Да, возможно. А может, и тебе меня придется. Наша работа всегда на грани жизни и смерти, а в иные дни вообще засада. Просто мы должны быть уверены, что всегда поговорим. Не нужно молчать и скрывать.

Я фыркнул.

— Но ты так сексуально выглядишь, когда что-то скрываешь.

— Тебе уже полегчало?

То, как он приподнял одну бровь и скривил губы, как его голос стал чистым и мягким, почти заставило мое сердце остановиться. Ян всегда сражал меня наповал.

— Да, я…

— Не оставляй меня, — решительно и быстро произнес он и поцеловал мою скулу, затем шею, вдохнул запах моей кожи. — Миро, милый, никогда меня не бросай.

Я был растерян и таял в его руках.

— Я думал… что скорее ты меня.

Ян шагнул ближе, крепко обнял и уткнулся лицом в мое плечо.

— Нет, милый, я буду здесь, с тобой.

Я расслабился в его объятиях и позволил себя поддерживать, а сам наслаждался его теплом, его силой, всем им целиком, просто Яном и тем, что он принадлежал мне.

— Перестань думать, что я могу когда-нибудь тебя оставить, и тогда, так и быть, я перестану думать, что ты попросишь меня уйти.

Эти сильные слова не вызывали ни малейшего сомнения, что человек, которого ты любишь, просто-напросто будет рядом, и в горе, и в радости, на веки вечные.

Вера и доверие. Ни в том, ни в другом я не был хорош до того, как встретил Яна.

— Именно в этом и заключается смысл нашего брака — никогда не сдаваться, потому что мы любим друг друга больше всего на свете.

Я подобрался, перестал опираться на Яна, и посмотрел на него.

— Что?

— Очень проникновенно.

— Правда? — Ян широко улыбнулся. — Тебе нравится?

Я кивнул.

— Ладно, тогда у нас все хорошо?

Такие простые разговоры были необходимы. Они давали ощущение твердой почвы под ногами, ясного неба над головой — все возвращалось на круги своя. А я переставал ощущать себя оторванным от действительности.

Ян делал мою жизнь цельной, и, похоже, я делал то же самое для него. Я не приписывал себе особых заслуг. Как бы сильно я ни боялся его потерять, он точно также боялся одной только мысли остаться без меня. Поскольку наши супружеские отношения были еще достаточно новы, я относился к браку так, словно любой из нас мог запросто уйти.

Как будто переезжаешь на новую квартиру, а вещи не распаковываешь, потому что не уверен, надолго ли ты здесь задержишься. Именно так я и чувствовал, будто ждал чего-то. И вещи мои все еще запакованы.

— Миро?

Я прижался, обнял его крепко, и услышал смешок, низкий и соблазнительный.

— Да, все у нас хорошо.

— Это я виноват. Утром, перед тем как мы пошли на работу, я был напуган и запаниковал… прости.

— И ты прости, — ответил я.

— Эй!

Мы медленно расступились и посмотрели на Элая, стоявшего на крыльце.

— Я тут с голоду помираю, собака с голоду помирает. Можем мы уже поужинать, ради бога?