С силой вытерев глаза, я вздохнул, поднял голову и увидел ряд внедорожников, остановившихся рядом со мной, Хартли и Келсоном.

— Твою мать! — выдохнул Ян, выскочив из машины. Он бросился ко мне, упал на колени и обнял.

Я не мог вздохнуть и был почти уверен, что он переломал мне ребра. Но это не страшно, потому что он находился рядом, надежный и теплый. И если в конце всего я оказался в его объятиях, то это можно считать победой.

— О, детка, что произошло?

Но я не мог, пока еще не мог. Я не в силах был сейчас рассказать ему обо всем.

Прижав меня к своей груди, он целовал мои глаза, щеки, подбородок, а затем коснулся губами моих губ. Я хотел большего, и он пробормотал, что обещает показать мне, насколько сильно меня любит, как только мы вернемся домой.

Когда прибыли федералы вместе с полицией, Ян помог мне подняться, потому что я оказался не в состоянии идти без посторонней помощи. Я не мог смотреть, как они касаются Хартли, не хотел видеть, что они собираются с ним делать, поэтому ни разу не оглянулся, пока Ян усаживал меня на заднее сиденье машины. Элай был за рулем, и когда Штиглер направилась к внедорожнику, он выехал, развернувшись посреди дороги, которая вела в Чикагский аэропорт в Вилинге, куда и направлялся Хартли.

— Он спас меня, — поведал я Элаю с Яном, а еще Райану и Дорси, которые тоже были во внедорожнике, — и на глаза снова начали наворачиваться слезы. — Я… Келсон пытался убить меня, а Хартли… Он меня спас.

Никто не смог вымолвить ни слова.

— Он заслонил меня от выстрела Келсона.

— Господи Иисусе! — прохрипел Ян, разворачиваясь и протягивая мне руку.

— Джонс, ты единственный в своем роде, — вздохнул Райан. И когда я взглянул на него, он печально улыбнулся. — Я не знаю никого, кроме тебя, кого бы спас серийный убийца.

Остаток пути до офиса мы проделали в полном молчании.

Оказавшись там, Ян пошел со мной в один из небольших конференц-залов, где нас ожидала команда криминалистов.

Он ушел, чтобы принести спортивный костюм, в то время как главный эксперт с двумя помощниками раздели меня до нижнего белья, вычесали грязь из моих волос, выскребли кровь из-под ногтей и сфотографировали меня со всевозможных ракурсов. Много времени это не заняло, но к тому моменту, как они закончили, я умирал от холода. Как только они ушли, вошел Ян; через голову натянул на меня толстовку, помог надеть брюки, а затем крепко прижал меня к себе.

Я обнял его в ответ так сильно, что из глубины его груди вырвался стон.

— Ты жив, ты здесь, со мной, — прошептал он. — Как только закончишь разговаривать с федералами, я отвезу тебя домой, и мы сломаем кровать, хорошо?

Я кивнул, уткнувшись ему в плечо. Не то чтобы я не всегда хотел его, но сейчас он был мне просто жизненно необходим. Я нуждался в его тепле. На мне, вокруг меня, во мне… Я продрог до костей, и только Ян мог снова сделать меня собой.

Снаружи, в холле, Элай ждал, чтобы отвести нас с Яном в большой конференц-зал. Кейдж уже находился там, как и Штиглер, Райерсон, Адер и многие другие, все они сидели по одну сторону огромного стола, рассыпавшись веером по комнате.

Я расположился между Яном и Элаем и посмотрел на Райерсона, который наклонился вперед, сложив руки перед собой на столе.

— Что с вашим сыном, сэр?

— Напуган, но в порядке, спасибо вам, маршал.

Я кивнул.

— Надеюсь, вы проверили Келсона до того, как ваши люди приблизились к нему.

— Что, простите?

— Может быть, в нем все-таки было взрывное устройство.

Все взгляды устремились на Кейджа, который стоял где-то позади меня. Я не видел его, но чувствовал присутствие.

— Как вы помните, я предупредил вас, когда приехал туда, что сначала нужно вызвать саперов.

Райерсон сначала посмотрел на Штиглер, а затем повернулся в кресле к Адеру.

— Кто-нибудь поступил так, как предложил главный заместитель маршала и позвонил им?

Штиглер вскочила со стула и выбежала из комнаты.

— Вы управляете самой большой кучей дерьма, что я знаю, — сказал Кейдж Райерсону. — Из-за вас столько раз сбегал Хартли, да еще и это фиаско. Клянусь Богом, если бы я управлял этим местом так же, то здесь была бы братская могила.

— Главный заместитель, мы…

— О господи! — вскрикнула Штиглер, влетев обратно. — Никто не пострадал, но поскольку саперов не оказалось на месте, чтобы проверить и обезвредить устройство внутри Келсона, его тело взорвалось, уничтожив два внедорожника, припаркованных неподалеку.

— Да мать вашу налево! — выругался Элай, и я медленно повернулся к нему. — И что теперь? — сказал он, указывая обеими руками на Райерсона. — Вы что, издеваетесь?

— А тело Хартли? — поинтересовался Райерсон.

— Уничтожено, — прошептала она.

И вдруг все заговорили одновременно.

У меня не было слов. Слишком уж все нелепо. Кто не подчинился, черт возьми, главному заместителю федерального маршала Северного Иллинойса? Что за идиоты проигнорировали его приказ? Как они, блядь, сразу не вызвали саперов? Это было… какое-то безумие.

Опустив голову на руки, я снова зарыдал, но уже от смеха.

— Маршал? — поинтересовался Райерсон.

Хартли, наверное, был бы в восторге! Он уже начал обрастать легендами.

— С него достаточно, — сообщил ему Ян.

— Но у нас есть вопросы.

— Отметь себе в служебной записке, — решительно сказал Кейдж, одновременно похлопывая меня по плечу. — Вставай и иди домой. И я не хочу видеть тебя до понедельника.

— Да, сэр, — ответил я, поднимаясь на ноги.

— И ты тоже, Дойл. Свободен.

— Благодарю вас, сэр.

Мы уже вышли в холл, где я смог отдышаться, когда к нам присоединился Элай. Даже сквозь стены, которые должны были быть чертовски хорошо изолированы, я слышал крики Кейджа.

— Он их сожрет, — сказал я Яну.

— Очень на это надеюсь.

Когда мы проходили мимо комнаты отдыха, Элай забежал и захватил пару киви из огромной корзины, которую миссис Гусман все еще ежемесячно присылала для нас с Яном.

— Я снова отправил ей письмо, — сказал я Яну, когда Элай догнал нас. — Но не думаю, что она когда-нибудь перестанет посылать нам фрукты.

— Конечно, — он взял меня за руку. — Я тоже так думаю, но ведь это нормально, правда? Она может посылать фрукты, если хочет.

— Угу, — согласился я.

— Это мы считаем, что просто выполняли свою работу, но она думает иначе. И она может чувствовать то, что хочет. Как и все мы.

И тогда я понял, что когда раньше думал, будто Ян не понимает моих чувств, то ошибался на его счет. Он мог читать меня как книгу.

В лифте я наклонился к нему, целуя его в шею сбоку, вдыхая аромат цитрусовых и кожи, оружейного масла, чуточку кедрового дерева и просто самого Яна. От него пахло домом, и мои глаза очень быстро снова наполнились слезами.

— Мне правда нужно принять душ, — хрипло произнес я срывающимся голосом, и с силой вытер глаза, пытаясь смахнуть набежавшие слезы.

— Не надо плакать, — попросил он, повернувшись так, чтобы я мог прижаться щекой к его плечу и вытереть лицо о бушлат. — Просто потерпи, мы скоро будем дома.

Но я уже был готов разрыдаться снова. Все вокруг казалось зыбким, как будто почву выбили из-под ног и не за что было держаться, а меня могло легко унести ветром.

— Ты можешь нас отвезти? —услышал я, как Ян спросил у Элая.

— Конечно.

Я шел как в тумане, и только рука Яна вела меня вперед, направляя и заставляя двигаться.

Он с кем-то разговаривал по телефону, но я не мог понять, с кем именно. И, честно говоря, мне было все равно. Он находился рядом, со мной, и это все, что имело значение.

За окном падал снег. Сидя на заднем сиденье, прижавшись лицом к холодному стеклу, я гадал, что же будет со всеми ботинками, которые имелись у Хартли. У него их было великое множество.

А его костюмы?

И коллекция предметов искусств, и все остальное? Если жизнь состоит из того, что накоплено, то где же все это?

— Как ты думаешь, они кремируют то, что осталось от Хартли? — спросил я у Яна.

— Не знаю, — мягко пробормотал он, беря меня за руку. — Господи, да ты словно ледышка! Поторапливайся, Элай.

— В Чикаго час пик, ты что, издеваешься?

Я всего на секунду закрыл глаза, а в следующий момент Ян уже говорил мне поберечь голову, помогая выйти из машины.

Элай обнял меня. И почему-то мне стало стыдно, что я не обнял его в ответ. Ведь теперь он стал одним из лучших моих друзей, но у меня просто не хватило сил. А потом я оказался у входной двери вместе с Яном, кое-как поднявшись на крыльцо.

— Я заснул в машине?

— Да, любовь моя, — произнес он глубоким и низким голосом. — Входи.

Войдя внутрь, он бросил ключи, запер дверь, снял с меня куртку и повел наверх. Включив душ, Ян раздел меня догола, а потом заставил войти под теплые струи.

— Я сейчас все развешу, уберу оружие и приготовлю для тебя суп.

— Но я не…

— Тебе надо поесть, — уверил он. — Но сначала — душ. После него ты почувствуешь себя лучше.

Я кивнул, и он притворил дверь.

— Я вернусь, чтобы проверить, все ли у тебя в порядке, хорошо?

— Ладно, — ответил я, подставляя голову под струи воды.

Странно, но я будто не чувствовал ее, словно она не касалась меня. Я не почувствовал ее тепла так же, как не почувствовал ничего, когда Элай обнимал меня. Меня будто выключили, и я не был уверен в том, что когда-нибудь включат снова.

Я вымыл голову и тело, и стоял под душем, пока не закончилась вода и не появился Ян, который помог мне выйти, накрыв голову полотенцем.

Он был нежен, вытирая мои волосы, и поцеловал в щеку, когда закончил. И наконец, вытерев лицо, улыбнулся мне.

— Ты великолепен, — сказал я ему, глубоко вздыхая. Мой прекрасный мужчина с точеными чертами лица и рельефным телом был настоящим произведением искусства. — Черт возьми, я в лотерею выиграл, что ли?

— Чувак, если б я не знал тебя лучше, то подумал бы, что ты под кайфом, — посмеялся он, вытирая меня, но не медленно, как делал, когда хотел пошалить, а быстро, обдуманно, как будто хотел с этим побыстрее покончить. — Пойдем. Аруна внизу, она привезла Цыпу и принесла еду, так что теперь у тебя есть кое-что получше куриного супа.