— Правда? — спросил агент.
— Да.
— И, естественно, спас ей жизнь, — предположил Кейдж.
— Да, сэр. Хартли поделился, что ему потом прислали сообщение о ее хорошем самочувствии.
— Господи, — выдохнул старший агент.
Я наклонился вперед и уткнулся лицом в ладони, ощутив жжение в желудке и нараставший приступ паники в груди. Не хочу снова сломаться. Как это ужасно — быть экспертом в вопросах, касавшихся Хартли, знать больше, чем кто-либо, потому что он многим со мной делился за время двухлетних визитов к нему в тюрьму, очень хотел, чтобы я его понимал.
Многие рвались с ним побеседовать, всякие психиатры и психологи, те, кто писали о Хартли книги, а также всевозможные правоохранительные органы. Все они жаждали проникнуть в самые глубинные и потаенные закоулки его души, но он упорно молчал со всеми, кроме меня.
Я единственный.
Именно мне он писал, хотел видеть и умолял приехать. Начальник тюрьмы в Элджине как-то упомянул, что Хартли, возможно, влюблен в меня, другого объяснения попросту нет. Но он ошибался, все ошибались, я точно знал, потому что понимал Хартли. Он меня не любил. На самом деле Хартли хотел меня убить, но сделать это собирался тогда, когда ему будет удобно. А пока он сидел в тюрьме и не имел власти, единственным оружием оказалась возможность мучить меня с помощью воспоминаний.
Поэтому он говорил, а я слушал, познавал и, увы, фиксировал в памяти. И сейчас в моем лице у Хартли имелась живая и ходячая энциклопедия всей его жизни. Я был достоверным источником сведений, как и было только что снова доказано. ФБР понятия не имело, как Хартли и Аранда связаны, пока я им не объяснил.
— Джонс?
Я поднял голову и посмотрел на Кейджа.
— Хартли прекрасно знает, что если когда-нибудь вернется в страну, то снова отправится гнить на суперстрогий режим, — сообщил он мне. — У Интерпола есть все данные. Его поимка — вопрос времени.
— Да, сэр, — машинально ответил я.
— Я сожалею, Джонс.
— О чем сожалеете? Вы сделали все от вас зависящее, чтобы обезопасить меня и всех остальных. Это косяк бюро. Без всякого сомнения. — Все уставились на меня. — Хартли убил кого-нибудь?
— Нет, — ответил старший агент. — Медсестру убили агенты, когда она заслонила собой Хартли.
— По крайней мере, он перестал убивать соратников, — пробормотал я, поднимаясь. — Мне нужно заняться своим свидетелем, с вашего позволения, сэр.
— Не покидай отдел, пока я не поговорю с тобой.
— Да, сэр, — сказал я, встал и вышел.
Как только дверь за мной закрылась, в кабинете разразился гул голосов. Из которого я уловил достаточно, чтобы понять: меня хотели допросить о возможном местонахождении Хартли, но Кейдж запретил категорически и навсегда, не церемонясь в выражениях. Больше они не посмеют меня доставать.
Сердце заныло, и я чуть не рухнул на колени, именно сейчас мне очень не хватало Яна. Как я хотел, чтобы меня поддержали, прижали к себе и защитили. Глупо, конечно, и излишне требовательно, но я ничего не мог с собой поделать. Ян был нужен мне больше всего на свете.
— Ну что? — произнес Беккер, когда я направился к своему столу.
Я задвинул все на второй план: боль, отчаянную тоску по своему мужчине — и натянул улыбку, потому что никому легче не станет, если все увидят мой нервный срыв и душевный раздрай, особенно мне.
Окинув взглядом офис, я заметил, что вся команда была в сборе, не хватало только Яна.
— Ну что, — повторив за Беккером, объявил я всем присутствующим. — Угадайте, кто удрал от федералов с тюремного курорта супермакс?
— Что за хрень ты несешь? — ахнул Шарп. — Но как?
— Неужели до бюро не дошло, что Хартли — плохой парень? — поинтересовался Дорси.
— Безумие какое-то, — сплюнул Кон.
— Хартли молил о чуде, но зачем оно ему, — злился я, расплываясь в широченном оскале. — У него же есть Ф… Б… Р…
— У него и у Ганса Грубера17, — проворчал Райан.
Я рассмеялся. Но смех прозвучал слишком высоко, слишком фальшиво и пронзительно.
— Вали уже и оформи моего свидетеля, бездельник.
— Перестань, — поднимаясь, сказал Райан, а потом направился ко мне через весь кабинет. — Не нужно перед нами вести себя как ни в чем не бывало. Это же мы.
Я обвел присутствующих взглядом, и в ответ не получил ни одного осуждающего. Даже наоборот, все они, казалось, сопереживают.
— Пойдем, оформим бумаги, — предложил Дорси, подошел ко мне и положил руку на плечо. — Чем быстрее сделаем, тем быстрее сможешь попасть домой и отдохнуть.
— Я в порядке, — сказал я.
— Нет, не в порядке, — возразил Кон. — И я бы не был в порядке. Давай разберемся со свидетелем и сходим куда-нибудь, например, поужинать.
— Мне не нужна нянька, — проворчал я.
— Ты препираешься, а самому еще гору бумаг разгребать, — вмешался Ковальски. — Знаешь же, что это надолго.
Это я знал. Люди считают, что когда покупают дом, подписывают кучу бумаг. Но ипотека — ничто по сравнению с WITSEC. Министерство юстиции знало толк в бумаготворстве, процесс чего начинался еще со срубки здоровенного дерева.
— Ну же, — подбивал меня Райан, ухватив за бицепс и потянув так, как никогда не делал раньше. — Давай займемся твоим новым дитем, хорошо?
Я послушно последовал за ним, не возражая, чтобы меня вели. Было приятно, что все они беспокоились обо мне.
С Райаном и Дорси я вернулся к Джосуэ, сел рядом, а Джосуэ толкнул плечом и сказал, что скучал.
— Все понятно, — зевнул Дорси и кивнул. — Только избавился от двоих детей в своем доме, уже тащишь следующего.
Я издал невнятный звук и опустил голову на стол.
— Ты же меня знаешь, — проскулил я, закрывая глаза. — Я заботливый.
— Знаю, — согласился он, поразив меня своей покладистостью.
— Тебе бы выспаться, — заявил Райан.
Все постоянно мне это говорят.
— Ага, вечером, обязательно.
— Уж постарайся.
КЕЙДЖ ВЫЗВАЛ МЕНЯ из конференц-зала примерно через полтора часа, и, как ни странно, вместо своего кабинета, повел вниз по лестнице. Не к тому самому фургончику с кофе и рогаликами, который всегда стоит у входа, а к тому, что за углом и которого я никогда не замечал, ведь останавливался всегда у первого. Я собирался спросить, чем хорош этот фургончик, когда мы встали в очередь, но Кейдж меня опередил.
— Кстати, семья Кэррингтона Адамса очень благодарна тебе за все, что ты сделал для завершения его дела.
Я ничего не сделал сверх положенного.
— Они довольны его наградой?
— Да, а пенсионные накопления Адамса пойдут на выплату стипендии от его имени в его бывшей школе.
— Это хорошо.
— Да, — согласился Кейдж, заматывая плотнее шарф вокруг шеи. — И у нас готовы документы для окончательного расставания с твоими двумя свидетелями.
Я хмыкнул.
— Что смешного?
— Просто звучит так, словно мы с Дойлом их больше не увидим, а на самом деле все наоборот.
Кейдж кивнул.
— Они еще очень молоды. Вполне логично, что ты будешь фигурировать в их жизни.
Конечно, он все понимал, тут нечего сомневаться.
Много лет назад, когда я еще только начинал работать под руководством Кейджа, я считал его холодным, но справедливым, и совсем не сентиментальным. Но со временем я узнавал о нем все больше и больше. Например, то, что он был суров, но только потому что волновался, и когда он кричал на кого-то из нас, своих сотрудников, то обычно потому, что за нас боялся. Кейдж — преданный, надежный и всегда держит свое слово. Надеюсь, однажды я буду ему соответствовать. Он был тем, на кого я хотел быть похож.
— Благодарю вас, сэр.
— За что?
Я прокашлялся.
— За понимание, что не все должно быть точно по уставу.
— Мы следуем ему настолько точно, насколько можем.
— Да, сэр, — выдохнул я, ощущая невероятную усталость каждой клеточкой тела. — У меня в планах завести еще одного пацана ко Дню Благодарения.
— И опять же, ничего не имею против. Вы с Дойлом очень профессионально ведете основную массу дел со свидетелями. Именно с молодыми, у которых нет семьи, с сиротами… У меня таких не было. У всех детей, с которыми мне доводилось иметь дело, были родители.
— Ну, мы с Дойлом отхватываем все самое интересное, сэр.
— Да уж, это точно, — съязвил он, подошел к окошечку и широко улыбнулся, чего я за ним обычно не замечал. — Добрый день, Айрис.
Молодая особа в окошке буквально растаяла, но совсем не так, как это сделала бы женщина перед красивым мужчиной. Скорее, это походило на то, что Кейджа она безмерно уважала.
— Дядя Сэмми, вам как обычно?
— И ему то же самое.
Девушка устремила на меня взгляд, в котором уже читался интерес. Даже стало чуточку приятно, так как в последнее время я чувствовал себя отвратительно.
— Привет.
Я улыбнулся в ответ.
— Привет.
— Я Айрис, — сказала она и протянула руку. — Вы работаете с моим дядей?
— Я Миро, и да, работаю. — Ее рука в моей ощущалась нежной и мягкой.
— Вы, должно быть, особенный. Он не приводит сюда никого.
— Хватит уже, — пробурчал Кейдж.
Айрис мило усмехнулась. И я понял, что Кейджа она совсем не испугалась.
— А вы тоже любитель вьетнамского кофе?
— Конечно, — сказал я, потому что не хотел расстраивать ангелочка с темно-каштановыми волосами, потрясающе большими изумрудными глазами с длинными ресницами и белоснежной кожей. Девушка вполне могла бы работать моделью, а не в закусочной на колесах.
Кейдж протянул ей двадцатку, Айрис пыталась отказаться, качая головой, но босс нахмурился, и она взяла деньги.
Потом мы подошли к одной из каменных скамеек и сели.
Забавно оказаться здесь вместе. Ведь я был тут со своим боссом, но не мог припомнить, когда в последний раз мы вот так с Яном выбирались в середине дня к фургончику с едой. Обычно мы либо работали, либо он отсутствовал. Когда мы вообще в последний раз выбирались куда-то вдвоем? Устраивали интимный ужин? Еще я не мог вспомнить, когда мы вместе просто сидели и смотрели футбол или ходили на бейсбольный матч.
Все, чем мы занимались, — работали, а в свободное от работы время — спорили. Почему так произошло? Почему вдруг все стало так сложно?