— Прошу, я ничего не сделал. Я не знаю кто, клянусь, — заикался Томми сквозь стучавшие зубы. — Если бы знал, то сказал, клянусь!

— Тебе не нужно ничего говорить, лживый кусок дерьма. Я уже знаю. Почему ты здесь, как считаешь?

Винсент выпрямился, вытаскивая лезвие. Вытер его о штанину воющего парня и снова поднял руку. В кабинете раздался приглушенный хлопок.

Как и бессчетное количество раз до этого, Габриэль не мог не задаться вопросом, что происходило в голове этого парня перед лицом смерти. Думал ли он о тех, кого любил? Были ли вообще такие люди? Те, кого он любил по-настоящему? Был ли он способен на эмоции? Или слишком далеко зашел? Раскаивался ли он в содеянном? Молился о прощении?

Или просто сидел и пытался придумать правдоподобную ложь, которая позволила бы ему пережить очередной день?

Именно жена и команда предстанут перед мысленным взором Габриэля, когда придет время. А это случится. Как и у всех. Возможно, не насильно, как только что произошло с ДеЛюка, но все равно случится.

В сознании вспыхнули сапфировые глаза Евы, он отвернулся и зашагал прочь. В груди скрутился болезненный узел от мысли оставить ее. И сотни лет вместе не будет достаточно. Даже близко.

Сколько страха и отвращения она выскажет, если узнает, что только что здесь произошло? С какими словами закончит их недельный брак? Как быстро выскочит из дверей их дома, чтобы оказаться под защитой отца, который оказывался в подобной ситуации бесчисленное количество раз?

Его взгляд снова упал на труп, и он заметил, что глаза действительно похожи на акульи. Плоские. Мертвые. И теперь абсолютно невидящие.

— Где девочки, Ви? — тихо спросил он.

— Пару часов назад я попросил Алесио взять с собой Теган и забрать их. Она привезла их в детский реабилитационный центр в Уайт-Плейнс.

Спасибо Господу за заботливость этого человека.

— Выставь на продажу купленный на наши деньги дом и пожертвуй все этому центру.

Он обернулся, когда ответа не последовало. Ви с трудом пытался проглотить ком в горле, а на лице и во взгляде читалось такое уважение, что Габриэлю захотелось обнять своего измученного друга.

***

Каково, черт побери, жить с такими призраками прошлого?

Винсент отвернулся от сочувственного взгляда Габриэля и даже не нашел в себе сил попросить засунуть всю эту хрень в бутылку и бросить в море. Уважение к новому боссу окутывало теплом. Ви не думал, что Стефано мог бы поступить так же. Семьсот тысяч долларов пойдут на помощь этим детям.

Винсент остановил взгляд на разбрызганных по стене мозгах.

И ничего не почувствовал. Кому-то показалось бы подозрительным то, что он не переживает, отняв у человека жизнь. Его рыжая наверняка бы убежала без оглядки, если бы узнала, что он только что сделал.

Но в данных обстоятельствах Винсент не считал, что совершил плохой поступок. Он считал его справедливым. Одолжением обществу. Потому что точно знал, каким паразитом был ДеЛюка. Возможно, не сразу, когда тот только начал вести дела с семьей Моретти. Но этот человек явно ввязался в какое-то дерьмо. А теперь? Винсент своими глазами видел, как парень рыскал по нищим районам Моррисании, Браунсвилля и Фар-Рокуэя в поисках молоденьких девушек, достаточно отчаявшихся, чтобы согласиться заниматься проституцией на Томми и его шайку ради следующей дозы. Винсент всю неделю наблюдал за ними, досконально все проверяя, прежде чем сделать следующий шаг. Он видел грязный барак с наркоманками, у дверей стояла очередь из похотливых ублюдков. Грязные матрасы были покрыты пятнами спермы, слез. Крови.

Зрение подрагивало от тихой ярости. Извращенец получил по заслугам.

Не успела эта мысль промелькнуть у него в голове, как перед глазами возник образ молодой девушки с мягкими каштановыми волосами и веселыми карими глазами. Винсент уже давно не позволял этому случиться. Должно быть, устал сильнее, чем предполагал. Он зажмурился от пронзившей его боли утраты при воспоминании о Софии.

Последний раз он видел ее живой в дверях их особняка. Это был ее день рождения, и она надела купленную братом кожаную куртку. Софии она нравилась по стилю, а Винсент хотел получше защитить ее, когда она ездила на заднем сидении его мотоцикла. Из дома доносилась болтовня ее друзей, и она послала ему воздушный поцелуй, когда он залазил на переднее сидение «Форда Эксплорера» Габриэля. Винсент помахал ей в ответ. В этот момент у нее за спиной появилась подруга Эшлин с раздраженно поджатыми губами и телефоном в руках. Ви усмехнулся, глядя на реакцию Софии, когда та ей что-то сказала.

— Что? Ты правда решила, что я оставлю вас одних без няньки? — крикнул он, улыбаясь на ее поднятый в воздух кулак. Неделю назад он попросил маму Эшлин посидеть с девочками, пока он сам не вернется домой. Не потому что не доверял Софии и ее подругам, а потому что не доверял парням, с которыми они тусовались.

В ту ночь Винсент больше не возвращался. Габриэль получил пулю в живот, и Ви слишком боялся оставлять друга на попечение врача.

Из-за того, что был так занят, играя в сиделку, Ви в итоге свалился на диване Василия и на следующий день не встречал Софию из школы. Ее схватили прямо на улице в квартале от дома.

Внезапно мысленный образ сестры из здоровой молодой девушки преобразился в изможденное изуродованное тело с многочисленными отметинами на руках. Грязные, спутанные каштановые волосы. Посеревшие после смерти синяки на коже. К тому времени он уже несколько месяцев совершал ночные обходы моргов, отказываясь верить, что она просто ушла, и почти накрыл труп девушки и двинулся дальше. Но вдруг заметил крыло ангела, вытатуированное на ее запястье. Учитывая, сколько татуировок в двадцать лет было у него самого, Винсент не имел права отказать сестре набить рисунок размером с серебряный доллар. Он медленно поднял глаза на лицо Софии и почувствовал, как человечность вытекает из него и стекает в слив на полу. Желание уничтожить тех, кто убил его младшую сестренку, исходило из глубины души.

Он прижал ладони к горевшим глазам, когда тяжелая ладонь легла ему на плечо.

— Давай, Ви. Поехали домой.

Он позволил Габриэлю увести себя, и они вышли через открытую Куаном дверь. Все молча покинули склад и сели во внедорожник.

Если бы только знать, что в ее день рождения он видел сестру в последний раз. Если бы только встретил ее из школы, как любил делать. Черт возьми, если бы только гребаный Стефано не подставил Габриэля той ночью, чтобы избавиться от конкурентов!

Если, если, если.

Мысленно злобно захлопнув дверь к бесполезным предположениям, Винсент уставился в окно «Эскалейда» на проносившиеся мимо бесконечные городские кварталы.

Как и вся прошедшая неделя.

— Высади у моего места, — сказал он водителю, прежде чем они выехали на шоссе.

— Ты едешь домой, Ви, — сообщил ему Габриэль с пассажирского сидения.

Винсент пнул его кресло.

— Высади у моего места. Я хочу забрать свой мотоцикл, — соврал он.

Габриэль обернулся, и стало видно, как у него играли желваки. Он злился, потому что слышал ложь.

— Первым, мать твою, делом с утра я хочу видеть твою рожу дома. Если тебя не будет, я приеду и сожгу эту мастерскую дотла. Уяснил?

Винсент почувствовал, как уголки губ приподнимаются в ухмылке. Но ненадолго.

— Ага, брат. Понял.

Габриэль повернулся к Куану и прорычал заехать в Квинс в район Форест-Хиллза. Винсент пользовался отремонтированной автомастерской, когда не был в настроении ехать в Олд-Уэстбери. Они с Габриэлем держали еще квартиры в Астории. Более комфортабельные, но не напичканные тайниками с оружием и другими неприличными вещами, как это место. И там Винсент не хранил свои «Харлеи».

Нужно ее увидеть.

Он стиснул зубы от желания хорошенько вмазать своему внутреннему Фанату Ники. Гребаный идиот не давал ни минуты покоя, надоедая уже несколько дней.

А если бы не... «Что она сейчас делает? Она в порядке?» или «Останется она в комнате Калеба или ей дадут свою»?

Эти мысли, от которых волосы вставали дыбом, сопровождались эгоистичным порывом прорваться сквозь гребаный проволочный забор вокруг клуба, чтобы убедиться, что она одна. Винсент подавил желание удариться головой о стекло. Или о дверную раму. Она жестче.

Хорошо ли она питается? Заботится ли о себе? Снятся ли ей кошмары? Напугана ли она? Чувствует ли одиночество. Все еще в плохом настроении? Быстро ли выздоравливает? Больно ли ей?

Такая же нежная у нее кожа? Так же соблазнительно ли пахнет с тех пор, как он держал ее в своих объятиях? Ее волосы такие же густые и яркие, как он помнит?

Он проглотил стон и недовольно уставился на красный сигнал светофора, перед которым они остановились.

Какого хрена с ним происходит? С каких пор ему интересно, какая у женщины кожа? Или вообще замечает подобное? С каких пор он распаляется от одного лишь женского запаха, а цвет волос заставляет чувствовать себя так, словно только что выпил упаковку «Виагры»?

Он поерзал на дорогой коже сидения и велел Куану нажать на газ.

Ему надо остыть. Ника была под запретом. Он это знал. Смирился с этим.

Или так думал.

Особенно теперь, когда знал, через что она прошла. После такого испытания она больше всех заслуживала мира и счастья. С ним ей этого никогда не увидеть. Не в тех жестоких кругах, в которых он вращался. Так же стоит держаться подальше от Калеба после того, как наговорил ему гадостей. Винсент зарвался, вымещая собственную вину и раскаяние на байкере.

За все годы Винсент помогал многим девушкам, но ни одна так не действовала на него, как Ника. Почему он не мог справиться со всем этим дерьмом, не принимая так близко к сердцу?

Уже несколько дней он разрывался между слежкой за Томми ДеЛюка и проверкой грязных отелей, один за другим, кружа вокруг места, где последний раз видели Кевина Ноллана. Он убрал ДеЛюка, но абсолютно ничего не мог пока сделать с тем, кто его действительно интересовал.