ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Я была одна в аду.

И демон стоял напротив меня.

Разглядывал меня.

Ждал.

Я все еще не могла смотреть на него, не могла воспринять его облик. Я словно смотрела на солнце, если солнце могло так пугать и искажать разум своими лучами.

Я не смотрела на его лицо, так что смотрела на одежду.

Он был в десять футов высотой, в плаще лилово — черного цвета, и состоял он из сожженных звериных костей, кожистых крыльев, волос людей, моргающих глаз и крови, что текла, вязкая, как смола, и заполняла бреши.

Демон шагнул ко мне, плащ шуршал. Он точно был из пойманных душ.

«Ты права, — сказал демон. От его голоса мой мозг сбивался. — Забытые и потерянные. И ты будешь такой».

Я прижалась спиной к стене, он шагнул ближе, и я повернула голову в сторону, чтобы не видеть его безликую голову. Запахло гнилым мясом, подвалом, полным мертвых крыс, фекалий и скисшего молока.

Костлявый мохнатый палец потянулся из рукава — край был из ресниц, и они трепетали, как водоросли — и коснулся моей щеки.

Сначала нежно.

А потом надавил, пронзил кожу, кости впивались в мою скулу и плоть.

Я закричала. Звука не было. Как не было и конца.

Пальцы демона были быстрыми. Он потянулся в мой рот, зажал язык. Сотни мелких красных пауков побежали из рукава демона по его черной мохнатой руке на мой язык. Я ощущала каждого, бегущего по моему горлу, некоторые оставляли паутину.

«Убей меня, убей, убей», — думала я. Я все еще кричала. Рыдала. Я стала дрожащей массой страха. Еще миг, и я потеряю разум навеки.

И я была этому рада.

«Ада…», — шепот мамы пробрался в меня снежинками.

Мама.

Любовь. Боль. Потеря.

Хватит. Довольно.

Я стерла демона из своей реальности. Я создала новую в голове. Реальность из ярости и гнева. Решимости и мести. Реальность, построенную на надежде.

Надежды тут не хватало.

Надежда звучала в голосе мамы.

Она еще была тут. И я еще была тут.

Перри была там, и ее лицо было свежее обычного.

Джей… был где — то.

Я не сдамся, пока оставалась надежда.

Я знала, что немного ее еще было.

Хоть пауки заполнили мое горло, живот, разбегались по венам, я открыла глаза.

Я смотрела туда, куда не стоило смотреть.

Я не воспринимала это, но отдала ему всю себя. Все мое презрение и всю силу. Я хотела заморозить это на месте.

Забавно, но это, похоже, сработало.

Его рука опустилась от моего рта, через миг пропали пауки, вылетели из меня как рвота.

И в тот миг я побежала, вытирая рот.

Я не знала, куда бежала. Мне нужно было пространство.

Туннель виднелся впереди, поездов не было.

Эхо мамы доносилось из одного конца.

Я направилась туда.

Демон смеялся, не бежал за мной.

Он не знал. Но узнает.

За секунды до прыжка с платформы на рельсы — те рельсы, где умерла моя мама — я вытащила кое — что из глубины себя. Я представила свою душу как пруд белых лебединых перьев. И я хотела защитить ее.

Я приземлилась на рельсы, перекатилась и посмотрела на платформу. Там был дьяволы. Дьяволы. Один, но в нем были заперты многие.

Он смотрел на меня с забавой, но и с сильной ненавистью.

Я подняла стены.

Стальную с одной стороны.

С другой.

Демон удивленно двигал головой, разглядывая платформу.

Еще одну посередине.

Я услышала его яростный крик, как разбитой машины, за секунды до соединения стен. Он остался на другой стороне. Он не видел меня. Не ощущал меня.

«Пока что», — напомнила я себе, ясность вернулась. Казалось, мозг восстанавливается с каждой секундой, но секунды были важны.

«Ада!» — закричала мама.

«Я тут!» — отозвалась я, побежала по рельсам как можно быстрее.

В конце туннеля не было света. Только тьма. Больше тьмы. Но голос мамы стал четче. Сильнее.

Мы звали друг друга.

И я увидела слабое свечение впереди. Может, другая станция, но было похоже на огонь.

Я приблизилась, увидела огонь, что горел посреди рельсов. Я видела только его симметрию, красоту.

Красивый. Идеальный.

Огонь.

Я протянула к нему руку.

«Нет».

Ладонь сжала мое запястье.

Мама.

Она выглядела как Джей, словно части не совпадали, словно она была лишь оболочкой, красивой оберткой. Но это была она. Мое сердце счастливо колотилось, оживая.

Я могла заплакать. Закричать.

Я просто смотрела на нее, вбирала ее, ощущая ее любовь.

Я ощущала, как это давало мне будущее.

«Мама», — тихо сказала я, не осмелившись открыть рот.

Она печально улыбнулась мне, убрала волосы с моего лица.

«Ты похожа на себя, но не совсем. Но ты все еще моя красивая малышка».

Она обняла меня, и меня сотрясли горе, печаль и радость, они неслись по мне бушующей и неостановимой силой.

«Все хорошо», — утешала она, гладя мои волосы, как в детстве. Я была теперь благодарна ее спокойствию, которое было даже тут. Она удерживала меня целой там, где я сама не справлялась.

Я не знала, как долго плакала в нее. Я знала, что время было на исходе. Но я боялась того, что случится после, и я предпочла бы остаться так навеки. В ее руках, в ее любви и безопасности.

«Ада, — она отодвинулась и вытерла мои слезы руками. — Они найдут нас тут. Они всегда находят. Это их мир, не наш, — она замолчала и посмотрела на меня с раскаянием. — Ты не должна была приходить. Я не должна была просить. Я знала, что ты была моей единственной надеждой. Я понимала это, ощущала, но не должна была просить. Ребенок не должен так жертвовать за своих родителей».

«Как и родители за детей, — парировала я. — Ты забрала демона из меня в свое тело. Ты убила себя ради меня, ради нас. Я должна отплатить тебе. Я бы не смогла иначе так жить. И я знаю, что бывает с теми, кто сдается своей совести… Я бы оказалась тут».

«Без шанса сбежать».

«Но мы можем уйти, — сказала я. — Нужно просто найти портал в наш мир. Будь я Перри, я бы создала сама…».

«Слишком опасно вовлекать ее. Ей хватило бед. Но это не важно, — сказала она. — Я знаю, где портал. Видела, как они уходили через него. Но мы не попадем туда».

«Мы попробуем. Надежда на нашей стороне, мам. Они не управляют и не понимают только этим. Любовью и надеждой. Это станет их оковами».

Что — то капнуло на мое плечо.

Кровь.

Я подняла голову.

Я впервые увидела туннель, в котором мы стояли.

Круглые стены были из людей, тянулись во все стороны, озаренные светом огня, пропадающие во тьме.

Все типы. Толстые и тощие. Юные и старые. Мужчины и женщины. Лица и тела искажали муки. Все были голые, некоторые стали почти скелетами. Все были соединены, смотрели на нас.

Я ощутила то же, что и в ресторане, когда все смотрели в мою сторону.

Мама тоже смотрела на них.

«Они сообщили им, — сказала она, закрыв глаза. — Они тут».

Я тоже ощущала это гудение насекомых в голове, и оно росло и росло.

Вдруг люди в туннеле закричали. Громко и беспомощно, и это отражалось эхом, пока не показалось, что кричал весь мир.

О, они были близко.

«Сюда», — мама схватила меня за руку.

Мы побежали туда, откуда я прибыла, крики преследовали нас, как злые осы, но в этот раз туннель повернул направо. Впереди я видела точку света, и мы были жуками, а кто — то пробил для нас дырку, чтобы мы могли дышать. Я представила, как Сатана сидит в стороне, крупнее мира, и держит туннель в руке. Готовый раздавить нас.

От этой мысли я чуть не развалилась.

«Шевелись, — говорила я себе. — Ты забрала ее, нельзя сдаваться».

И я бежала. Становилось тяжелее. Свет словно удалялся.

«Это иллюзия, — сказала она. — Мы приближаемся».

Я доверяла ей. Приходилось, хоть все во мне хотело лечь и сжаться.

Но я верила.

И вдруг мы оказались под светом. Открытый люк был в сорока футах наверху, и я удивилась голубому небу. Было сложно понять, глаза не могли сосредоточиться, там будто блестел пластик.

«Это…?» — спросила я.

«Лезь, — сказала мама, опустив мои ладони на железные прутья лестницы, которую я не заметила до этого. — Не спорь».

Но я хотела спорить. Я пришла сюда за ней.

«Лезь, — сказала она. — Живо!».

Едкий жар ударил по нам быстрым порывом.

Муравьи побежали под моей кожей.

Я оглянулась, горела спичка, озаряя демона, что я уже видела. Он стоял посреди туннеля.

Он улыбался. Но я не могла смотреть на его лицо.

Люк свисал сверху.

Нас окутала тьма, и сбежать не вышло бы.

Я пыталась поднять стены, пыталась думать, но мозг таял, темнел.

Вдруг вокруг нас загорелись по одной свечи, магия на тонких восковых палочках, что стояли в старых подсвечниках.

Мы были в гробнице из костей, алтари и надгробия в трещинах торчали у стен из черепов. Взрослых. Детей. И зверей.

Жуткие создания смотрели на нас пустыми глазницами.

Демон поднял руки, словно призывая заклятие, его жуткий плащ кричал, а потом он опустил их.

Шагнул вперед.

«Мы бы выполнили сделку, — сказал он. — Правда. Но ты разозлила нас».

Ненависть зазвучала сильнее.

Я молчала. Мой рот словно зашили, мозг запинался. Я не могла дотянуться до перьев своей души.

Если бы я знала больше, я бы напала.

«Не печалься, — сказал демон. — Твой проводник плохо поработал с тобой. Это не твоя вина».

Мой проводник. Джей.

Мой Джей.

Мысль о нем ранила меня так, как я и не представляла возможным.

Боль за болью. Бесконечно.

«Да, — сказали они. — Да. Мы бесконечны. И ты такой будешь».

Они. Демоны. Как там его звали?

Вдруг демон застыл, гудел, как недовольные мухи.

«Как тебя зовут?» — спросила я, голос звучал пусто.

Мама сжала мою руку. Она знала, что времени не оставалось.

«Тебе не стоит вспоминать», — сказало оно.

Джей.

Джей.

Я видела его лицо в голове. Мое сердце. Я ощущала его, он тянул меня, как мама до этого. Золотая веревка. Очень сильная. Живая, вечная, соединяющая нас.

«Все кончено», — сказал демон.

Серпы появились в его руках.

Я увидела тень за его плечом. Большую и плотную.

Она приближалась.

Все ближе.

Демон не замечал. А свечи озарили точеное лицо Джея.

Красоту во тьме.

Он смотрел мне в глаза, и у меня не было вопросов. Я должна была верить.

Что говорила Пиппа в той камере? Что я не могла доверять даже себе.

Нужно было верить сердцу. Истинному сердцу.

Мой внутренний компас.

Я потянулась в себя и толкнула его.