ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Две недели спустя
— У тебя темный и извращенный разум, ты в курсе?
Жорже склонился над моим плечом и смотрел на эскиз, который я отчаянно пыталась закончить на занятии.
Я игнорировал его, высунула язык в концентрации, пытаясь правильно наложить тени. Он молчал, наблюдал за мной, как делал всегда. Я подозревала, что у Жорже не — сексуальный интерес ко мне. Он только переехал в Потрлэнд из Сан — Диего неделю назад со старшим братом, он все время выглядел как рыба без воды, но рядом со мной он становился остроумным и задиристым.
Я закончила, подняла листок, чтобы мы могли его рассмотреть.
— Я бы не назвала это темным и извращенным, — отметила я, разглядывая свою работу в мелочах.
— Милая, не нужно отрицать, — сказал он. — Ты темная. И извращенная. Не будь у тебя волос Кортни Лав, ты была бы такой же как Уэнздэй Аддамс.
— Ну тебя, — я бросила на него взгляд. — Ты даже не знаешь, кто такая Кортни Лав.
— Я знаю, что эта зараза пристрелила мужа и делала ужасный минет, — он нарочито пожал плечами.
Я прищурилась, и на миг он застыл. Похоже, я снова сделала то, что работало на Джее и демонах.
Но Жорже быстро рассмеялся и шлепнул меня по плечу.
— Ты же знаешь, что я шучу, подружка. У тебя шикарные волосы.
Но я видела блеск страха в его глазах. Мне было стыдно. Мне нужно быть осторожнее. После времени в аду я даже не знала, на что стала способна.
А обсуждали мы мой эскиз — вечернее темно — лиловое платье с блестками, глянцево — черное и с обгоревшими костями зверей. Сексуальная версия плаща демона, так сказать. Я нарисовала кучу дизайнов, основываясь на увиденном в аду. Было жутко, а то и гадко, постоянно думать о том, что стоило бы забыть. Но я так справлялась с ситуацией. Превращала ужасы в то, что я понимала, в нечто красивое.
— Чем займешься после занятий? — спросила я у него. Мы знали друг друга всего неделю — учеба началась десять дней назад — но пора было превратить это в дружбу. Жорже был единственным парнем в нашей группе, остальными были девушки, милые, но местные, со своими компаниями. Я тоже была местной, но осталась кораблем без якоря. Я смирилась с тем, что Эми и Том больше не говорили со мной (и электронные письма Джесси стали сухими), и я была привязана только к Джею, но не видела его после всего произошедшего.
Поверьте, больно было каждый день.
— Мне нужно на работу, — сказал Жорже. Он просиял. — Но завтра вечером я делаю ужин для Роберто. Заходи. Роберто купит нам вина и пива.
Беда. Я могла пойти в ад (а еще голосовать), но не могла купить себе алкоголь. После прошлого месяца в чем — то я ощущала себя старше своих лет, но реальность этого не понимала.
— Звучит как свидание, — я подмигнула ему.
— Полегче, — он тряхнул головой. Он соблазнительно провел руками по своей груди и прессу. — Ты можешь желать это, сколько хочешь, но пока у тебя не отрастет пенис, мы будем друзьями.
Я закатила глаза и пообещала остаться другом. И не отращивать пенис. А потом я собрала вещи и пошла на остановку, чтобы поехать домой.
Да, многое произошло за две недели после того, как я вышла из преисподней (знаю, я уже упоминала это, но успокоиться было сложно). В основном, хорошее. Только одно плохое.
Но сначала хорошее.
Мама была в раю. Теперь уже навсегда. Не в Вуали и не в аду. Джей увел ее в свет, и она осталась в свете.
Я знала, потому что видела ее призрак.
Лишь раз.
Но этого хватило.
Это было несколько дней спустя, я лежала в кровати, листала Инстаграм и закатывала глаза от драмы в ленте новостей, когда она появилась в Пинки. Я ощутила ее раньше, чем увидела, сладко запахло ее духами с сиренью, в комнате появилось теплое сияние.
Я повернула голову, а она сидела в кресле, как раньше. На ней было длинное белое платье, как ночная сорочка из викторианской эпохи.
Она ничего мне не сказала. Только улыбнулась.
Она передала мне все, что нужно, взглядом.
Она была в безопасности. Она была благодарна.
И она любила меня.
Я расплакалась, эмоции бушевали внутри, хотя до этого дремали. Когда мои глаза перестали застилать слезы, она пропала.
Остался только запах ее духов и спокойствие, словно комнату наполнили морфином.
Час спустя мне позвонила Перри.
Она увидела маму на кухне, пьющую кофе.
Декс тоже увидел ее. Как и собака.
Она ничего не сказала и Перри, но Перри знала, что мама впервые дотянулась до нее, чтобы попросить прощения.
И Перри не выдержала, рухнула в объятия Декса. Еще больше слез.
Следующим утром папа заговорил об этом за завтраком. Он увидел ее возле окна посреди ночи.
И папа расплакался. Теперь нас было трое.
Он сказал, что в этот раз поверил, что она была в раю. Я была поражена тем, что папа, профессор теологии, все это время таил в себе этот страх. Конечно, горе из — за ее смерти так сказывалось на нем.
Вот так все произошло. И я знала сердцем, что она в безопасности.
Сны прекратились. По крайней мере, кошмары.
Я не видела больше демонов.
Что важнее, я их даже не ощущала.
И учеба стала чудесным отвлечением. Было приятно — и правильно — ходить туда почти каждый день и заниматься любимым делом. Было сложно, преподаватели порой раздражали, и я знала, что дальше будет только напряженнее, но я не боялась вызова. После всего, что я пережила, это было как прогулка по парку.
Но я не считала себя счастливой.
Потому что большого куска моего сердца не хватало, а мужчины, забравшего его, я давно не видела.
Джей оставался по соседству, я его ощущала. Но он замкнулся с нашего возвращения. Избегал меня. Порой я думала, что замечала его, выходящего из Мерседеса, порой вроде видела его в окнах Найтли. Я боялась идти за ним.
И Джейкоб предупредил меня.
Он появился у двери неделю назад и попросил прогуляться с ним. Это не радовало. Джейкоб был очарователен, но что — то в нем меня настораживало. Он не был зловредным, но доверять ему не хотелось. Я подозревала, что на его месте — он был королем Якобов? — нельзя было не научиться манипулировать.
Мы пошли к озеру, сентябрьский воздух был свежим, хоть летний жар еще не угас.
— Я хочу сказать, что горжусь тобой, — он криво улыбнулся. Даже под жарким солнцем он был в костюме 70–х. — Я сам был в аду, и это не красивое место, — он сделал паузу. — Мы наблюдали за тобой со стороны, чтобы понять, будут ли… последствия.
— Что? — спросила я. — Следили за мной?
— Я. Джей. Порой заглядывали в твои сны и читали.
— Да, это ведь совсем не вторжение, — отметила я, хотя думала о Джее. Все это время он следил за мной. Он был там.
— Ты должна к этому привыкнуть, — сказал он. — Это теперь часть тебя. Нам нужно было убедиться, что ты вернулась одна, что твои разум и душу не захватили. Ты чиста, Ада. И ты готова.
— К чему?
— К следующему шагу.
— И что за следующий шаг?
— Поймешь, когда будешь готова, — загадочно ответил он.
— Джей будет там? Когда я буду готова?
Я боялась правды.
Джейкоб вздохнул, его грудь клокотала, будто он хранил что — то внутри долгое время.
— Не знаю, — медленно сказал он. — Буду честен с тобой, Ада. Он меня разочаровал. От всего этого и тебя многое зависело, и он легко мог превратить все в кровавую резню.
— Значит, вы знаете о Сайласе. О нас.
— Да. Знаю. И я много раз предупреждал его. Не помогло. Думаю, в нем еще достаточно человека, чтобы поддаться искушению. В этом беда Якобов. Мы не идеальны. А должны быть.
— Но он все еще… мой?
Джейкоб странно посмотрел на меня.
— Он всегда будет твоим, пока он тебе нужен. Я не буду его заменять, если ты об этом.
— А вы так можете?
Он сверкнул улыбкой.
— Я многое могу, милая.
— Тогда почему он держится вдали от меня? — спросила я.
— Пока что ему так нужно, чтобы стать прежним, чтобы забыть тебя… в том образе. Он не нужен тебе прямо сейчас, у тебя есть остальная жизнь. Нельзя просто сидеть и ждать, пока появятся демоны, нужно жить дальше, день за днем.
«Забыть тебя в том образе».
Его слова ударили меня молотом.
И я могла думать лишь об этом, пока ехала на автобусе домой.
Джейкоб сказал, что я не могла сидеть и ждать, пока явятся демоны.
Но я ждала Джея.
Ждала его возвращения. Ждала, что он будет вести себя так, будто я лишь ученица. А он — роскошный воспитатель.
Я ужасно хотела снова его увидеть, быть рядом с ним, но боялась, что не переживу этого. Что без отношений будет слишком больно.
Я пришла в пустой дом — папа уехал к брату на берегу на выходные — и взяла немного его вина перед тем, как пойти в свою комнату.
Я прошла внутрь.
Чуть не уронила бокал.
Джей стоял в углу, лениво листал книги с моей полки.
От его вида из меня вылетел воздух, словно меня ударили.
Он поднял голову и посмотрел на меня. Его глаза прожгли меня, и я думала, что не увижу их снова. Его взгляд тут же поглотил меня, окутал пылом, и сердце тяжело билось в моей груди, словно пыталось пробиться к нему, где и было его место.
Все во мне болело, но не только от голода по телу, но и от тоски по душе. Меня тянуло к нему, и все силы уходили на то, чтобы стоять на месте. Если он держался изо всех сил, то и я буду такой. Я не хотела быть глупой озабоченной психопаткой, бросающейся на него, даже если это было неправильно.
— Эй, — сказал он, голос был таким тихим и мрачным, что я ощутила его в себе. Он кивнул на вино. — Я помешал?
— Я просто развлекаюсь, — я поразилась спокойствию своего голоса.
Он кисло улыбнулся.
— Прости, что нарушил веселье. Я не хотел так заявляться…
— Нет, — быстро сказала я, скрестив руки на груди, не осмеливаясь подойти ближе, не доверяя себе. — Все хорошо, я… рада тебя видеть.
Он бесстрастно кивнул. Я не могла понять, влияла на него или нет. Если ему и было сложно, он не подавал виду. Он снова выглядел строго и мрачно, как скульптура изо льда или мрамора, его челюсть и лоб были точеными, а глаза — холодными и пустыми.
Но это было не так, верно? Чем дольше я на него смотрела, тем больше он ерзал, его решимость медленно крошилась, а потом ему пришлось отвести взгляд.
Он кашлянул, провел пальцами по моим книгам.
— Я слышал, ты говорила с Джейкобом. Он сказал тебе, почему я отсутствовал.