— Знаешь, Ада, миру не придет конец, если тебе кто — то понравится. Даже если он старше. Тебе восемнадцать, ты взрослая. Почему не использовать это? Почему не побыть с кем — то?

Я закатила глаза, хоть от ее слов мне стало не по себе. Она напомнила о том, чего у меня не было.

— Меня никто не интересует, — это я говорила снова и снова.

— А он заинтересовал. Я вижу. И я видела тебя с другими парными. Этот Джей — Джей Абрамс явно тебе нравится.

— Ладно, — вздохнула я. Мы остановились на переходе, ждали нужный свет. Я слышала гул музыки с концерта у реки, там уже играла какая — то группа. — Он мне нравится. В какой — то степени. Он… до жути красив. Но это не значит, что ему нравлюсь я, — а я хотела сказать, что он не мог быть со мной, ведь не был человеком. Он был моим хранителем, и точно было запрещено завязывать отношения, ведь это отвлекало от убийства демонов.

— Опять ты за свое, — буркнула она. — Забываешь, что тебе парни не откажут. Порой тебе нужно зеркало. Смотри туда хоть иногда, странная. Ты — нечто.

Я не слушала комплименты, хотела напомнить ей, что не была ни к чему готова после мамы. Я не хотела проходить снова то, что было с Диллоном, хоть эта причина была уже заезженной. Я не успела выбрать вариант, как меня пронзило холодное ощущение ладоней на моем животе, на моей груди, рядом с сердцем.

Я охнула, и Эми посмотрела на меня, а я глядела на улицу напротив.

На другой стороне стоял худой высокий мужчина из моих снов. Черный, как бесконечная черная дыра. Пустота. Пожиратель снов, жизни, душ. Он был голоден. От него исходило зло. Во рту стало кисло.

Оно протянуло руку ко мне, и мои ноги потянуло по тротуару к людному переходу, словно он тащил меня за веревку, привязанную к моему животу.

Только там уже не было людно. Машины остановились. Мир остановился.

— Ада, — я услышала Эми, и это заставило меня остановиться. Я совладала с ногами посреди дороги, черный мужчина еще тянулся ко мне, и от него вибрациями исходил голод, но мое тело уже не тянуло к нему, как звезду к черной дыре.

Я развернулась и увидела себя на другой стороне дороги. Я застыла с раскрытым ртом, глаза были большими от страха. Эми сжимала мою руку и смотрела на меня с тревогой.

— Ты в порядке? — спросила она.

Мир взорвался синими звездами и дымом, все закружилось, и я вернулась на место. Я снова стала одним человеком, и Эми крепко сжимала мою руку, глядела с тревогой, пока я пошатнулась, потеряв равновесие. Подступала тошнота.

— Ты в порядке? Поговоришь со мной? — спросила она громче, я поняла, что другие люди переходили дорогу, врезались в меня, другие странно поглядывали. Горел зеленый.

Я сглотнула и попыталась говорить, оглянулась. Мужчина пропал.

— Я в порядке, — выдавила я, глубоко вдохнув, словно была минутами под водой.

Эми медленно убрала руку и вздохнула, когда свет стал красным. Мы упустили шанс перейти.

Я не разделала ее раздражения. Я хотела знать, что произошло. Джей говорил, вокруг меня были демоны, и они показывались мне, но я видела не всех. Но как он так остановил время, вытащил меня из тела, словно орех из скорлупы? Если бы Эми меня не остановила, что бы произошло?

Я посмотрела на подругу и поняла, что Джей говорил правду. Я должна была рассказать ей, пока не стало хуже. Я должна признаться, хоть правда могла дорогого стоить.

— Эми, — медленно сказала я. Мое сердце колотилось, но я не знала, от страха из — за произошедшего только что или от страха, что я могу потерять ее, мою связь с нормальным. Вдали загудел гром, и, хоть солнце еще сияло, свет стал тусклее, словно в ресторане вечером. — Я должна тебе кое — что рассказать.

Она прикусила губу и с опаской посмотрела на меня.

— Я думала, ты не решишься.

Я нахмурилась.

— О чем ты?

Она громко выдохнула, посмотрела всюду, но не на меня.

— Не знаю. Было очевидно, что с тобой что — то не так. То есть, хуже, чем после смерти твоей мамы. Прошло два года, Ада. Мы не знаем только, ты держишься за печаль из — за того, что хочешь ощущать печаль, или из — за того, что с тобой что — то не так.

Эми бывала наглой, и я не дала ее словам задеть меня, как и тому, что ее «мы» означало, что она обсуждала это с Томом, а то и с Джесси.

— Это… сложно, — сказала я ей. — И ты не поверишь. Понимаю. Я бы не поверила, я и сама до сих пор не верю. Но это моя правда.

Моя правда. Звучало жутко.

— Ладно, — с опаской сказала она, свет стал зеленым, и мы пошли по дороге.

Мы шагали, и я размышляла, изменятся ли наши отношения к моменту, когда мы дойдем до фестиваля. Услышу ли я когда — либо «Hungry like the Wolf» с прежними эмоциями?

Мои ладони вспотели, я глубоко вдохнула. Я должна сделать это.

— Правда в том, — я смотрела на улицу, не осмеливаясь смотреть на нее, — знаешь фильм «Шестое чувство»? Это моя жизнь. Без Брюса Уиллиса. Но в этом моя проблема. Я вижу мертвых.

Я сделала паузу, но не смотрела на нее. Она даже не запнулась, к моему удивлению. Гром снова прозвучал вдали, словно участвовал в разговоре.

Я быстро продолжила, слова бурлили в моем горле, как шампанское в бутылке:

— Так было всегда. Началось с Перри. Три года назад она сказала мне, что начала видеть призраков. То ее шоу с Дексом было настоящим. Он тоже их видел. Я думала, что они психи, но при этом верила ей. Ей было тогда пятнадцать, но я тогда еще была слишком юна. А теперь понимаю. Я такая же. Со мной это произошло не сразу. Но в пятнадцать я начала видеть. В основном, свою мертвую бабушку. Но и демонов. Это… стало большим опытом. Я не безумна. Думаю, порой бывает, но я не сошла с ума. Все вот так.

Мы остановились на переходе, Эми шумно вдохнула. Я осмелилась взглянуть на нее, что — то во мне разбилось. Она смотрела на меня как на больную. Она так смотрела на меня, когда я горевала, была на наркотиках и старалась сбежать от всего в голове. Но вместо тревоги и жалости там была другая эмоция.

Она думала, что я врала.

Я сглотнула, в горле пересохло.

— Стало хуже, — я дошла до этого. Пора сорвать крышку с банки червей. — Когда мама умерла, она была захвачена демоном, что звал себя Майклом, хоть это было не его имя. Он захватил до этого брата Декса. Потому мы и отправились в Нью — Йорк. Его брат — демон захватил Декса, и мы отправились за ним. И там мы попали в ловушку. В конце демон захватил меня, а мама забрала его, — я замолчала, но не потому, что вела себя безумно и привлекала взгляды прохожих, а потому что воспоминания обжигали. Я знала, что мои слова звучали глупо, но они оставались открытой раной. — Мама прыгнула под поезд, чтобы спасти всех нас.

Наступила тяжелая тишина, и далекий гром и гул концерта звучали приглушенно, словно мы были закрыты от них стеной. Воздух стал горячее, гуще, но мою кожу словно покрыл лед изнутри.

Я поглядывала на Эми, сердце билось в горле. Она смотрела вперед, медленно моргая, не глядя на меня, ничего не говоря.

— Знаю, всего много, — сказала я, желая, чтобы она что — то сказала.

Она кивнула, огляделась, словно уже пыталась отойти от меня.

Мы прошли улицу в тишине, и каждый шаг я жалела о том, что открыла рот и рассказала правду.

Мы остановились на траве в парке у воды, толпа вокруг уже собралась. На фоне поп — рок группа между песен отмечала, что близится буря. Я не оглядывалась, тучи точно темнели за нами.

Эми вздохнула, резко и протяжно выдохнула и странно на меня посмотрела. Обычно я все читала на ее выразительном лице, но не теперь. А мне нужно было знать сейчас.

— Ада, — она почти проскулила. — Я не знаю, что ты ждешь от меня услышать.

— Что ты мне веришь, — предложила я. Мой голос дрожал, и я была удивлена, что так хотела ее веры в меня.

Она провела рукой по лицу, словно снимая вуаль.

— Но я не верю, — сказала она. — Не могу. Ты… или ужасный друг, Ада, или тебе нужна помощь. От профессионала.

Ее слова ранили сильнее, чем я думала. Пронзали вокруг моего сердца.

— Но я говорю правду.

— Тогда твоя правда ужасна. Призраки реальны? Твоя мать умерла, потому что ее захватил демон? Боже, хоть уважай смерть матери, а не сочиняй.

— Я не сочиняю! — закричала я. — Это произошло. Я должна тебе все рассказать. Должна быть честной. Меня годами убивало это бремя, я все держала внутри.

— И что ты ждала от меня услышать?

Я закрыла рот, сжала губы так сильно, что кровь перестала поступать в них.

— Я думала, ты мне поверишь. Потому что ты моя лучшая подруга. Ты знаешь, что я бы тебе не соврала, Эми.

Она прищурилась.

— Никогда не соврала бы? Но ты врала. Ты сама сказала. Все это время ты думала, что видишь призраков, что они тревожат твою семью. Ты держала это в себе, скрывала от нас. Зачем рассказывать мне сейчас?

— Я должна, — выдавила я, глядя на билеты в руке, которые рассеянно вытащила по пути. — Станет только хуже. Уже становится хуже. И мне понадобится твоя поддержка. Я не прошу тебя ничего делать, только оставаться моей подругой и верить мне.

Я смотрела в ее глаза, молила ее увидеть мою честность, увидеть, что во мне еще есть благоразумие.

— Ада, — сухо сказала она, а потом я поняла, что все закончилось, как когда парень собирается бросить, и ощущалось, что отношения рушатся и горят. — Я твоя подруга. И всегда буду. Но ты о многом меня просишь. Я не верю в призраков. Я не верю в демонов и сверхъестественное. И я знаю, что, хоть ты думаешь, что все так происходит, это не так. Я помогу тебе, если нужно, но сначала ты должна помочь себе.

Я не могла говорить. Она не понимала. Совсем.

Она думала, что я безумна.

Хотелось бы, чтобы так было.

Я хотела бы, чтобы это можно было исправить большими дозами препаратов и коротким пребыванием в больнице. Если бы.

— Вот как, — вяло сказала я. — Ты не веришь мне. Ты думаешь, что я больная на голову.

— Горе может менять человека, — сказала она.

— О, что ты знаешь о горе? — рявкнула я. Меня словно связали эластичной резинкой, а теперь ею шлепнули, и тревога и страх во мне сменились гневом. Жутким гневом. — Только и сидишь со своим парнем, глядя на меня свысока. «О, бедная Ада, так страдает, станет ли ей лучше?». Я вижу вашу жалость, и я знаю, что вы хотите, чтобы я преодолела это и стала прежней. Знаешь, что? То, какой я была раньше, не лучше. Я все равно видела необъяснимое. И ты все равно назвала бы меня безумной.