— Не надо делать вид, что тебе не нравится, сестренка, — бросил он через плечо, поднимаясь по ступенькам.

— Мне больше нравилось, когда ты звал меня Всего Пятнадцать! — завопила я ему вслед. — Хотя Всего восемнадцать так не звучит.

Я вышла в коридор и хотела пройти в гостиную, но Перри обвила рукой мои плечи и посмотрела на меня, щурясь.

— Ты в порядке? — спросила она.

— Думаешь, меня оскорбило поведение твоего мужа?

Она нахмурилась.

— Я серьезно. Не люблю так говорить, но ты выглядишь ужасно.

Я стряхнула с себя ее руку и прошла в гостиную, плюхнулась на диван и вытащила телефон, чтобы отвлечься на фэшн — блоги в Инстаграме.

— Плохо спалось.

Она села рядом со мной, и я ощутила ее пристальный взгляд. Она склонилась ко мне. Я взглянула на нее.

— Не нужно читать мои мысли. Мы договаривались.

Она отодвинулась, немного смутившись.

— Это так не работает, — сухо сказала она. — И ты права, мы договорились.

Я с опаской смотрела на нее. Она сказала, что не может читать мои мысли, хотя я была уверена, что она так узнала, что я лишилась девственности с Диллоном. На заднем сидении его «Toyota Tercel». Я хотела бы стереть это из памяти. К сожалению, после него никого не было.

— Я переживала за тебя, — сказала она через миг тихим голосом.

— Почему? — спросила я, боясь, что у нее были причины.

Она пожала плечами, посмотрела на свои ладони на коленях.

— У меня просто предчувствие.

Перри и ее предчувствия. Плохо дело. У нее не было предчувствий, типа «Мы выиграем в лотерее, а в тебя влюбится очаровательный миллиардер». У нее это было как «Ты в опасности, и всему вокруг нас конец».

К сожалению, она обычно угадывала. У нее была хорошая интуиция, даже когда у нее был тяжелый период жизни, а после паранормальных событий ее интуиция удвоилась. А еще она научилась отправлять свои мысли в головы других. Она говорила, что не могла читать мысли, но я ей не верила. Порой я подумывала потратиться на шлем Магнето, когда она так делала.

Я вздохнула, прося сердце не колотиться так сильно.

— Что за предчувствие?

— Не знаю. Но были сны, — сказала она. — И в них была ты.

Я сглотнула и посмотрела на телефон.

— Там был кто — то еще?

— Нет, — она опустила ладонь на мое колено, и я посмотрела на нее. Ее глаза округлились. — Ты тоже их видишь.

Я быстро убрала прядь волос за ухо.

— Это пустяки.

— Расскажи о них.

— Расскажи о своих, — парировала я. — И лучше сначала.

Она медленно выдохнула.

— Ладно. Я вижу их уже две недели.

Как и я.

— Они почти не меняются. Мы в Тонкой Вуали. Помнишь, как мы были там в Нью — Йорке?

— Ты про то, как я пошла в другое измерение посреди парка спасать тебя? — сухо уточнила я. — Да, я помню, Перри.

— Точно. Все так же, но на острове. Похоже на остров, где мы были как — то с Дексом, где были прокаженные.

— Все ваши эпизоды уже слились в один, — я помахала рукой, чтобы она рассказывала быстрее.

— И ты стоишь на краю утеса перед океаном. Я на лодке внизу, и я кричу тебе не прыгать.

Я поежилась.

Она продолжала:

— И ты замираешь на грани прыжка. Слушаешь меня. А потом кто — то тенью возникает за тобой. Рука толкает тебя.

— Отлично.

— Ты падаешь в океан и тонешь, и я прыгаю из лодки и плыву за тобой, — она замолчала и прикусила на миг губу.

— И? — я знала, что будет плохо.

— Ты тонешь. Я не могу пробиться к тебе под воду. Я вижу, как ты тонешь, и… ты не одна, — мое сердце замерло. — С тобой мама.

Я тихо присвистнула, выдыхая.

— Ого. Не знаю, что это значит.

— Я тоже.

— Теперь я в ужасе.

— Это просто сон, Ада. Он может ничего не значить. Моя психика пытается что — то понять.

Я смерила ее взглядом.

— Мы знаем, что с психикой у тебя не в порядке. И мне тоже снятся сны. И они не такие. Я просто… знаешь синдром «взрывающейся головы»? — она мрачно кивнула и не рассмеялась от названия в этот раз. — Вот так. Мне снится, что что — то есть в моем шкафу, а потом я слышу стук и просыпаюсь. Или я с парнем, но…

— С каким парнем?

Я покачала головой.

— Не знаю. Мне кажется, что я его знаю, но не могу разглядеть его. Это почти как… Помнишь, на свадьбе был парень по имени Джей?

Я не стала сразу говорить ей, что якобы видела его сегодня. По одной безумной вещи за раз.

Она сдвинула ухоженные брови.

— Я помню, ты была пьяна и бродила по округе босиком, сжимая в руках туфли. Ты искала какого — то Джея, но только это.

— Так ты не приглашала никого с этим именем?

Она бросила на меня взгляд.

— Ада, я не знала там половину людей. Спроси папу, он занимался списком гостей. Или Декса. Там были многие с его старой работы. Тот день я плохо помню.

— Что у меня спросить? — Декс вошел в комнату. Он остановился перед нами, скрестив руки на груди. — Я помешал девичьему разговору?

— Все хорошо, — сказала Перри. — У Ады тоже были странные сны.

Декс кивнул, провел пальцами по щетине на челюсти.

— Я бы не переживал об этом. Ада уедет на учебу, наша вторая годовщина свадьбы в октябре, и это пугает всех женщин. Два года, миссис Форей. Это много.

— Я в курсе, — буркнула Перри под нос, хоть на ее губах был намек на улыбку, пока она смотрела на него. Боже, порой меня тошнило от их любви. Тошнило, но при этом я завидовала.

Перри продолжила:

— Ты знаешь парня с нашей свадьбы по имени Джей?

Декс покачал головой и криво улыбнулся ей.

— В тот день я видел только тебя, малышка.

— Ох, гадость, — я вжалась в диван.

Он сверкнул мне улыбкой и сел на край кофейного столика.

— Ничем помочь не смогу. Можно проверить свадебные фотографии. А что такое? Запала на него?

— Нет, — быстро сказала я, пронзая его взглядом. Я так не думала. — Просто он был в моих снах, — я выпрямилась. — Но хватит о странных снах. Я в порядке. Просто…

— На грани, — подсказала Перри.

— Да, ты же рассказала мне о предчувствии.

— У Перри постоянно предчувствия, — сказал Декс. — Обычно виноваты ее месячные.

— Декс, — зашипела она на него. — Хватит списывать все на ПМС.

Он вскинул бровь.

— Верно. Будто ты не становишься дьяволицей раз в месяц, съедающей целый торт, заявляя, что он без глютена, — он посмотрел на меня. — Она заставляет меня покупать хлеб без глютена. Ты пробовала эту гадость? Это как жевать сухое собачье гавно.

Я подняла руку.

— Стой. Откуда ты знаешь этот вкус?

— Кто — нибудь накроет на стол? — закричал папа с кухни.

Мы с Перри посмотрели на Декса. Он сможет первым оценить брауни.

Он вздохнул и встал, пошел на кухню за тарелками.

Я посмотрела на Перри.

— Наверное, он прав.

— Насчет сухого гавна?

— Да. И про то, что время сейчас неспокойное. У меня, по крайней пере. Может, это просто стресс, и ты уловила его, и это отразилось во снах.

— Ты нервничаешь из — за учебы, — с сочувствием сказала она.

— Я взволнована. Просто… я хотела бы, чтобы это увидела мама.

Перри вздохнула и отклонилась на подушки, провела рукой по лицу.

— Да, понимаю. Я думаю о ней в глупые моменты. Например, выбираю гранат в магазине и думаю, что бы мама с ним сделала? Я могу погуглить, но это не то. Я хотела бы советоваться с ней. И хоть мы с ней не были близки, как вы, я знала, что со временем мы станем ближе.

Грудь сдавило, тяжелые руки горя впились в меня внутри. Порой я забывала, что они с Перри не были так близки, как мы с ней. Мама относилась к ней, как к дурной крови, потому что она боялась увидеть настоящую Перри. Когда они стали сближаться… было поздно.

— Мне жаль, — тихо сказала я, пытаясь звучать сильно, хоть мы уже много раз об этом говорили.

Перри склонила голову на бок и улыбнулась мне.

— Не стоит.

— И я не хочу переезжать, — добавила я.

— До сих пор? — она оглядела комнату. — Я не могла дождаться, когда уберусь отсюда. Тут теперь только вы с папой. Это место тебя не пугает?

— Нет, — сказала я. Соврала. Дом пугал меня. Но при этом хотелось остаться здесь. Не только потому, что другого я не знала и цеплялась за воспоминания о маме. Дому нужно было, чтобы я осталась.

— Хорошо, дамы, — Декс выглянул из — за угла. — Поедим, пока вы не сорвались.

Папа пожарил курицу и овощи, сделал «особую картошку», хоть особой пюре делали только кусочки бекона и соль сверху. Но было вкусно.

Мы собрались за столом, ели и болтали не о снах и смерти.

— Эй, я видел ваших новых соседей, — сказал Декс, жуя курицу. — Бедняжки не знают, рядом с кем будут жить, — он посмотрел на Перри, вскинув брови. — Если бы они прибыли на пару лет раньше, то не прожили бы тут долго с этими кошмарами.

Кошмары. Простое слово для произошедшего тогда.

— Вообще — то, — сказала я ему, — я встретила женщину сегодня. Она хорошая. И они старые, — папа кашлянул, и я пожала плечами. — Прости, старше. На пенсии. И ее муж, похоже, из рок — группы 70–х.

Декс склонил голову.

— Из какой группы?

— «Гибрид»? — сказал отец и сделал глоток вина.

— Твою мать! — завопил Декс, надавил на стол, его темно — карие глаза казались безумными. — Это шутка?

— Что за «Гибрид»? — я смотрела на него и Перри.

— Они были тогда популярны, — объяснила Перри. — Повлияли на «Kyuss», «Melvins» и «Queens of the Stone Age». Немного похожи на «Black Sabbath». Странное творилось с этой группой.

— А кто именно тот мужчина? — спросил с пылом Декс.

Папа пожал плечами, а я сказала:

— Я не знаю имя мужа, но женщину зовут Доун Найтли.

Теперь он был впечатлен еще сильнее.

— Черт возьми.

— Декс, — возмутился мой папа.

— Эй, пап, — сказал Декс. — Мне тридцать пять, я могу выражаться, как хочу.

Папа пронзил его хмурым взглядом. Перри явно пыталась ударить Декса под столом.

— Да, но не забывай, что мой папа — наш папа — профессор теологии.

— Кто такая Доун Найтли? — спросила я, пытаясь прервать шоу, что случалось на каждой встрече. — Она была в группе?

Декс оторвал взгляд от моего папы и посмотрел на меня, обещая историю.

— Нет. Она была музыкальной журналисткой, в которую влюбился Сейдж Найтли, гитарист. Она описала взлет и падение группы в их последнем туре, и все покатилось в ад. Их тур можно описывать в учебниках. Там своя мифология, и я теперь задаюсь вопросом, что было на самом деле, — он отклонился на стуле, снял кепку и провел рукой по густым черным волосам, глядя на дверь. — Может, мне стоит познакомиться.