Глава 11

Усталость, какой я никогда раньше не чувствовала, омыла все тело, затем глаза, наконец, снова открылись.

Тело было деревянным, и на долю секунды я почувствовала умиротворение, но затем память о всей моей жизни и обо всём, чем я являлась, пронеслась через моё существо. Я убила Блейка… поцелуем.

Я хотела бы и дальше держать глаза закрытыми и желать своей смерти, чтобы эти постоянные потери, душевная боль и борьба, наконец, исчезли, но желание жить и найти лучик солнца в этой беспросветной туче, во мне было сильнее.

Я лежала на очень жёсткой кровати, а когда открыла глаза, окружавшие меня стены и запах напомнили хлев.

Было темно, и я едва могла различить очертания предметов вокруг. Похоже на кучи тюков сена. Да, теперь я была уверена, что лежу на стоге сена в хлеву.

В глубине души знала: мне это с рук не сойдёт. Должно быть, кто-то уже позвонил властям и сообщил, где я, но, с другой стороны, если это так, что я до сих пор делаю в хлеву? Если они знали, что я принцесса Пейи, почему на моих волосах сено? Я лежала бы в каком-нибудь отеле, пусть даже дешёвом, если только… Если только они и правда не решили меня наказать, и это всего лишь начало.

Лошадь заржала, и я слегка подпрыгнула.

— Шшш, — кто-то тихонько произнес в соседнем стойле и лошадь успокоилась.

Я тихо ждала.

— Привет, — наконец сказала я, и через несколько секунд в дверях моего стойла появился мальчик примерно моего возраста.

— Привет, — сказал он. Его поза совершенно не соответствовала моим ожиданиям. Никакой враждебности — он вёл себя так, будто боялся меня спугнуть.

На нём были старые, грязные, залатанные джинсы и фланелевая рубашка. Одежда словно из другой эпохи. Светлые волосы очень грязные, да и сам он был довольно грязным, но у него невероятно очаровательная улыбка. При виде этой улыбки я вновь затосковала по Люциану.

— Меня зовут Август, а тебя?

— Как название месяца?

Он снова улыбнулся.

— Да. Сентябрь и Июнь были заняты.

Я тихонько хихикнула. У него было хорошее чувство юмора.

— Где я?

— Ты не помнишь?

Я покачала головой.

— Мой дедушка нашел тебя в паре миль от лиан. Ты хотела самоубиться или как?

Лианы? Я не сказала этого вслух, но мне было интересно, почему оказалась так близко к ним. Я имею в виду, что видела их однажды по телевизору в гостиной Люсилль, и они напугали меня до смерти тем, как хватали ученых и рвали их на части.

— Сколько я спала?

— Около двух дней. Как тебя зовут?

Я прищурилась. Он не знает, кто я?

— Е… — начала я.

— Как буква?

Я улыбнулась и покачала головой. Солги, Елена. Это может стать новым началом, вдали от Совета и драконов, от Сэмми и Бекки. Арианна была права, и если я ядовита, то должна оберегать двух своих лучших друзей.

— Элинор, но все зовут меня Элль.

— Элль — другая буква.

Я снова хихикнула.

— Ага, полагаю, не так эффектно, как месяц.

Он тихо рассмеялся, и повисла тишина.

— Так, что с тобой случилось?

Я вздохнула и подумала, не соврать ли еще, но ничего не приходило в голову.

— Ничего не случилось. Поверь, ничего эффектного, просто все плохо.

— Что ж, ничего нового. Нам всем несладко жилось, Элль.

Я посмотрела на него. Что он имеет в виду, говоря, что у всех была не сладкая жизнь?

— Но если ты действительно не хочешь говорить об этом, все нормально.

— Спасибо. Я правда хочу забыть… или попытаться забыть.

— Ты из Боливы?

Я снова прищурилась. Болива? О чем говорит этот странный парень?

Я снова покачала головой.

— Ниоткуда.

— Ниоткуда? — он поднял взгляд на потолок, если его можно было так назвать. — Нет, не слышал об этом месте раньше, — снова пошутил он. — Но раз ты говоришь, что из ниоткуда, тогда полагаю, единственное, что остается — сказать: «Добро пожаловать в Алкадин».

— Алкадин.

Он снова улыбнулся.

— Сомневаюсь, что мой отец отошлёт тебя туда, откуда ты пришла. Принимать кого-то незаконно по правилам нашего соглашения. — Юноша возвёл глаза к потолку и ехидно скривился, подражая чужой интонации, пока произносил последнюю часть. — Они уже нарушили многие соглашения, так что ты в безопасности.

Я закрыла глаза, пытаясь понять, что он только что сказал. Словно шагнула в сумеречную зону и прыгнула назад во времени или что-то в этом роде. Но если он предлагал свободу, я не собиралась спорить. Я сделала глубокий вдох и выдохнула.

— Спасибо, — я попыталась сказать это максимально искренне и с благодарностью.

Живот заурчал, и он хмыкнул.

— Идём, здесь есть молоко.

Он жестом пригласил меня следовать за собой, и я встала с сена, что само по себе было испытанием.

Когда поднялась на ноги, тело перестало слушаться, и мне пришлось задержаться на пару секунд, чтобы потянуться, прежде чем смогла сделать первый шаг.

Когда подошла, парень стоял перед фонарём со спичкой в руке. Вполне привычное действие, но оно напомнило мне о доме по ту сторону стены, где магии не существовало.

Фонарь вспыхнул и высветил лицо парня; он снова мне улыбнулся, взял фонарь и пошёл в другое стойло. Я прибавила ходу и нашла парня рядом с огромной коровой.

— Это Бесси, она с радостью даст тебе что-нибудь попить.

Он погладил корову по голове и взял коричневый деревянный ковш. Ладно, теперь я точно была уверена, что каким-то образом вернулась в прошлое. Он схватил корову за сосок и сжал его пару раз. Молоко брызнуло в ковш, и когда он наполовину наполнился, юноша протянул его мне.

Я с опаской его приняла. У меня не было предубеждений насчёт молока; я просто не знала, как из ковша пить. Герберт, мой второй отец, был в этом профи, я же могла устроить беспорядок из любой мелочи, что вовсе не подобает принцессе. Но я умирала с голоду, и постоянное урчание в животе не утихало.

Я осторожно поднесла ковш к губам и начала потихоньку его наклонять. Молоко, тёплое, густое и вкусное, потекло в рот, и я неспешно глотала, а когда закончила, вытерла рот.

— Извини, это правда очень вкусно, спасибо.

— Чувствуешь себя получше?

Я кивнула. Живот больше не урчал.

— Хочешь еще?

Я помедлила, прежде чем кивнуть, и он повторил свои действия.

Я снова выпила, когда он протянул мне миску, и почувствовала сытость, когда вернула ему пустую.

— Спасибо.

Он поставил миску и снова улыбнулся, поднялся и посмотрел на меня.

— Еще рано, скорее всего, все начнут просыпаться примерно через час или около того, ты можешь попробовать подремать или я могу показать тебе окрестности, если хочешь.

— Я бы не отказалась. Не думаю, что смогу заснуть.

— Экскурсия начинается!

Он направился в противоположную сторону от стойла, где я спала, к двум огромным деревянным дверям и с силой потянул одну из них.

Она слегка приоткрылась, и он выскользнул наружу. Я последовала за ним.

Где-то вдалеке слышался низкий звук работающего механизма, похожего на сельскохозяйственный трактор. В слабом свете из амбара я почти ничего не разглядела, только то, что нахожусь где-то на ферме.

Было все еще темно, солнце даже не начало всходить.

Все это странно, потому что мне не было холодно; на самом деле здесь стояла духота, как будто влажность отсутствовала напрочь.

— Сюда, алфавит, — произнес Август, и я прониклась к нему симпатией. Он заставлял меня забыть об ужасном проступке.

Когда мы проходили мимо амбара, я увидела очертания огромного фермерского дома. Он был двухэтажным, довольно впечатляющим, но парень повел меня в противоположном направлении. Фонарь у Августа освещал всего несколько футов перед нами, и мне пришлось идти с ним в ногу, иначе я бы навернулась.

Мы шли по грунтовой дороге мимо одних деревьев, потом других деревьев. Потом дорога пошла под гору. Должно быть, он знал это место как свои пять пальцев, так как просто шел. Я же так часто сталкивалась с ним, что после десяти минут извинений мне казалось, что это единственное слово, которое я знаю.

Внезапно он остановился и поднял фонарь повыше над головой, направляя в сторону того, что казалось рядами возделанных полей.

— Как ты уже догадалась по амбару, ты находишься на ферме. Мы делаем все возможное, чтобы соблюдать нашу сторону соглашения.

Я хотела спросить, что это за соглашение, но что-то подсказывало мне, что я уже должна это знать, словно это исторический факт. Это было в его тоне, в том, как он это сказал, поэтому я держала рот на замке.

Что здесь произошло? Варианты, крутящиеся в голове, начали пугать меня до смерти. Я действительно хотела знать, о каком соглашении он говорил. Он говорил о свободе, но, судя по темным очертаниям полей, все было наоборот. Кто-то всерьез пугал этих людей, а свобода здесь была не так сильна, как представлял себе этот парень.

А теперь вопрос на миллион долларов, где я, черт побери?