Глава 9

Врачи медленно готовили меня к операции, и я очень нервничал и раздражался. Анализы были плохие, держалась температура, и они не торопились браться за скальпель. Я скрывал от Эльвины своё состояние, старался не подавать виду, как бы мне плохо ни было, но она каким-то женским чутьём всё понимала и старалась меня развеселить.

- Операция предстоит серьёзная, - говорил лечащий врач, - успокойтесь и ждите.

- Режьте поскорее! – кипятился я. – Сколько можно ждать?

Ночью, лёжа на кровати, я долго не мог заснуть. Всё думал не столько об операции, сколько об Эльвине и о наших отношениях. Пытливые, слегка удивлённые серо-голубые очи преследовали меня, не давали мне забыться ни на минуту.

Красавица, умница Эльвина была мне очень дорога. Но любовь ли это? - Задавал я себе вопрос.

- Скорее всего, жалость к больной девочке, - пытался я себя убедить, но где-то в тайниках своей души, понимал, что это не так. - А если это любовь, то, что я могу ей дать, кроме своего изболевшего страданиями сердца.

И это меня мучило больше всего. Эльвина была для меня в то время, как живой родничок, который очищал душу, будил во мне светлые чувства, помогал забыться, избавиться от тяжёлых воспоминаний. Меня магнитом тянуло к ней, и видеть её рядом с собой стало для меня необходимостью.

Я всем сердцем хотел её взаимности, но я не мог не понять, что это может повредить здоровью девушки. Сомненья, как заноза, сидели во мне и не давали покоя. К тому же болезнь диктовала своё. Ночами я страдал от удушья, захлёбывался от приступов неудержимого кашля. Тяжёлые мысли одолевали меня, но смерти думать не хотелось. Сравнивая себя с больными из своей палаты, я находил, что моё положение не хуже, чем у других.

- Стыдно, старик, - ругал я себя, - войну пережил, а тут совсем раскис.

- Нет, нельзя чувствовать себя обречённым даже в мыслях, иначе пропадёшь, - думал я, и образ Эльвины всплывал перед глазами.

- Странно, - сказала она как-то вечером, сидя со мной на скамейке, - я почему-то всё время живу не настоящим, а будущим. А всё то, что сегодня, будто происходи не со мной, а с кем-то другим. Странное ощущение, не правда ли?

- Наверно, каждый человек, - говорил я, - будущим живёт больше, чем настоящим, надеется на лучшее. Мы торопим время и не замечаем, как летят годы. Глядь, а жизнь уже прошла, а самое лучшее, оказывается, уже было и осталось позади. Мысль убегает далеко вперёд от человека и бродит где-то вдали от нас.

- В погоне за будущим мы, к сожалению, не видим настоящего, - добавила Эльвина, - а надо, наверно, ценить каждый прожитый день, радоваться солнышку и тому, что ты живёшь на свете.

- Нам с тобой и сегодня хорошо, а завтра будет и ещё лучше, - сказал я, радуясь тому, что мы прекрасно понимаем друг друга.

- Только будет ли? – грустно улыбнувшись, спросила она.

Большие глаза её повлажнели, и в них появилось выражение какой-то безысходности.

- Жизнь – не застольная песня. Потерпи ещё немножко, придёт светлая полоса и в твою судьбу, и ты будешь самая счастливая на свете, - старался подбодрить я девушку.

- А счастье? Есть ли он вообще? – спросила она погрустнев.

- Это зависит от самого человека. Для меня, например, играет в небе солнце, поют птицы, ты рядом, и я счастлив, - сказал я.

Девушка заулыбалась, покраснела, и появились, заиграли на её лице милые ямочки, которые сводили меня с ума.

- Счастье как горе, - проговорила она, оправившись от смущения, - его можно только почувствовать, ощутить, как хорошую или плохую погоду.

- Да, в руки не возьмёшь, - засмеялся я, а потом добавил, - а, по-моему, хочешь быть счастливым – будь им.

- Как это? – удивилась Эльвина.

- А вот так… живут на свете скептики, у которых всего в избытке, а они всё ноют, всем недовольны. И самое смешное в том, что они постоянно ищут причину, чтобы быть несчастными.

- Да, причин для этого можно много найти, - сказала она с иронией, - погода плохая, денег мало, да и работать не хочется.

- Си-ля-ви! А нам всегда чего-то не хватает, - сказал я, дружески похлопывая девушку по спине.

- Но ты забыл про самое главное, замялась вдруг она и, покраснев, добавила, - про любовь.

- Пожалуй, ты права, - согласился я, и почувствовал, как жар подступает к горлу.

Эта тема была для нас обоих самой важной, но мы почему-то старались её избегать.

Живое лицо девушки всё время менялось: то светилось радостью, то становилось каким-то загадочным и грустным. Эльвина волновалась, нервы её были на пределе, как натянутые струны.

Не меньше неё волновался и я, придумав какую-то ересь про всеобъемлющую любовь, об этом вспоминать даже стыдно. Но девушка прикрыла мне рот мягкой ладошкой и прошептала, зардевшись, глядя себе под ноги:

- Я счастлива сегодня.

Это было своеобразным признанием в любви, и я понял, скорее, почувствовал, что ей хорошо со мной. Сердце затрепетало от счастья. Она хочет моей ласки, как одинокий путник жаждет воды в пустыне. Это открытие потрясло меня, мысли перепутались в моей голове, и лишь одна единственная счастливая будоражила моё сознание.

- Она хочет моей любви!

Я несмело притянул её к себе, и тут же почувствовал её дрожащие руки на своей шее. Горячими сухими губами я прикоснулся к её пылающей щеке, и всё вокруг перестало для меня существовать, кроме её прекрасного девичьего лица. Она закрыла глаза и замерла, робко прижавшись к моей груди. Лёгкое её дыхание и моё – прерывистое, горячее смешались, и я поцеловал её в губы нежно, по-детски, как в первый раз в своей жизни.

От сильного напряжения у меня закружилась голова, и я чуть не потерял сознание: сильно ослаб за последнее время. Прислонившись головой к холодной спинке скамейки, я некоторое время сидел с закрытыми глазами.

- Что с тобой, - испугалась Эльвина.

- Всё хорошо, - прошептал я, приходя в себя.

Как заботливая мама, девушка приводила меня в чувство: махала платочкам, убирая катившиеся по щекам капельки пота. Синие от вечернего света глаза её блестели, и трепетали нежные пальчики, касаясь моего лица.

- Ласточка моя, - промолвил я и почувствовал, как предательски дрожит мой голос. – Как мне хорошо с тобой!

Словно дорогую хрупкую фигурку, я нежно прижал девушку к себе и стал безумно порывисто целовать её в пушистую головку, наслаждаясь пряным запахом её волос. Эльвина уже смело прижалась ко мне и положила голову мне на грудь. Я почувствовал жар от её молодого пылающего тела и млел от счастья. Она сидела, не шевелясь, словно застыла в моих объятьях. Её дыхание ласкало мою шею, и мне вдруг показалось, что Эльвина спит. Но она так же, как и я, таяла и наслаждалась нашей близостью.

Тёплая волна захлестнула нас, наполняя наши души сладкой божественной негой. Тишина окутывала нас, храня от глаз, таинственную тайну. Потемнели, засыпая, деревья. Мягко опустилось на землю ночное небо, и стало совсем темно. И время перестало для нас существовать, умчалось куда-то в бесконечность. Расстались мы за полночь. Первой очнулась Эльвина. Чмокнув меня в щеку, она быстро убежала в палату. А я ещё некоторое время сидел на скамейке, расслабленный от волшебных, до сих пор неизвестных мне, чувств.