Глава 22

ИНТ. ФЕРМА СЕМЬИ МЕЙЕР, СПАЛЬНЯ ЭЛЛЕН – ДЕНЬ

Эллен в своей комнате. Вечернее солнце отливает золотом на стенах комнаты. Эллен переодевается. Ее блузка расстегнута. Женщина мокрая и грязная после тяжелого рабочего дня. И злая.

Эллен вскидывает голову от раздавшегося стука в дверь.

ЭЛЛЕН

— Войдите.

Ричард со шляпой в руке начинает проходить внутрь, но замирает при виде переодевающейся Эллен. Он явно смущен.

РИЧАРД

— Ой… я… я зайду поз…

Нетерпеливо фыркнув, Эллен втаскивает мужчину в комнату и закрывает за ним дверь.

ЭЛЛЕН

— Не глупи. Мне всего лишь нужно переодеться. Просто… отвернись.

Ричард поворачивается к стене.

РИЧАРД

— Я заметил, что ты сидела за рулем трактора. Я же говорил, что могу помочь.

За его спиной видно, как Эллен снимает блузку. Ее спина обнажена, слышно, как ткань с шорохом падает на пол.

ЭЛЛЕН

— Да, но уверена, сюда ты пришел не за этим.

РИЧАРД

— Я был в городе и до меня дошли слухи. Говорят, твоему отцу стало хуже. Никто не видел его уже несколько недель.

Эллен снимает юбку. Ткань медленно скользит по ее ногам. Ричард видит ее отражение в окне: изгибы и сильные мышцы. Он опускает голову и отводит взгляд.

ЭЛЛЕН

— Не знаю, почему всем вечно хочется лезть не в свои дела. Вчера приходил Джейкоб Хэдли и нагло заявил, что мне нужен муж, который будет управлять хозяйством.

Она надевает джинсы.

РИЧАРД

— Думаю, люди переживают, что тебе приходиться разбираться со всем этим одной.

ЭЛЛЕН

— А где были все эти заботливые люди, когда папа только заболел? Когда мне приходилось все для него делать. Где они были?

РИЧАРД

— Ну, я был в Северной Каролине…

ЭЛЛЕН

— Ты знаешь, что я говорю не о тебе.

РИЧАРД

— Но почему нет?

ЭЛЛЕН

— Что почему?

РИЧАРД

— Почему меня это не касается? Я ведь тоже за тебя переживаю.

ЭЛЛЕН

— Мне не нужны твои переживания.

РИЧАРД

— Знаю. Я знаю, что тебе ничего от меня не нужно. Как и мне. И это не мешает мне тебя хотеть

.

Эллен перестает застегивать блузку и поворачивается.

РИЧАРД (продолжает)

— Я хочу сделать для тебя все.

ЭЛЛЕН

— Посмотри на меня.

Ричард медленно поворачивается. Он смотрит на ее расстегнутую блузку, медленно поднимает взгляд к лицу Эллен.

ЭЛЛЕН (продолжает)

— Ты уверен, что хочешь именно меня? Этого? Здесь? Готов за это взяться? Я больше не смогу собрать разбитое на осколки сердце. Я не выдержу.

Ричард делает шаг вперед. Снимает блузку с ее плеч, и ткань падает на пол. Мы видим ее обнаженную спину, и Эллен прижимается к Ричарду и целует.

Два часа спустя в дверь трейлера визажистов раздался стук, которого я ждала со страхом. Шарли склонила голову, добавив немного пудры под моими глазами.

— Она почти прилично выглядит, — крикнула Шарли.

Я не была уверена, что под «прилично» можно описать отсутствие под халатом одежды, кроме наклеек на сосках и самых тоненьких в мире трусиков телесного цвета. Меня покрыли воском, лосьоном и краской. Все шрамы и веснушки тщательно скрыли, и волосы на парике выглядели так, словно я провела целый день в чьей-то постели. К сожалению, это я и собиралась сделать.

Дверь трейлер распахнулась, и на пороге появился Девон с улыбкой, от которой ямочки на его щеках стали еще заметней.

— Готова?

— Готова ли раздеться перед камерой? – спросила я. Не было смысла стесняться. – Конечно. Каждый вторник таким занимаюсь.

Я когда-то читала, что постельные сцены в фильмах похожи на настоящий секс, но без удовольствия, зато с большим волнением, неловкостью, страхом и стрессом. И это не преуменьшение. Положительным в этом — если здесь вообще можно такое выделить — было то, что сцена секса могла полностью изменить историю любви. В таких кадрах актеры становились уязвимы, опускали свою защиту и показывали другому человеку себя настоящего. Многое зависело от актера, но важны были и режиссер с командой. Они задавали тон съемок и решали, как близко будут снимать, давали понять, когда получалось, а когда – нет.

Гвен, как режиссер, была придирчивой. Это не обошло и сцены секса. Мы знали, каким будет ракурс, как нам двигаться, и что мы хотим изобразить на камеру. Я не стремилась к этим кадрам, но хотя бы была готова.

В такие дни присутствовала только определенная команда. Мы вернулись в комнату, похожу на спальню Эллен в фермерском доме. Здесь были Гвен, Лиз, Фень, оператор и помощник оператора, микрофонщик, скрипт-супервайзер… и Сэм. Мне даже в голову не приходило, что он тоже будет.

Я застыла, но переживать не следовало. Сэм уже шел ко мне навстречу.

— Я пытался с тобой поговорить, но ты ушла раньше, — тут же сказал он с напряженным выражением лица, скорее всего, из-за нервозности.

Я и сама немного волновалась. Сегодня будет и без того сложно, но при Сэме? Мы только наладили дружбу. Я не готова весь день ходить перед ним голой.

— Прости, я ходила на пробежку, а потом на макияж и прическу, — я прикусила губу.

Почему я оправдывалась?

— В твоем контракте прописано, что я должен присутствовать на этих сценах, — сказал он. – Но тогда мое имя для тебя ничего не значило, так что ты, наверное, не заметила. Я пытался сказать Гвен, что я не нужен, но она настаивала, — Сэм нервно провел ладонью по волосам и, оглядевшись, понизил голос. – Я не знал, что можно ей сказать, не выдав лишнюю информацию…

— Нет… все хорошо, — я выдохнула. – Серьезно. Мы здесь все профессионалы, и я… ты уже такой меня видел. Хотя четырнадцать лет оставили след… — шутка не удалась, и повисло неприятное молчание.

— Да, — произнес, наконец, Сэм.

К счастью, нас спасла Шарли, которая подошла проверить мой макияж.

Она проводила Сэма мрачным взглядом, когда тот вернулся на место рядом с Гвен.

— Что он тут делает?

— Работает, — я закрыла глаза, пока она водила кистью по моим векам.

— Пусть лучше работает в темном углу. И за толстой стеной.

Я посмотрела на нее.

— Шарли, перестань. Он больше не дьявол.

— Тейтер, он целый день будет видеть тебя голой.

— Кхм, я в курсе.

— Ты не можешь винить меня в желании защитить. То же самое происходит, когда лучшая подруга с кем-то расстается и рассказывает о нем ужасные вещи. Но если они снова сходятся, приходится забыть обо всем рассказанном.

— Мы не… ты знаешь, что сейчас происходит не то же самое.

— Ладно. Но если я увижу, что он смотрит на твою грудь, я его прибью. Я в команде Тейт. Это моя работа.

Я заметила Ника, не сводившего с нас глаз.

— Все хорошо? – спросил он, затем чуть склонил голову, пока Трей поправлял его грим перед съемками.

— Просто готовлюсь морально.

Трей рассмеялся, а Ник ущипнул меня за руку.

— Поверь, такие слова я впервые слышу от женщины.

* * *

Посреди страстных движений Гвен крикнула «снято», и мне не оставалось ничего кроме, как смотреть на нависавшего надо мной — голого — Ника. Он не был полностью обнажен, конечно. На его члене был зафиксирован специальный телесный носок, и на спину нанесено приличное количество глицерина и розовой воды, чтобы со стороны казалось, что мы занимаемся этим очень давно. По-моему, так и было.

Одеяло прикрывало мою правую грудь, рука Ника мешала увидеть другую. Я была на той стадии карьеры, когда могла решать, что буду показывать, а что – нет. По контракту, весь зад Ника был на виду.

— Ты не знаешь, сколько времени? – спросила я.

— Я оставил часы в кармане, а на мне, как видишь, нет штанов, — с хозяйством в носке и подушкой между тобой и частями, которые ты должен был убедительно трахать, было неловко, но Ник вел себя непринужденно.

— Может, тебе видно часы? Мне с такого ракурса заметна только твоя сияющая грудь.

Он чуть сместился.

— Я не вижу часы, но вижу сценариста. И он выглядит не особо радостным.

Это меня заинтересовало. Я невольно попыталась вытянуть шею и посмотреть сама. Ник меня остановил, надавив ладонью на мое плечо. Если бы я сместилась, кадры дальше могли не совпасть, и пришлось бы снимать сцену заново. Я это знала, но недовольная реакция Сэма не давала лежать спокойно.

— О?

— Да, «о», — Ник тряхнул головой. – Ты мне расскажешь, что случилось между вами, или продолжать крутить в голове самую жуткую версию из возможных?

Моим спасением стала Гвен, крикнувшая продолжать. Мне нужно было согнуть ногу и прижать ее к боку Ника, а ему – целовать мою шею.

— Вот так, вот так, — крикнула Гвен, ее голос потом вырежут. – Выгни шею сильнее, Тейт.

— Да, дай ей то, чего она хочет, Тейт, — шептал Ник у моего горла, его лицо было скрыто от камер. – И расскажи, почему мистер Напряженность выглядит так, словно ему испортили день рождения.

Мой стон для камеры был фальшивым, но слова Ника привлекли мое внимание по-настоящему.

— Я играю его бабушку в этой сцене. Ясное дело, ему это не нравится.

— Не думаю, что причина в этом.

Мне не понравилось, как меня взбудоражила эта новость, потому что Сэм не имел никаких прав расстраиваться из-за этих кадров. И меня это тоже должно мало волновать. Я на работе.

Мы остановились на смену батареи в микрофоне, и я уставилась на балки над головой. На съемках так постоянно: то спешка, то ожидание. И слишком много времени на размышления.

Я снова испытывала желание вырваться из замкнутого пространства, куда сама же себя и загнала. Я хотела наплевать на все и рассказать Нику правду.

— Я говорила тебе, что в молодости у нас был роман.

— И он целых десять лет злится.

— Он – тот… — я сделала паузу, не зная, как далеко хотела зайти. С Ником было легко, и признаваться тоже. Даже сейчас он не давил, просто накручивал на палец прядь моих волос и ждал, продолжу я или нет. Будто я могла решать. Все, что касалось Сэма, по ощущениям не было моим решением. Но один раз, поделившись правдой с парнем, я обожглась и не хотела повторения.

Я заговорила едва слышным шепотом:

— Ладно, Ник, только никому: именно Сэм рассказал газетам, что я – дочь Яна Батлера. Он продал историю, а потом пропал, и я не видела его до нашей недавней встречи.

Ник хороший актер, его реакция осталась почти незаметной.