Полицейские поднялись, хохотать начали за дверью, хохот поднимался по лестнице и растворился во дворе.

В полиции осталась запись: "Вызов по причине угроз со стороны Михаэля Бабеля".

Через несколько дней, 6.9.2002, утром, он опять схватил руки принцессы очень крепко, было больно, она испугалась, начала кричать. В какой-то момент он разжал руки, она побежала к двери, но он вынул ключ, она несколько раз крикнула в окно "спасите!", но он закрыл окно.

Раздался стук в дверь, он открыл. За дверью стояла хозяйка замка. Принцесса выскочила, а он закрылся на ключ.

Меня вызвали по телефону спокойным голосом, но, чувствуя неладное, я побежал к ним. Принцесса, вся трясясь и плача, стояла в одиночестве в одном из углов хозяйских хором. Показала на синяки на её белых руках и ещё горше заплакала.

Я взялся за телефон. Сразу подскочила хозяйка, недовольно сказала: "Зачем тебе полиция?" Хозяева боялись полиции. Я позвонил, что была попытка убийства. Приехали быстро. Я утешал принцессу в том же углу. Нас повели к амбулансу, возле него пришлось стоять долго.

Наверное, практичные хозяева замка уверяли полицию, что ничего не произошло.

Привели принца в наручниках и усадили в полицейскую машину. Машины тронулись вместе.

Принцессу доставили в больницу "Визит больных".

Принца – в предварительное заключение.

Принцессу обследовали, записали про синяки, про тяжёлое душевное состояние и что она остаётся девственницей. И отпустили домой.

Принца посадили в предварительное заключение на семь дней, дело о задержании 10373/02, уголовное дело 06440/02.

Принцесса вернулась в свой родной тёплый дом.

Принца пригрели: на жалобы принцессы не реагировали, её никуда не вызывали; меня, содержавшего замок, не спрашивали, на мою жалобу не реагировали.

Принца не судили.

Я видел, что Учитель понёс на себе вину за случившееся. За всех нас он нёс на себе.

Поэтому не ему, а другому раву излил душу этой историей, чтобы помог избавить принцессу от принца. Сказал он: "Ну, вот, каждый придёт, наговорит всякое – что же из этого будет?! Нет, нельзя так".

К другим рабаним уже не обращался.

Учитель, как всегда, сделал чудо: через несколько дней принёс принцессе развод. А что если он прилично заплатил принцу за развод? Но это тоже чудо – прилично заплатить для бедного Учителя.

И я плачу: не успел сказать ему, что нет вины его в этом.

Это был очередной ход кэгэбэ.

Чекисты готовили следующий ход.

Через три месяца меня вызвали в полицию. Оказалось, принц подал на меня жалобу.

В полиции уже было записано об угрозах Михаэля Бабеля.

И вот новая жалоба, уже в письменном виде, о новых угрозах.

Написанная красиво, на иврите, она лежала перед следователем, который положил локти на стол, а ладонями прикрыл жалобу от меня. Он спрашивал, зачем я напал на жалобщика. А я отвечал, что не было этого.

Чекисты узнали от меня, что сдал пистолет при входе в полицию, и украли его.

То есть реквизировали пистолет, чтобы предотвратить несчастье.

Чекисты готовили свой следующий ход.

А я – свой, готовил трилогию к печати: "Мой Израиль", "Мудаки", "Прощай, Израиль... или Последняя утопия".

И открыл суд против государства Израиль об украденном пистолете.

На 6.7.2003, за три дня до сдачи книги в печать и за десять дней до суда, чекисты поспешили назначить убийство. Чтобы не было книги, суда и их автора.

А несостоявшимся судом и состоявшимся убийством можно навесить много лапши на уши гомососов, населяющих кэгэбэ, через теле-радио-оболваниватель.

И списали бы убийство на принца с профилем двадцать один – семейные разборки.

На многочисленные убийства в кэгэбэ реагируют: "Это кто убийца? Араб? Русский? Какой-то ненормальный?"

Чекисты подготовили алиби, что из-за книг не убивают: 17.7.2003 напечатали "Прощай, Израиль... или Последняя утопия" в еженедельнике.

Какой-то "доброжелатель" давным-давно передал еженедельнику дискет книги.

А покушение было 6.7.2003,

Но разве такое бывает – чтобы алиби было "после"? Ведь вопрос следователя и судьи всегда: где вы были "до" и "во время"? Но не "после". И алиби готовится, чтобы ответить, где мы были "до" и "во время". Но не "после".

Чтобы покушение из-за книг стало выдумкой моего больного воображения, нужно алиби, которое печатают только перед убийством. На случай, если убийство не получилось. А если убийство получилось, перед кем нужно демонстрировать алиби? Кто, кроме меня, знает о готовящейся к изданию книге? Никто. Кто, кроме меня, закричит, что убивают из-за книги? Никто. Ведь убит из-за угроз, которые никто не будет проверять! Будет незаметное, короткое сообщение: убит в промышленном районе. Да ещё эти русские... И сразу за этим сообщение о погоде. Убийство пройдёт незаметно, как и тысячи других убийств.

Но разве мощная индустрия убийств даёт осечку?

Но вот дала.

Но я-то знаю, что это рука Всевышнего, я её чувствовал на своих плечах.

И Учитель знал.

Что он сказал об этом – умолчу.

Никому, никогда не скажу.

Теперь, после осечки, оставалось перенести алиби на после покушения.

Еженедельник кэгэбэ, для подобных случаев. Много дней дозванивался и не дозвонился, искал по адресу, вроде бы нашёл, но дверь закрыта, телефон и адрес были из справочника.

Очередной еженедельник выходил 10.7.2003 и был уже набран.

Конечно, проиграли со мной день, а то и больше. Кто я такой! Поэтому вставили в следующий номер, 17.7.2003.

Вот и не напечатали алиби вовремя, то есть "до".

Но кому нужно алиби "после"?

Нужно. И опять же, если убийство не получилось, и нужно только из-за неубитого, не убитого пока, потому что кричит, что убивают из-за книг.

И нужно, чтобы и другие не поверили его крику, что из-за книг убивают.

Да вот, пожалуйста, в еженедельнике его книга.

Для гомососа двух кэгэбэ сойдёт.

Но алиби только "до"!

А "после" – грязная работа, равная не загоревшемуся Суэцкому каналу в войне Судного дня.

Но разве кэгэбэ будет готовить алиби "до" на случай неудавшегося убийства какого-то – даже не могу найти слова, чтобы подчеркнуть своё ничтожество перед кэгэбэ, у которого все виды мыслимого и немыслимого оружия, а у меня он украл мой единственный пистолет образца лохматого года?!

Не будет готовить!

Вот рав Кахане – другое дело. Там продумали всё: убийца исчез, украдена киноплёнка, запечатлевшая убийцу, появился подставной араб, пропала смертоносная пуля, подброшена другая смятая пуля, стёрты следы пальцев на рукоятке пистолета и другие детали.

Куда мне равняться с еврейским пророком, которого заслуженно уважили больше!

Американский кэгэбэ – доморощенный, но и на его счету Мартин Лютер Кинг и кое-что ещё. Мартин мешал американским властям.

Рав Кахане, хоть и убит там же, но американским властям не мешал.

Для русского кэгэбэ рав Кахане был нужен только живым – пугалом.

Рав Кахане мешал только израильским властям, он жертва израильского кэгэбэ.

На неудавшееся алиби реагируют: "Разве не бывает совпадений?"

Да, бывает совпадение, только если о совпадении не говорит сам чекист.

Немедленно, после публикации кэгэбэ, звонят:

- Алё, это газета?

- Это не газета, – отвечаю.

Для всех это конец разговора, но не для чекиста.

- Ну как же, тут дан телефон для откликов, – продолжает он.

- Я пишу, но к газетам не имею отношения. Всего хорошего. – Кончаю разговор.

Снова звонит. Значит, задание ещё не выполнил. Но какое задание?

- Я водитель амбуланса... – В телефоне слышен шум улицы и машин, наверное, нажимает нужную кнопочку. – У меня вопрос.

- Это не ко мне.

- Тут подпись "Бабель". Это вы?

- Да. А что напечатано?

- Про неевреев.

- Странно, ничего не посылал. Всего хорошего.

Что нужно чекисту? Больше не звонит. Значит, задание выполнил – забросил слово про неевреев, и знает, что теперь я зашевелюсь. Интересно, где напечатано?

Через полчаса звоню по засвеченному номеру его телефона:

- Уважаемый! А где напечатано?

- В газете "День за днём", – отвечает.

В телефоне слышен шум улицы и машин – про кнопочку не забывает.

- Не знаю такой газеты. Всего хорошего.

Ещё через час снова звоню.

- Уважаемый, а за какое число газета?

- Уважаемый, – отвечает, – мы идём спать. Газета за субботу. – И кричит: – Всё-ё!

Задание он уже давно выполнил и кричал, чтобы у меня и мысли не было о кэгэбэ. Простой человек. Из народа. Водитель амбуланса.

Утром спешу за газетой. Их осталось много, из религиозных газет эту не читают.

А он читает? Религиозную? Которую никто не читает? Водитель амбуланса?

В субботнем приложении нашёл свой текст, но название "Прощай, Израиль... или последняя утопия" заменили на "Еврейское государство, или государство для всех его граждан?"

И для водителя амбуланса написали "Для откликов" и дали два моих телефона и почтовый адрес.

А в газете никаких других фамилий, телефонов и адресов с призывом откликнуться.

Чекисты видели, что без их помощи не узнаю о неизвестной публикации, у которой нет читателей.

И не увижу их алиби.

А они знают о не известной никому публикации?

А теперь, с помощью чекистов, знаю о случайном совпадении покушения и публикации, к которым они не имеют никакого отношения.

Знали там чекисты и здесь знают, что имеют дело с человеком сознательным.

А вразумить меня надо: за книги не убивают.

Чекист играл простого чукчу.

А чукчей был я, который не понимал, что алиби не только для того, чтобы не верили моему крику, но чтобы я сам не верил тому, о чём кричу.

Чтобы мне, чукче, было понятно, о какой моей публикации говорится, чукча-чекист употребил популярное у чукчей слово, с которым чукчи идут спать, – "диссидент".

Так я назвал себя в преамбуле к книге.

Да, так какой вопрос к газете был у водителя амбуланса? Он же звонил по поводу вопроса, а не для сообщения мне о публикации!

Так это же явная оплошность чекистов – забыть про свой вопрос к газете!