2

— Руны указывают на север, — сказал Киган и провёл ладонью над брошенными камнями.

Медные волосы предсказателя трепал ветер, а кожа так же обветрилась, как и у троих спутников рядом с ним. Окантованный орнаментом подол зелёной хламиды покрывала бурая влажная грязь — неизбежная спутница дальних странствий. Кигану не было и тридцати, но пронзительный взгляд и впалые щёки заставляли случайных знакомых думать, что ему уже все тридцать пять.

— И ты им веришь? — задавая вопрос, Давен не обернулся к другу. Он стоял на вершине холма, опираясь одной ногой о валун, и смотрел вниз, на тенистую долину. Его болотного цвета плащ слабо трепетал в порывах ветра, как некогда трепетали за спиной драконьи крылья. Длинный меч висел у бедра; ножны покрывали драконьи руны. Мозолистые пальцы сжимали рукоять, украшенную драконьим камнем.

Высокие сапоги Давена тоже перепачкала грязь — толстый слой глины спрятал дорогое шитьё. Кольчуга из блестящей адамантовой чешуи выглядывала из-под тёмно-коричневого кожаного жилета — пластинки её потускнели за тринадцать лет странствий.

Давен не собирался спорить. Ему давно уже было всё равно, куда идти. Однако, сколько они с Киганом ни странствовали вместе, он неизменно ощущал нестерпимую потребность ему противоречить.

От камня, на который опирался Давен, всё ещё исходило тепло, хотя осень уже вступала в свои права. По-летнему жаркие деньки сменялись холодными промозглыми ночами. Ближе к рассвету то и дело начинался дождь. Перспектива спать под открытым небом не радовала ни Давена, ни его теплолюбивых спутников.

Варна выступила вперёд и остановилась рядом, так же вглядываясь вдаль. Её заплетённые в косу русые волосы сбегали по правому плечу до самого пояса. Кожаный ремешок удерживал непослушные пряди, норовившие разметаться по щекам под порывами ветра. Правая рука небрежно лежала на ремне, а левая придерживала заброшенный на плечо лук. Такой же тускло-зелёный плащ — лучшая маскировка в лесу в любую погоду — висел за спиной, прикрывая рукоять молота, слаженного в землях северян.

Над деревушкой клубились струйки дыма от горящих в домах очагов. Единственный постоялый двор, примостившийся на самом краю, выдавали привязанные возле него лошади и ездовые ящеры.

Далеко за деревянным частоколом, окружившим деревушку, поблёскивали на закатном солнце тёмные воды Туманного озера, а на дальнем его берегу, у самого подножия гор, тонущих в сизой дымке, чернел Зачарованный лес.

Тело Давена старело медленно — как и у любого, кто принадлежал к его народу. Он знал, что проживёт две человеческих жизни, а то и три, если только путь его не оборвёт удар меча. Но душа взрослела и старела так же, как душа любого из людей. И порой Давену казалось, что он уже слишком стар, чтобы посещать новые места.

Он погладил рукоять любимого клинка, обвёл пальцами магические знаки. Там, откуда пришёл Давен, магия наполняла каждый предмет. Но даже там этот клинок считался одним из лучших среди тех, что выковала рука драконорожденного. «Так мало осталось, — подумал он и качнул головой, прогоняя нахлынувшее на него наваждение прошлого. — Тебе тридцать семь, старый дурак. Если расклеишься так рано, будешь доживать жизнь как овощ. А кому ты нужен такой? Идиот».

Варна не торопила вожака с решением, а Давен всё стоял и смотрел, вспоминая о тех временах, когда каждую ночь спал под крышей, и не под такой, крытой соломой, а настоящей, прочной, не пропускавшей ни струйки дождя.

Он не слишком скучал по осёдлой жизни — больше по миру, который оставил в прошлом и в который ему не суждено было вернуться уже никогда.

Сам Давен это знал и в обычные дни запечатывал воспоминания, не позволяя прошлому властвовать над собой, но вот в такие вечера, при виде чужих очагов, нет-нет да и накатывала на него тоска. Он крепче сжимал рукоять меча, висевшего на поясе, так что только самый внимательный взгляд мог бы различить, как белеют костяшки его пальцев. Но Варна знала его слишком хорошо, и ей достаточно было раз взглянуть спутнику в прищуренные глаза.

— Небесный барыга, опять началось? — Джудас — последний, четвёртый член их отряда — вынырнул из тени. — Варна, дай ему своей железякой по башке, иначе мы отсюда никогда не уйдём.

Варна медленно обернулась на звук. В глазах её действительно читалось намерение достать из-за плеч молот и врезать кому-нибудь, но Давен в число возможных жертв определённо не входил. Джудас закатил глаза, но на всякий случай попятился.

Отошёл обратно в тень и поплотнее запахнулся в тёмно-серый плащ. Подумал и накинул капюшон, защищая голову от свистевшего ветра и скрывая от посторонних глаз чёрные волосы, едва достигавшие мочек ушей. В правом ухе его поблёскивала золотая серьга, и тонкие пальцы машинально принялись теребить её. Смуглое лицо не привыкло к таким холодам, и щёки уже начинали неметь.

Давен не обращал ни малейшего внимания на то, что спутники обсуждают его. Он стоял и смотрел на горизонт, где алый диск солнца медленно опускался за верхушки сосен. Потом перевел взгляд ниже, изучая рисунок зданий, которые сверху были видны, как на хорошей карте — на случай, если придётся спешно отступать.

Варна отвернулась от умолкшего Джудаса и снова сосредоточила взгляд на вожаке, стоявшем по правую руку от неё. Хотя лицом Давен ничем не отличался от местных жителей, любой безошибочно угадывал в нём чужака. Светлые волосы позволяли Давену выдавать себя за северянина, но Варна, немало побродившая по северным землям, как никто знала, что у тех суровых воинов, выше всего на свете ценивших свои бороды, не бывает таких ярких зелёных глаз, таких высоких скул, таких узких, плотно сомкнутых губ. Да и движения Давена были особыми — резкими и быстрыми, а в следующее мгновение уже плавными и осторожными.

За семь лет, что она знала Давена, Варне так и не удалось выяснить, откуда он пришёл. Может, об этом знал Киган — из них троих он путешествовал с Давеном дольше всех, — но если и так, друид предпочитал молчать.

— Верим мы рунам или нет, — подал голос тот, — а нам надо где-то ночевать. И лично я не горю желанием спать под дождём.

— Устами друида глаголет истина, хоть он и дикарь, — Джудас снова приблизился к спутникам на шаг.

— Про тебя я бы этого не сказал, — Киган мрачно зыркнул на него из-под бровей, и тут же обернулся к Давену: — Решай.

Давен и без того уже принял решение, но всё же сказал:

— Во многих деревнях таких, как мы, встречают факелом и кочергой. Не стоит об этом забывать.

— Если выбирать между небольшой дракой на постоялом дворе и этой холодрыгой, то лично я выбираю постоялый двор, — Варна потёрла друг о друга озябшие руки в перчатках из плотной свиной кожи, которые спасали от удара меча — но не от промозглой сырости.

— Дальше к востоку и вовсе одни болота, — добавил Киган. — Возможно, это наш последний шанс выспаться в тепле.

— Тащиться на север зимой… только рогатому колдуну может такое в голову прийти, — говоря это, Джудас продолжил смотреть в спину вожаку. Киган тоже на эти слова предпочёл внимания не обращать — на юге, где родился Джудас, о друидах только и знали, что те четыре раза в год надевают увенчанные перьями птиц рогатые маски и пляшут вокруг костров. Сам Джудас, конечно, знал куда больше, но случая покорчить из себя городского идиота не упускал.

— Хорошо бы выяснить, кто правит этой землёй, прежде чем лезть на рожон, — спокойно сказал Давен, так и не оглянувшись на них.

— Вряд ли мы это выясним, стоя тут, на холме, — заметила Варна, и Джудас хмыкнул, поддерживая её.

Давен бросил последний взгляд на воды озера, раскинувшегося по другую сторону от селения. Закатные лучи отражались в воде алыми всполохами, и великолепие осенних красок заставляло шевелиться в сердце давно забытые образы и смутные чувства, которых Давен предпочёл бы больше никогда не вспоминать и не ощущать.

— Идём, — сказал он наконец. — Только держите оружие наготове. Не нравится мне… местный душок.

— У тебя что ни день, то дурные предчувствия, — заметил Джудас, пристраиваясь рядом с вожаком, уже спускавшимся вниз по склону холма. Не переставая придерживать рукоять меча, тот аккуратно ставил ноги, тщательно выбирая места между камней.

Джудас помаялся немного, пытаясь подстроиться под его темп, а затем плюнул и прыжками понёсся вниз.

Варна прицокнула языком.

— Я за ним присмотрю, — бросила она и решительно направилась следом. Под тяжестью её амуниции мелкие камешки осыпались вниз, но ей было наплевать.

Киган ничего не сказал. Он неторопливо шёл последним, не глядя ни на Давена, ни на остальных. Пальцы его перебирали собранные в кулак камешки рун, и что за мысли роились у него в голове, не смог бы сказать никто.

— Думаешь, он прячется во владениях бондов? — спросил Давен через некоторое время, не оглядываясь на него.

— Ты же верно сказал, — ответил Киган спокойно и негромко, — в этих местах не рады чужакам. В центре материка и на юге слишком хорошо ещё помнят о тех, кто похож на тебя. И боятся. Не зря, честно говоря.

— Оллрик не один из нас, — сказал Давен, восстанавливая в памяти всё, что знал о человеке, которого им поручили отыскать. Платили за такие дела умеренно хорошо, хоть и не настолько, чтобы рисковать головой. Однако Давен, как и его спутники, не мыслил жизни в городе, на одном месте. Каждый имел свои причины не заводить дом. Давен не умел ничего, кроме как воевать. Дел, которые творили княжеские дружины руссов и северян, он не одобрял, а служить простым солдатом в одном из великих городов юга не мог, потому что бесконечное подчинение давило на него.

С нынешним заказом следовало закончить ещё с месяц назад, но человек по имени Оллрик, бывший военачальник одной из варварских орд, каких немало шаталось нынче тут и там, передвигался достаточно быстро и раз за разом успевал уходить, постоянно оставаясь на шаг впереди них. Если бы не принцип, Давен давно бы уже забросил это дело, но он не любил отступать.