ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Грег проснулся и какое-то время лежал, глядя в потолок и вслушиваясь в непривычные звуки, доносившиеся с кухни — тихонько шуршала вода и иногда позвякивали вилки.

Опасений не было. Напротив, было светло и легко. Человеку, который сейчас бродил по его квартире, он доверял от и до.

Когда Данстан сказал:

— Я останусь сегодня? — это звучало так естественно, что Грегори даже улыбнулся. Он не видел смысла задавать этот вопрос. Он…

Грегори тут же напрягся, вдруг осознав, что сам бы он не предложил. Долго ещё не предложил, потому что…

Грег дёрнул плечом и резко сел. Утреннюю расслабленность будто рукой сняло.

— Дэ-ни-эл, — повторил он по слогам. Имя давалось ему с трудом. Он не мог смотреть на Данстана и называть его чужим, ничего не значащим набором звуков. Пожалуй, ни о чём он так не мечтал все последние месяцы, как произнести это имя вслух: «Данстан».

Данстан… Дэниэл… был другим. В этом Грег не соврал, как не врал он с тех самых пор, как, не сдержавшись, остановил машину рядом с юношей, одиноко бредущим по рассветному Лондону. Грег предпочитал не говорить вообще ничего — только слушать и смотреть. Этого и без того было слишком много, и порой с трудом удавалось сдержать себя — а иногда не удавалось вообще.

Но этот Данстан был другим. Он был хрупче и ранимей того, которого Грег знал, так что Грег боялся ещё и этого — тот, прежний Данстан, простил бы ему всё. Или почти всё. Тот, прежний Данстан, не боялся ни холода, ни дождя. Этого Данстана всё время хотелось защитить, спрятать от других — таким пронзительным был его взгляд, будто взгляд насмерть раненого зверя.

Грег качнул головой, отгоняя от себя непрошенные мысли, терзавшие его в последнее время слишком часто. Опустил ноги на пол. Встал в полный рост и, потянувшись, побрёл к двери. Замер на полпути, поймав в зеркале отражение собственного обнажённого тела — в его квартире обычно не было никого. До того, как началась эта болезнь под названием «Данстан», у него были и девушки, и мужчины, но дома — никогда и никто.

Он открыл двери шкафа и, выудив лёгкие фланелевые брюки, натянул их на голое тело. Подумал и добавил к ним футболку, а затем всё-таки вышел в холл.

Данстан стоял у плиты и его пуританских взглядов явно не собирался разделять. Вокруг бёдер, таких же стройных, как и раньше, было обмотано белое полотенце, делавшее Данстана ещё более беззащитным на вид. Впрочем, само полотенце не скрывало ничего — даже тонкие косточки, обрамлявшие таз, были прекрасно видны, а от вида тоненькой ложбинки, убегавшей под белую ткань, у Грега скручивало в паху. Хотелось прижать его к стене прямо здесь — или просто согнуть над столом. Содрать это полотенце к чёрту и трахать, просто трахать, пока…

Грег со вистом вдохнул воздух.

— Что ты делаешь? — спросил он, стараясь снизить звеневшее в голосе напряжение — получалось, впрочем, с трудом.

Данстан едва не подскочил от неожиданности на месте — что вряд ли мог бы сделать прежний Данстан — а затем развернулся, демонстрируя впалый живот с едва заметным рельефом кубиков, маленькие розовые точечки сосков и ассиметричную улыбку, озарившую лицо.

— Привет, — сказал он, и в голосе его скользнула тень нерешительности, что тоже было странно для того Данстана, которого Грег знал. Впрочем, он уже заметил, что и этот Данстан мог нерешительно говорить, но делал всегда только то, что хотел сам. — Я решил приготовить завтрак. Вообще-то, это не то, что получается у меня лучше всего, но…

Грег поспешно отвернулся и уставился в окно, опасаясь, что ещё немного — и не сможет контролировать себя. На сковородку с двумя подгоревшими тостами он не стал даже смотреть. Впрочем, теперь и там, за окном, вместо хлопьев белого снега, медленно кружившихся в воздухе, он видел только силуэт Данстана, полуобнажённого, стоящего у него на кухне, улыбающегося так, что думать не получалось уже ни о чём.

— Я не был уверен, что у меня получится овсянка. Но тосты с яйцом — беспроигрышный вариант. Правда, я не нашёл у тебя яйцо.

— В зоне свежести. В самом конце, — Грегори снова попытался сосредоточиться на окне.

— Где?

В стекле отразились бёдра Данстана, повернувшегося к нему спиной и зачем-то наклонившегося к морозилке.

— Не могу найти. Можешь показать?

Грегори снова со свистом втянул воздух сквозь зубы. Развернулся резко, открыл верхнюю дверцу, дёрнул на себя прозрачный ящик и, вынув оттуда коробку с яйцами, грохнул её на стол.

— Вот! — он снова отвернулся и уставился в окно.

Данстан, отражавшийся в стекле, замер над коробкой — выглядел он так, будто его только что ударили лицом о стол.

Грег закрыл глаза и, досчитав до трёх, обернулся.

— Всё хорошо? — спросил он.

— Да. Просто ты все перебил, но…

Грег понял, что это всё. Данстан казался таким ранимым в эту секунду, что крышу окончательно сорвало.

Грег толкнул Дэниэла к стене, лишь чудом не впечатав в полку со специями, прижал всем телом и тут же почувствовал, как в считанные секунды под полотенцем напрягается член другого мужчины. Грег застонал и впился зубами в изгиб бледного плеча. Тут же ощутил, как руки Данстана шарят по его собственной спине, пытаясь забраться под футболку, а тело почти что дрожит в его руках. Несколько секунд реальность тонула в бушующем вихре нестерпимых желаний, а потом Грег резко выдохнул и распрямился. Рук, удерживавших Данстана у стены, он не убрал.

— Чего ты добиваешься? — тихо спросил он.

Данстан, в глазах которого продолжала светиться улыбка, ответил так же тихо:

— Того, что ночью так и не произошло.

Грег молча уронил голову ему на плечо. Стоял какое-то время так, постепенно успокаиваясь. Нужно было идти в душ. Это бы точно помогло. Но оторваться от Данстана, выпустить его из своих рук, было слишком тяжело.

— У тебя уже были мужчины? — спросил он, всё-таки поднимая голову, но всё ещё избегая смотреть Данстану в глаза.

Дэниэл помешкал секунду.

— Нет, — признался он.

— Тогда почему ты думаешь, что тебе понравится?

Дэниэл молчал, и Грегори пришлось всё же посмотреть ему в лицо. «Ты сам знаешь», — говорили его глаза, а губы не говорили по-прежнему ничего.

— Мне нужно уехать по делам, — Грег заставил себя оторваться от тела Данстана и, не глядя на него, направился в ванную.

— Ты не будешь завтракать?

Грег на ходу качнул головой.

— Я отвезу тебя… — произнёс он, так же не оборачиваясь, а затем, запнувшись, всё-таки повернулся к Дэниэлу и, стараясь смотреть ему только в глаза, закончил. — Куда тебя отвезти?

Грег помнил, что на улице вторник, и что по вторникам Дэниэл обычно выходил из дома поздно и только для того, чтобы съездить на мастер-класс, но именно туда Грегу не хотелось его везти.

— Можно, я останусь тут? — Дэниэл приподнял брови, так что Грегу захотелось его либо задушить, либо расцеловать.

Пару секунд он старался побороть в себе оба чувства, а затем переключился на смысл сказанного.

Оставлять Данстана у себя не хотелось. Не потому что он мог что-нибудь сделать с квартирой — напротив, квартира могла что-нибудь сделать с ним. Грег до жути боялся подпускать его к себе, потому что, узнав что-то о нём самом, Данстан мог вспомнить что-то и об их общем прошлом, а этого допустить было нельзя — по крайней мере пока.

С другой стороны, нельзя было и выпускать Данстана в его несчастной тряпичной куртке на улицу в такую погоду. И тем более плохой идеей было отвозить его к Рейзену или Джеку, парню, с которым Данстан жил.

Грегу вообще не нравился этот лофт. Он понимал, что, скорее всего, нельзя просто подойти к Дэниэлу и сказать: «Привет, я снял тебе новую квартиру, может, ты станешь жить там?» Но в то же время район, в котором Дэниэл обитал, производил настолько тягостное впечатление, что страшно было оставлять его там одного.

Головой Грег понимал, что если в Данстане осталось хоть что-нибудь от того Данстана, которого он знал, то ему не может грозить ничего. Но поделать с собой ничего не мог.

— Я вернусь поздно, — произнёс он наконец в последней попытке сбежать от решения.

— Ничего, я позвоню Джеку, предупрежу чтоб не ждал — ответил Дэниэл, и Грег сдался на волю судьбы.

— Хорошо, — сказал он. — Только не трогай здесь ничего… В спальне. В гостиной всё твоё.

Данстан кивнул и, отвернувшись, побрёл обратно на кухню — несмотря на благоприятный исход переговоров, выглядел он потерянным и грустным — впрочем, Данстан выглядел так почти всё время весь прошедший год. Из тех немногих разговоров, что случались между ними, Грегори сделал вывод, что на Данстана давит этот город. Лондон был губителен для него. Но предложить Грегори ничего не мог — кроме самого очевидного и того, что, скорее всего, было бы ещё болезненней для Данстана — перевезти его к отцу.

Заставив себя отклеить взгляд от узкой спины с острыми лопатками и едва заметными бугорками мускулов, Грег нырнул в ванную и включил душ.

Ехать куда-то именно сегодня не было никакой необходимости. Редактор ждал — и мог бы прождать ещё две недели. Грегу просто нужно было вырваться из дома и хоть ненадолго остаться одному.

Он в самом деле позвонил и назначил встречу, и даже провёл короткие, не продвинувшие дело ни на гран переговоры, но всю дорогу до кофейни, где проходил разговор, и всю дорогу назад он думал об одном — пытался вместить внезапно ожившего Данстана в свою жизнь. Понять, сколько места он может там занять.

О том, что у него есть Данстан, Грегори знал почти всю жизнь. Он никогда не удивлялся странным мыслям, которые крутятся у него в голове, может быть потому, что таким же странным был и его отец.

Рейнард III Вьепон всю свою жизнь посвятил восстановлению родословной Вьепонов. Генеалогическое древо было у них в доме вместо святцев — на него едва ли не молились перед обедом и перед сном. Аристократические традиции были его десятью заповедями, и потому уже с шести лет Грегори-младший Вьепон, названный в честь трёх своих прапрадедов, учился фехтованию и езде верхом.