ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

На следующее утро Грегори отправился тренироваться один, в то время как Данстану было поручено отыскать Ласе и следовать за ней, куда бы она ни направилась, не показываясь при этом ей на глаза.

Следовать далеко не пришлось.

Это был первый раз со дня охоты, когда Грегори выбрался из своей башни, и едва он начал звенеть клинком о деревянного болвана, как Ласе, шурша юбками, направилась к тренировочной площадке.

— Грегори, — она с улыбкой присела в полупоклоне, но даже Грегори заметил, насколько натянутой была эта улыбка.

— Моя дорогая сестра, — Грегори тоже легко поклонился и воткнул в землю меч.

— Я ожидала, что вы уделите мне больше внимания. Довольно странно смотрелся ваш побег с охоты из-за какого-то… — Ласе брезгливо пошевелила пальчиками, — слуги.

Грегори наклонил голову набок и скрипнул зубами.

— Он спас мне жизнь, — сказал он сухо, но всё же стараясь не выходить за рамки приличий, — считаю, что верных слуг следует награждать.

Губы Ласе дёрнулись, но она так и не ответила ничего. Вместо этого обошла Грегори полукругом, разглядывая его осунувшееся за время заключения лицо и остановившись спиной, так что Грегори чувствовал себя неуютно, произнесла:

— Но это же не значит, что вы вините в его ранении меня?

— Конечно нет, — Грегори обернулся и улыбнулся почти с облегчением. — У меня и мыслей не было, что это может быть ваша вина.

— Хорошо. Значит, нам с вами нет нужды ссориться?

Грегори пожал плечами.

— Жаль, конечно, — продолжала Ласе, — что мне пришлось провести все прошедшие недели в одиночестве. Но лето ещё только началось, и вы могли бы уделить мне немного внимания, побыть гостеприимным хозяином…

— Чего бы вы хотели? — последние слова успокоили Грегори окончательно, и он расслабился, глядя на Ласе уже без тени подозрения, скорее с любопытством.

Ласе была красива. В лице её девичья мягкость странным образом переплеталась с острым блеском глаз. А главное — Грегори так давно не общался со сверстниками — кроме, разве что, Данстана — что она и её затеи казались ему глотком свежего ветра в затхлом воздухе темницы.

— Вы могли бы показать мне здешние места. За пределами замка, я имею в виду.

Грегори колебался.

— Вы же и сами выросли здесь, — осторожно сказал он, хотя куда больше его волновал другой вопрос: позволено ли ему будет покинуть стены замка? И сможет ли выбраться следом за ним Данстан, ведь слугу на подобную встречу было бы странно звать.

— Это было так давно, — Ласе мечтательно улыбнулась, — я уже ничего не помню. Сэр Генрих не пустит меня одну, а если выбирать сопровождающих из числа тех, кто обитает в замке, я безусловно выбрала бы вас.

Грегори едва заметно прикусил губу. Не хотелось идти к сэру Генриху на поклон.

— Хорошо. Вы поговорите об этом со своим отцом?

— Само собой, — Ласе засияла, а затем, быстро качнувшись в его сторону, легко поцеловала в щёку.

Губы у неё были горячими и мягкими, а когда они коснулись кожи, Грегори ощутил, как от места их соприкосновения с кожей в разные стороны разбежалась обжигающая волна.

— Я буду ждать вас на закате у ворот, — Ласе стремительно отвернулась и двинулась прочь.

За обедом Данстан был мрачен и молчалив.

Грегори наблюдал за ним исподлобья, делая вид, что увлечён едой. Самого его подмывало поговорить, но он категорически не знал, с чего начать разговор.

— Данстан, а ты целовался когда-нибудь? — спросил он, переходя к вину.

Посуда звякнула в руках Данстана, и он медленно поставил её на стол, чтобы не уронить.

— С кем? — спросил он зло. — С кухарками, которые считают меня дикарём?

Грегори приподнял глаза от своей чарки и, посмотрев на него, приказал:

— Сядь.

Данстан резко опустился на табуретку по другую сторону от сундука.

— Ближе сядь, — Грегори поставил вино на стол и, поймав руку Данстана, дёрнул на себя, заставляя подняться. Данстан хотел было опуститься на краешек сундука, но Грегори поймал его за бедро другой рукой и опустил себе на колени. — Вот так.

Данстан замер, боясь шевельнуться. Тело Грегори под ним было горячим, как печь. Несмотря на жару, они продолжали спать в одной кровати — но это было ночью, в темноте. А сейчас Грегори оказался неимоверно близко, и каждую чёрточку его лица заливал солнечный свет, падавший из окна.

Глаза Грегори смотрели прямо на него, и казалось, взгляд его устремлён куда-то глубоко, на самое дно его собственных глаз.

Грегори тоже чувствовал это — от одной только близости Данстана по телу разбегались волны тепла. От мысли о том, что они делают нечто запретное, чего не должно существовать, и о чём никто не должен узнать, эти волны становились обжигающими и тяжелело в паху.

Он смотрел в глаза Данстану — серые, как туман, состоящие из множества дымчатых кристалликов, и от того куда более живые и реальные, чем всё вокруг — хотя должен был вовсе не смотреть. Он хотел понять: если бы его коснулись губы Данстана, а не Ласе, бежал бы по телу такой же жар?

Грегори казалось, что жар должен был бы быть куда сильней, и мысль о том, чтобы ощутить его снова, только на сей раз совсем по-другому, не от чужих женских губ, а от губ того, о ком он думал весь последний год, зачаровывала его. Этому искушению невозможно было противостоять.

— Что ты делаешь? — спросил Данстан, когда их губы сами собой оказались настолько близко, что кроме как поцелуем происходящее объяснить было нельзя.

Грегори сглотнул.

— Я должен буду с ней целоваться, — сказал он. — Но я не пробовал никогда.

Во взгляде Данстана прямо напротив его глаз мелькнула сталь.

— И чем я могу помочь? — спросил он.

— Я думал… Мы можем для начала попробовать с тобой.

— Плохая идея, господин, — Данстан резко выдернул руку и встал. — У меня совсем другой рот.

Грегори молчал. Он чувствовал, как к щекам приливает кровь, и не знал, что можно сказать. Опозориться так перед собственным слугой, перед тем, кого ему придётся терпеть рядом с собой изо дня в день — это было невыносимо.

— Уйди! — бросил он, хотя в приказе не было нужды — Данстан и без того торопливо звенел тарелками, не глядя на него. — Нет, постой! — тут же оборвал себя Грегори, увидев, что тот и так собирается выйти из комнаты.

— Что? — Данстан медленно повернулся, но смотреть продолжал мимо него.

— Вечером мы с Ласе отправляемся на прогулку. За пределы замка, — Грегори замолк.

— Я рад за вас, — не сдержался Данстан и тут же замолк.

— Я хочу, чтобы ты продолжал за ней следить… — Грегори замешкался. — Ты сможешь выбраться из замка следом за нами?

Данстан наконец посмотрел на него в упор.

— Зачем? — тихо спросил он.

— Мы же это уже обсуждали, Данстан.

Данстан стиснул зубы и процедил:

— Хорошо. Я придумаю что-нибудь.

Вечер прошёл тихо — Грегори гулял с Ласе вдоль реки, Данстан наблюдал за ними, сидя на дереве в темноте. Из башни он выбрался легче, чем сам ожидал — просто скинул верёвку из окна и спустился по ней. Потом верёвку пришлось немного спрятать за листвой, но даже в этом не было особой необходимости — вокруг замка всё равно было так темно, что нельзя было разглядеть ничего.

Зато теперь ему оставалось лишь скрипеть зубами. Как никогда остро он ощущал своё положение при Грегори, но сделать ничего не мог — ему оставалось только выполнять приказ.

Ближе к полуночи прогулка стала замедляться, Ласе всё чаще останавливалась, глядя на речную гладь. Что она обсуждала с Грегори, Данстан не знал, но вполне мог подозревать.

Ласе говорила о том, как красиво здесь, в Камбрии, по вечерам. О том, как она рада покинуть наконец каменные стены. О том, как пять лет назад, до того как отец догадался спрятать её в монастырь, они с Грегори бегали по этому вот берегу и играли в прятки.

— Ты всегда был противным мальчишкой, — Ласе рассмеялась, остановившись в очередной раз, и шагнула к Грегори, заглядывая ему в глаза.

— Так что же ты тогда делаешь здесь со мной? — сухо спросил тот.

— И обидчивым!

— Я не обиделся!

— Докажи, — в глазах Ласе промелькнул шаловливый огонёк.

— Как это понимать?

— Поцелуй меня. Ну же, Грегори, я ведь поцеловала тебя днём!

Грегори замер. Невольно взгляд его упал на губы Ласе — нежно-розовые, как молодая клубника, и мягкие на вид. Он не хотел их целовать. Сам не знал почему, просто это казалось неправильным и ненужным. И даже то чувство, которое он испытал днём, он не хотел испытывать сейчас второй раз. Не хотел разделять его с Ласе, какой бы милой она ни была. Он хотел разделить его с…

Грегори качнул головой, стремительно отгоняя ненужную мысль.

— Нам пора возвращаться домой, — сказал он и резко отступил назад.

Ласе приподняла брови, и взгляд её наполнился обидой.

— Грегори!.. — сердито произнесла она, но Грегори не обратил на это никакого внимания. Молча направился к лошадям и запрыгнул в седло.

— Надеюсь, сможешь забраться сама?

Ласе фыркнула и, следом за ним вскочив на лошадь, ударила её шпорами по бокам. Ни в чём неповинное животное огласило округу обиженным ржанием и пустилось в галоп.

Грегори окинул побережье последним взглядом — нужно было догонять сестру, пока с ней не случилось чего-нибудь, но он хотел хотя бы на секунду поймать тот взгляд, который сейчас его действительно интересовал.

Разглядеть Данстана в листве он так и не смог.

— Где ты был? — когда Данстан показался в проёме окна, Грегори даже не обернулся к нему.

— Выполнял ваш приказ, следуя за вашей возлюбленной, — ответил тот в тон ему, — в следующий раз с вашей стороны было бы весьма любезно снабдить меня конём… господин.

Грегори, сидевший на табуретке лицом к очагу, стиснул кулаки.

Данстан тем временем скинул плащ и встряхнул его, рассыпая по комнате тучи холодных брызг — уже заполночь начался дождь. Несколько капель попало Грегори на плечо, и две даже коснулись обнажённой шеи, что стало последней чертой.

— Ты мне лжёшь! — он взвился с места и замер, вытянув руку вперёд, будто собирался схватить Данстана за плечо.