ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Грегори всю ночь снилась какая-то дребедень.

Сначала он чувствовал тёплые руки, нежно ласкавшие его тело. В паху наливался жар, и бёдра сами двигались вперёд, силясь прижаться к чужому телу.

Потом он открывал глаза и видел перед собой Данстана. Тут же опрокидывал его на спину и входил в него, как в девушку, а Данстан выгибался и стонал под ним, и сильнее вцеплялся пальцами в его спину.

Наконец Грегори широко распахнул глаза и понял, что на самом деле проснулся.

Вдалеке за стенами башни кричал петух. Сквозь узкую бойницу пробивался первый рассветный луч.

К Грегори стремительно возвращалась память. Он медленно осознавал, что не всё, что ему привиделось, было сном — по крайней мере башня существовала на самом деле, и в самом деле за дверью стояли рыцари, назначенные его охранять.

Грегори стукнул кулаком по тюфяку и, резко перевернувшись на другой бок, обнаружил, что ещё одна деталь существовала наяву — рядом с ним, едва различимый в рассветном полумраке, лежал Данстан.

Его Данстан. Грегори рвано выдохнул и протянул руку, чтобы коснуться щеки, нежно трепетавшей во сне. Данстан был прекрасен вблизи. Грегори успел уже забыть, насколько его пленник красив. В голове не укладывалось, как можно было, владея этой красотой, отдать её на поругание другим.

Грегори провел кончиками пальцев вдоль виска к краешку губ, и те слабо дёрнулись, будто спящий пытался отогнать комара. Это лёгкое движение дрожью отдалось во всём теле Грегори, и он почувствовал, как уже наяву напрягается его член, как, подскакивая, обнажённая головка утыкается в такое же обнажённое бедро пленника.

Это было неправильно, и он этого не понимал, но от одного только соприкосновения с Данстаном сердце его готово было выпрыгнуть из груди.

Пальцы Грегори двинулись ниже, прослеживая тонкую косточку на шее. Один из них прочертил контуры ключицы — тонкой и изящной, не в пример тем мальчишкам, что он знал, или даже крестьянским девчонкам, обитавшим в замке.

Потом рука Грегори полностью накрыла плечо Данстана и, спустившись чуть ниже, остановилась на груди. Было странно трогать вот так мужскую плоскую грудь — странно и возбуждающе. Тело Данстана оказалось худощавым, не похожим на грубые мускулистые тела, которые Грегори видел раньше, и это почему-то заводило ещё сильней. Грудная клетка его медленно вздымалась под пальцами Грегори при каждом вздохе, и Грегори подумал, что если бы коснуться груди Данстана с другой стороны, можно было бы ощутить мерный стук его сердца.

Он уже собирался проверить эту догадку, когда взгляд его упал на лицо Данстана, и Грегори обнаружил, что тот наблюдает за ним из-под приспущенных ресниц.

Грегори мгновенно отдёрнул руку и тут же разозлился на себя. Чего, собственно, было стесняться? Данстан принадлежал ему и должен был принимать любой его каприз. Должен был радоваться тому, что господин захотел коснуться его нежно, а не отлупить.

— Почему завтрак ещё не готов? — спросил он, и Данстан мгновенно широко распахнул глаза, будто спрашивая: «Что?» — Ты думал, я тебя взял к себе, чтобы ты всё время спал?

— Взял к себе? — медленно повторил Данстан, всё ещё не до конца понявший, что происходит кругом и куда он попал.

— Ты теперь служишь мне.

Данстан несколько секунд недоумевающее смотрел на него, а затем резко сел.

— Простите, господин! — сердце болезненно кольнуло, но он загнал поглубже эту боль. У него не было никаких оснований ожидать иного — и ему следовало бы сразу это понять.

Данстан, кое-как перебравшись через лежащего рядом Грегори, опустил ноги на пол. Покачнулся, вставая — на секунду его подвело колено, которое в темнице разнылось ещё сильней.

Грегори пристально наблюдал за каждым его движением. Когда Данстан оступился, рука его метнулась поддержать, но тут же опала, когда тот восстановил равновесие. Ему самому всё ещё требовалось время, чтобы свыкнуться с мыслью, что Данстан теперь здесь, рядом с ним. Она была не менее удивительной, чем-то, что они оказались именно здесь — в башне, охраняемой людьми сэра Генриха. И будто в унисон его мыслям Данстан спросил:

— Где мы?

— Под арестом, — буркнул Грегори мрачно. Тоже сел на кровати и поплотнее завернулся в плед.

Данстан вопросительно смотрел на него, но Грегори нечего было сказать.

— Я не знаю, — произнёс он и, уронив лицо на ладони, принялся с усилием протирать заспанные глаза. — Слушай, я есть хочу. Сделай что-нибудь, а?

Данстан торопливо кивнул и продолжил натягивать одежду. Затем дёрнул за ручку двери и тут же обнаружил, что та заперта. Снова оглянулся на Грегори, ожидая, что тот достанет ключ, но тот только приказал:

— Постучи.

Данстан выполнил приказ, и через несколько секунд загремел замок, дверь отворилась, и в проёме показался рыцарь — Данстан смутно знал его, но только потому, что видел на пирах, за верхним столом. По телу его пробежала дрожь, но он тут же взял себя в руки и твёрдо сказал:

— Молодому господину требуется завтрак, — подумал и добавил. — А также вода для умывания.

Стражник отступил в сторону, видимо, обозначая, что эту проблему Данстану предстоит решить самому.

Данстан нырнул наружу, и обернулся на секунду — Грегори, сидевший на кровати, выглядел одиноким и потерянным. Не хотелось оставлять его одного, но, подумав, Данстан решил, что чем раньше начнёт, тем раньше сможет вернуться к нему.

Он отцепился от косяка и, оглядевшись, чтобы понять, куда их поместили, направился в сторону кухни.

С кухаркой справиться было легко. Сначала она было заявила, что завтракать положено за общим столом. Потом, когда Данстан сказал, что Грегори не может покинуть своих покоев, попыталась бултыхнуть ему в миску пшеничной каши.

Данстану желудок свело от вида густой жижи, сам бы он сейчас съел и её, но, поскольку еду надо было нести Грегори, решил поспорить ещё.

— Молодой наследник плохо себя чувствует, — заявил он. — Ты же не хочешь отвечать перед ним и его отцом?

Кухарка наградила Данстана злым взглядом и бултыхнула в миску ещё и ломоть мяса.

Данстан проследил взглядом его путь и сообщил:

— Я понимаю, что ты не ждала моего прихода, но к обеду я рассчитываю на соответствующую статусу моего господина еду и посуду.

Он взял миску и направился обратно к башне.

Грегори лежал на кровати, глядя в потолок. Он явно пребывал в апатии, но Данстан решил пока не обращать на это внимания и, поставив миску рядом с кроватью, снова вышел, теперь уже за водой.

Новый господин вызывал у него противоречивые чувства.

Грегори сам по себе притягивал его как магнит. И если бы Данстану дали волю выбирать, он бы его с ложечки кормил три раза в день — таким умилительным было его красивое лицо, когда Грегори злился или обижался.

В то же время Грегори он никогда не воспринимал как господина. Теперь уже в голове у него снова всплывал тот день, когда он попал в плен. Всё могло бы обернуться по-другому: если бы не рыцарь, напавший на него с фланга — сейчас Грегори был бы его слугой. При мысли об этом Данстан скрипел зубами, набирая воду. Сам он сполоснул лицо в реке — хотелось куда большего. Погрузиться в воду целиком, смыть с себя грязь и расчесать волосы, но на улице уже стояла осень, недолгое солнечное утро сменилось мелким дождиком, разбивавшим в клочья дорожную грязь, и купаться в реке был не сезон — а когда он в последний раз погружался в горячую воду, Данстан вспомнить уже не мог.

Он вернулся в башню и, поставив воду для умывания рядом с миской каши, заметил, что там осталась половина. Кусок мяса тоже стал меньше, но всё ещё лежал в ней.

— Помочь вам одеться? — спросил Данстан, выпрямляясь и склоняя голову в лёгком поклоне, как того требовали приличия. Всё ещё безумно хотелось есть, но, судя по тому, что господин оставил мясо, он сам ещё собирался вернуться к еде.

Грегори окинул его злым взглядом.

— Сядь, — приказал Грегори, снова отворачиваясь, — и поешь.

Судя по его тону, утренняя раздражительность ещё не прошла, и Данстан счёл за благо без лишних вопросов выполнить приказ.

Пока он запихивал в рот остатки каши, старательно обходя кусок баранины, лежавший в ней, Грегори придвинулся к нему поближе. Его пристальный взгляд начинал смущать Данстана, но рот был занят едой.

— Мясо тоже ешь, — приказал Грегори, увидев, что больше в миске не осталось ничего. Он продолжал пристально наблюдать, как двигаются челюсти слуги — зрелище завораживало. У Данстана был на удивление красивый, хоть и неправильный немного, изгиб подбородка, а когда он жевал — между ухом и щекой образовывалась ямочка, которую так и хотелось поцеловать.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Грегори, когда Данстан оставил миску и благодарно склонил голову.

— Спасибо, господин, хорошо.

— Ты лжёшь.

Данстан промолчал.

— Иди сюда, — приказал Грегори и отодвинулся к стене. — Согрей меня.

Данстан сглотнул. Теперь, когда он немного пришёл в себя, мысль о том, чтобы обнять обнажённое гибкое тело Грегори, казалась ему почти крамольной. В паху потяжелело, когда он только представил, как опускается на кровать рядом с ним, а когда Данстан осознал это — ещё и щёки его залились румянцем при мысли о том, что сейчас Грегори почувствует его возбуждение.

— Ну же! Чего ты ждёшь? — Грегори продолжал смотреть капризно и зло, и Данстан, скинув башмаки, нырнул к нему под плед и прижал господина к себе.

Грегори шумно дышал ему в шею, а у своего бедра Данстан ощутил такой же напряжённый член, каким и сам утыкался Грегори в бедро.

На секунду взгляды их встретились. Данстану невыносимо захотелось, чтобы взгляд этот перерос во что-то большее — в поцелуй или во что-то ещё. Но Грегори только прислонился лбом к его лбу, прикрыл глаза и зашептал:

— Они сказали, я не выйду отсюда. Пока не вернётся отец. Он может вернуться через полгода. А может не вернуться вообще. Понимаешь?