Глава 24

— Нам нужно кое о чём поговорить, — Киллиан появился позже той же ночью. Весь такой в черном, с татуировками и сексуальной бородой.

Я искоса посмотрела на Молли, гадая, не нужно ли меня спасать. Поговорить о чём? Я вдруг почувствовала, что из-за чего-то попала в беду.

— О чём?

Он скрестил руки на груди, уперся ими в окно раздачи и наклонился ближе.

— Когда ты заканчиваешь?

Ой-ёй.

— Всё уже улеглось. Я скоро закончу, — я прочистила горло и сосредоточилась на хлебных крошках, прилипших к поварскому кителю. — Если только ажиотаж не поднимется снова. А потом может пройти ещё несколько часов, прежде чем я закроюсь, — я подняла голову. — Даже несколько дней.

Его губы дрогнули. Он потёр рукой рот, скрывая свою реакцию.

— Настолько занята, да?

Я сохраняла своё бесстрастное лицо.

— Да.

Он похлопал по кузову фургона, мышцы его загорелых предплечий напряглись и задвигались.

— Я вернусь через час.

Он попрощался с Молли и пошёл назад. Я запаниковала и крикнула ему вслед:

— А потом что?

Он изогнул бровь, глядя на меня.

— А потом мы поговорим.

Я подошла к окну.

— О чём?

Он улыбнулся, сверкнув белыми зубами в окружении тёмной, соблазнительной бороды.

— Не надо так нервничать, Делайн. Если я укушу тебя, обещаю, тебе понравится.

Развернувшись, он пошёл через улицу, оставив меня нервничать по совершенно другой причине.

— Вера, — тихо спросила Молли, — неужели ты всё время испытываешь спонтанный оргазм, когда он рядом?

Я прислонилась к окну и закатила глаза.

— Да, — согласилась я. — Всё время.

— А если серьёзно, ты в порядке? О чём он хочет с тобой поговорить?

Я покачала головой, напряжение снова закрутилось внутри меня.

— Понятия не имею. Он заставляет меня так нервничать.

Она весело рассмеялась, напомнив мне, что мои страхи, вероятно, были необоснованны.

— Почему?

Пожав плечами, я ушла внутрь кухни, планируя заняться уборкой.

— Привычка, я думаю? Я не знаю. Он такой ретивый. Я никогда не знаю, то ли указать ему на его хвастовство, то ли просто раздеться догола, чтобы он мог сделать со мной всё, что ему заблагорассудится, — я подняла на неё глаза. — Может быть, я попробую сжаться в комок и посмотреть, что это мне даст.

Молли подняла палец и помахала им в мою сторону.

— Никаких комков. Ты больше не будешь сжиматься, Вера. Ты должна блистать, подруга моя. Конец истории.

Я сморщила нос и попыталась ей поверить.

— Это не так просто, как кажется.

— Самое лучшее в жизни никогда не бывает простым, — напомнила она мне. — Но это не значит, что к этому не стоит стремиться.

Вздох облегчения вырвался из какого-то глубокого уголка души, наполненного истиной, пониманием и надеждой. Впервые за долгое время во мне появилась... надежда.

— Спасибо, Молли. За сегодняшний вечер, да и за всё остальное тоже. За то, что ты была рядом со мной, даже когда я закрылась от тебя и стала кем-то, кем я не горжусь.

Она сократила расстояние между нами и заключила меня в объятия. Я обняла её в ответ, находя сближение в наших отношениях, которые я чуть было не потеряла раньше.

— Это не имеет значения, — пообещала она, — всё, что имеет значение — это то, что ты теперь та, кем я могу гордиться. Ты та, кто не сломался под тяжестью чего-то настолько уродливого. Ты выбралась. Ты ушла. И ты боролась, боролась и боролась, пока не сотворила нечто удивительное. Ты мой герой, Вера.

Я крепко стиснула её.

— Ты тоже мой герой, Моллс.

Так оно и было. Она была другом, который не осуждал, а только поддерживал. Она была женщиной, которая не попадала в плохие отношения. Не только потому, что она была тихой, такой милой и застенчивой, но и потому, что всегда заступалась за саму себя. Она никогда не была бесхребетной. И она была такой красивой, доброй и щедрой. Она была именно той, кем я хотела быть, когда вырасту.

— А теперь делай то, что тебе нужно, пока Киллиан не вернулся и не укусил тебя.

Я отступила от неё, смеясь и улыбаясь, счастливее, чем когда-либо за долгое время.

Киллиан вернулся ровно через час, как и обещал. Он без приглашения вошёл в фургон и взял ящик с остатками еды.

— Я сегодня отнесу их в "Лилу", так что тебе не придётся ехать на склад.

— У меня есть право голоса?

Он удивлённо поднял бровь.

— Сейчас половина второго ночи. Ты серьёзно хочешь получить право голоса?

Я подавила улыбку.

— Всё в порядке? Я пытаюсь сказать, что не хочу, чтобы у тебя были неприятности.

Он направился к двери.

— Это моя кухня. Я сам решаю, что там должно быть.

Тогда хорошо.

После того, как он оставил мои ящики с едой у себя на кухне и запер "Лилу", он вернулся и стал ждать, пока я запру "Гурманку". В этом моменте было что-то такое, от чего по всему моему телу пробежали тёплые мурашки. Поздняя осенняя ночь, звуки и запахи города, который я стала обожать, и Киллиан рядом со мной после долгой, наполненной жизнью ночи, во время которой я делала то, что так любила... это было правильно.

Он обнял меня за талию и, притянув спиной к своей груди, положил подбородок мне на плечо.

— Где твоя машина, Молли?

Она указала на свою "Джетту", припаркованную на улице.

— Там.

— Мы проследим, пока ты не сядешь благополучно в машину? — сказал ей Киллиан.

Наступило неловкое молчание, в котором мы с Молли вели невербальный разговор, используя только наши брови. В конце концов, она помахала нам обоим, на её самодовольном лице расплылась широкая улыбка.

— Позвони мне завтра, Вера.

— Веди машину осторожно, — уклончиво ответила я.

Верные своему слову, мы с Киллианом постояли на площади, пока она не села в свою машину и благополучно уехала. Он крепче сжал мою талию.

— Ты готова?

Я изо всех сил старалась сглотнуть, горло внезапно очень пересохло.

— К чему?

Он поцеловал меня в местечко чуть пониже уха.

— К нашему разговору.

— А у меня есть выбор?

Я почувствовала его улыбку на своей шее.

— У тебя всегда есть выбор, но мне бы хотелось, чтобы ты перестала быть такой маленькой цыпочкой, села на заднее сиденье моего мотоцикла и позволила мне забрать тебя домой.

Нервы пронзили мои внутренности так резко, что я дёрнулась в его объятиях.

— Я думала, ты хочешь поговорить?

— Начнём с разговора, — поправился он. — И посмотрим куда он нас заведёт.

Это был просто трюк. Я знала, что это была уловка. Он намекал на забавные вещи, чтобы заставить меня сказать "да" не совсем забавным вещам.

Но это сработало.

Я взяла его за руку и позволила ему потянуть меня через улицу туда, где был припаркован его мотоцикл. Мы решили оставить мою машину у магазина Ванна, чтобы я могла поехать с ним.

Он накинул кожаную куртку и достал для меня шлем. Мне пришлось собрать волосы в низкий конский хвост, чтобы он стал мне впору, но я справилась. Киллиан нежно обхватил мою покрытую шлемом голову двумя руками и улыбнулся мне.

— Чертовски сексуальна, как грех, — пробормотал он.

Затем он забрался на свой мотоцикл и наклонил голову, приглашая меня присоединиться к нему.

У меня были ревностные воспоминания о том, как он увозил домой другую девушку на этом мотоцикле. Но я быстро прогнала их прочь. Мы прошли проверку после нашей ночи шалостей в "Лилу" и были готовы идти дальше. Мы оба были чисты и преданы отношениям между нами. Мне не нужно было беспокоиться о безымянных блондинках, едущих домой с Киллианом или сидящих верхом на нём.

Я должна беспокоиться лишь о том, что сама могу делать эти вещи.

Жадный глоток воздуха.

Не став снимать китель повара, чтобы защитить руки во время поездки, я забралась позади Киллиана на мотоцикл, чувствуя себя очень крутой. Я бедрами обхватила его ноги и обвила руками его твёрдый торс. Дрожь пробежала по мне, согревая моё тело ярким осознанием.

— Держись, — крикнул он через плечо.

Я сделала, как он сказал.

Он завёл мотоцикл и выехал с площади, проносясь сквозь прохладную ночь с плавной отдачей. Я прижалась к нему, наслаждаясь поездкой и полётом бабочек, круживших в моём животе.

Желая успокоить бешено бьющийся пульс, я сосредоточилась на проносящемся мимо городе. Ночной воздух был свежим и влажным от тяжёлой росы, которая оседала на землю в эти ночные часы. Улицы были почти безлюдны, и Киллиану оставалось достаточно места, чтобы спокойно маневрировать.

Я смотрела в тёмные витрины магазинов и на тёмные, тихие улицы. Светофоры светились красным и зелёным, сверкая на тротуаре под ночным небом, усыпанным сверкающими звёздами.

Было что-то такое в этом ночном времени, что заставляло меня чувствовать себя так болезненно уютно, как дома. Это были часы, ради которых я жила, и жизнь, которой я привыкла жить.

У меня никогда не будет традиционной работы с девяти до пяти. Я никогда не проснусь с рассветом и не вернусь домой вовремя, чтобы приготовить нормальный ужин. Я надеялась, что всегда буду отправляться на работу рано утром и оставаться там до тех пор, пока все остальные не улеглись спать. Я всегда буду засыпать ближе к тому времени, когда все остальные уже просыпаются, и буду вытаскивать себя из постели, чтобы успеть на рынок за самыми свежими ингредиентами. Я никогда не буду с нетерпением ждать выходных, потому что у меня их не было и не будет. Нет, я ожидала бы их за их оживлённый хаос, за заполненные толпой обеденные залы и даже более поздние ночи.

Это была та жизнь, которую я выбрала. Жизнь, за которую я боролась.

Жизнь, которую я сохраню всеми своими силами.

Киллиан свернул на обсаженную деревьями улицу с великолепной известняковой церковью на углу. Высокие узкие спирали тянулись к небу, а между ними примостился золотой колокол. Моё сердце бешено заколотилось от причудливой красоты его улицы, а потом ещё быстрее побежало, когда мы подъехали к дому с крытой верандой и голубой входной дверью.

Он припарковал свой мотоцикл в гараже позади дома и схватил меня за руку, как только я соскользнула с сиденья. Мы не разговаривали, пока он вёл меня через заднюю дверь на кухню.

Любовь с первого взгляда. Может быть, не с Киллианом, но определённо с его кухней. Гранитные столешницы, холодильник со стеклянной дверцей, огромная плита из нержавеющей стали. Центральный остров вытянулся в длину и ширину, на нём стояли свежие фрукты, массивная деревянная разделочная доска, одна сторона которой была обсыпана мукой. Там же было брошено полотенце. В его доме пахло печёным хлебом, жареным чесноком и всем таким чудесным.