ГЛАВА 5

Елена

Это утро было настолько небогатым событиями, насколько это и планировалось. И под «лишенным событий» я подразумеваю рыдающих родственников, устремившихся за мной в аэропорт, и неловкое прощание со старшей сестрой.

Я встала в пять утра, приняла душ и съела легкий завтрак, состоявший из тоста и кофе. Мои упакованные сумки стояли напротив двери, готовые к выходу. Коробки с вещами уехали неделю назад, и Нат звонила сказать мне, что они уже получены. Я поблагодарила богов поставки за это. Было бы действительно отстойно, если бы я приехала, а вещи еще нет. Нат спросила, хотелось бы мне, чтобы она распаковала коробки, на что быстро получила категоричное «нет». Правда в том, что я не оставила дома свой вибратор. По двум причинам.

Первая причина: родители, вероятно, нашли бы его.

А это МЕРЗКО.

Вторая: мне он нужен. Это часть моего вечернего ритуала. Он утомляет меня и помогает уснуть. И пока я не завела парня или мужчину для секса, вибратор везде следует за мной. И мне не нужно, чтобы моя сестра увидела это дерьмо.

Не поймите меня неправильно. Мои сестры и я говорим о сексе и делаем это открыто, но одно дело разговоры, и совсем другое — видеть длинный, толстый, фиолетовый с блестками резиновый вибратор, который твоя сестра назвала Сэр Кричащие Оргазмы.

Ей не нужно видеть это. Никому не нужно. Даже мне не стоит смотреть на него лишний раз. А как вы думаете, почему я улетаю в свой оргазморай в темноте?

Мы приезжаем в аэропорт, где я пересекаюсь с десятью тысячами других людей, которые путешествуют с раннего утра. И почти бросаю свои сумки на бедного грузчика. Просто уже хочу быть в Нью-Йорке. Это должно стать огромной переменой для меня. Хорошей переменой, я чувствую это. Но, возможно, упустила одну деталь, пока разговаривала с Нат.

Сказала ей, что прилетаю в шесть вечера. Не в полдень. Я скажу вам, почему так сделала. Во-первых, Нат бы рано ушла с работы, чтобы забрать меня, что было бы неудобно. Во-вторых, она бы не пришла одна. Она бы притащила всех девочек и их парней, и из этого было бы сделано событие, что мне совсем не нравится. В-третьих, возможно, прозвучит странно, но свой первый раз в квартире хочу побыть одна, чтобы получше ознакомиться с обстановкой. И да, я навещала Нат раньше, поэтому видела квартиру, но не проходила мимо всех комодов и шкафчиков Нат.

Мне нужно немного своего времени.

Пока прощаюсь с родителями и крепко обнимаю их, пытаясь запомнить, как они пахнут, пребываю в шоке, понимая, что вовсе не печалюсь из-за отъезда. Я думала, что пророню слезинку или две, но нет. После объятий с мамой и папой, я встаю напротив Нины. Она кладет руки в карманы и смотрит на пол, избегая моего взгляда, Нина никогда не была эмоциональной.

Никогда.

Совсем. Никогда.

Наверное, стоит быть обеспокоенной, и это, возможно, делает меня дерьмовой сестрой, но чувствую себя счастливой. Думаю, что растопила снежную королеву. Она прочищает свое горло:

— У тебя есть все, что тебе нужно?

Я похлопываю свою ручную кладь.

— Все. У меня все хорошо.

Она смотрит на меня.

— Ты ведь вернешься домой на Рождество, правда?

Я открываю свой рот, чтобы сказать «да» и задумываюсь. Легко пожимая плечами, отвечаю:

— Если у меня будут выходные, безусловно.

Этот ответ не успокаивает ее. Совсем. Она хмурится.

— Лучше бы тебе приехать.

Впиваюсь в нее взглядом.

— Почему ты не приедешь навестить меня?

Она гримассничает:

— Потому что я управляю салоном здесь, и поэтому тебе легче будет приехать сюда к нам.

Я кладу руку на бедро. О да, она знает, что просто увиливает.

— Ну, у тебя в Нью-Йорке сейчас живут две сестры. Освобождай свою толстую задницу и как-нибудь приезжай к нам на отдых.

Она скрещивает руки напротив своей груди.

— Почему я должна? Вы же засранки, которые уехали!

Я продолжаю пялиться на нее, в то время пока она хмурится.

— Хорошо.

— Хорошо.

Мы стоим минуту другую, перед тем как на меня обрушивается осознание. Я буду скучать по своей сестре. Люблю ее. Даже если она абсолютная засранка.

Со вздохом закатив глаза, тянусь к ней, оборачивая вокруг нее руки в крепком объятии. Эта сучка не обнимает меня в ответ в течение целой минуты, но потом мягко хватается за мой пиджак на спине и утыкается головой в мое плечо. Я чувствую влажность. Поцеловав ее в щеку, шепчу:

— Я вернусь домой на Рождество.

Она всхлипывает и выдавливает:

— И я тоже приеду навестить. Обещаю.

Мы держим друг друга в крепких объятиях, пока над нашими головами не делают объявление. Начинается посадка на мой рейс. Я машу на прощание своей несчастной семье и иду на посадку в мою новую жизнь.

Нат сказала мне, что оставила ключ маленькой старой леди в квартире триста девять, рядом с моей. Приземлившись, я забираю все свои сумки и беру такси до жилого комплекса. Как только он оказывается в поле моего зрения, я широко улыбаюсь в то время, пока бабочки летают в моем животе, и сквозь меня проходит смесь нервозности и восторга.

Водитель оказался милым настолько, что помогает донести мои сумки. Мы заносим их вверх по ступенькам до первого этажа, я плачу ему, а затем стучусь в квартиру триста девять. Не проходит и секунды, как она открывается с резким звуком, и только дверная цепочка не дает ей распахнуться до конца. Подпрыгнув, я прижимаю ладонь к своей вздымающейся груди. Она до чертиков меня напугала.

В щелке появилось морщинистое лицо в очках с толстыми стеклами. Я заставляю себя улыбнуться.

— Здравствуйте. Я Елена Ковач. Моя сестра Натали сказала, что оставила у вас ключ для меня.

Крохотное лицо женщины морщинится в замешательстве. Она кричит:

— Что?

Я моргаю.

«Ты, черт возьми, разыгрываешь меня, Нат?»

Прочищаю горло и говорю громче:

— Моя сестра Натали сказала, что у вас есть ключ для меня.

Но леди просто моргает. Я опускаю подбородок, чтобы остановить себя от смеха. После того как снова контролирую себя, поднимаю лицо и улыбаюсь. Указываю на свое ухо и говорю:

— Вы меня слышите?

Но женщина просто хмурится в ответ.

— Вам нужно говорить громче. Мой слух не тот, что раньше.

Я сочувствующе киваю и почти кричу:

— Моя сестра Натали сказала, что у вас есть ключ для меня. Я Елена.

Женщина хмурится:

— Не надо так орать, барышня. Я слышу просто отлично, спасибо большое.

«Что за хрень?»

Она засовывает голову обратно и закрывает дверь. Я терпеливо жду, но ничего не происходит.

Меня бросили.

Я стучусь снова. Дверь открывается и маленькая старая леди выжидающе смотрит на меня через свои очки. Я не уверена, что здесь происходит, поэтому продолжаю пялиться в ответ. Когда она пытается захлопнуть дверь перед моим лицом, я быстро говорю:

— Мне нужен ключ, который оставила Натали, чтобы попасть в мою новую квартиру.

Женщина моргает:

— Вам нужно говорить громче. Мой слух не тот, что раньше.

«Ох, во имя любви ко всем кексикам».

Я опускаю подбородок, и мое тело трясется в беззвучном смехе. Нью-Йорк, ты мне уже нравишься. Я поднимаю свое лицо и спрашиваю медленно, четко и громко:

— Вы знаете Натали из триста шестой? — указываю на дверь квартиры Нат, помогая ей понять.

Женщина смотрит на квартиру Нат, затем обратно на меня.

— Она не дома. Она работает.

Я объясняю снова:

— Я ее сестра. Только что приехала из Калифорнии, — показываю на сумки рядом со мной. — Мне просто нужен ключ, чтобы попасть в свою квартиру.

Лицо маленькой старой леди освещается в понимании:

— Ты сестра!

Я лучезарно улыбаюсь ей в ответ.

— Я сестра!

Она смеется:

— Тебе нужен ключ.

Хихикаю и утверждаю:

— Да! Мне нужен ключ! Ключ, пожалуйста.

Она кивает и ступает обратно в свою квартиру.

— Одну секунду, милая.

Она закрывает дверь, и я вздыхаю с облегчением. Я жду. И жду. И жду еще немного.

Ничего.

Я стучу еще раз. Может, ей нужна помощь в поисках ключа. Дверь открывается, и маленькая старая леди смотрит на меня через свои очки, как будто видит меня в первый раз.

Часть меня хочет рассмеяться, но другая часть хочет ударить ее чем-нибудь по голове, чтобы я сама могла найти этот долбанный ключ. Я сладко улыбаюсь:

— У вас еще есть ключ? Мне очень нужно попасть внутрь.

Женщина моргает.

— Вам нужно говорить громче. Мой слух уже не тот, что раньше.

Я пробегаюсь рукой по моему лицу.

Ой-ой.

У меня занимает целых сорок пять минут, чтобы миссис Крэндл дала мне этот поганый ключ. Оказывается, что она не только плохо слышит и забывчивая, но у нее еще есть тысяча кошек, каждую из которых она хотела представить мне. По имени.

Она заставила меня пообещать, что как-нибудь приду и выпью с ней чая, и я пообещала прийти.

Как только вставляю ключ в замок и открываю дверь, смеюсь в облегчении. В облегчении от того, что это тот ключ, и мне не придется снова вести словесных баталий с миссис Крэндл. Открываю дверь и затаскиваю сумки внутрь. Потянувшись, чтобы закрыть дверь, я смотрю вокруг. Мои коробки сложены хорошо и аккуратно возле стены справа от меня.

Неожиданная мысль приходит в мой разум. Могли бы вы упаковать вашу целую жизнь в эти восемь коробок?

Это немного грустно. Они даже не супер огромные или просто большие. Это коробки среднего размера, полные всякого хлама. Да, хлама, но весь этот хлам я люблю. Отодвигая мысль, я вытаскиваю телефон из моей сумочки и пишу Нат.

Я: Я в квартире. Не злись, не хотела беспокоить тебя. Это замечательное место!

Приблизительно через тридцать секунд мой телефон пищит.

Нат: ТЫ ГРЯЗНАЯ ОБОРВАНКА! Я ЗНАЛА, ЧТО ТЫ ВРЕШЬ! ТЫ ВСЕГДА ВРЕШЬ! ПОЧЕМУ?

Я хихикаю.

Я: Неважно, сис. Увидимся после работы.

Нат: Я сделаю тебе еще одну дыру в заднице. Но я принесу кексики.

Мои глаза расширяются на последней части. У меня текут слюнки. Я супер сильно люблю кексики.

Я: О божечки мои! Прошу, прошу, прошу, принеси с соленой карамелью. И с шоколадной помадкой. И, может быть, с ванильным кремом. Ты знаешь что? Мне все равно, какие именно, потому что это КЕКСИКИ!