Нат: Сейчас ты не получишь ни одного.

Я: Ты маленькая с*чка!

Нат: А у тебя волосатая задница.

Я взрываюсь от смеха. Моя сестра такая пошлая. Люблю ее.

Я: Люблю тебя х

Нат: Снова врешь. Не могу дождаться, чтобы увидеть тебя. Даже несмотря на то, что ты лживая шлюшка!

Ухх, чувствуете любовь?

Беру сумки и качу их к моей спальне. Внезапно останавливаюсь, как вкопанная. Моргаю, затем отступаю обратно в коридор. Тряся головой, вновь захожу в спальню.

На моей кровати лежит мужчина. Прямо на моей кровати, распластанный, лицом вниз.

Мое сердце стучит.

Его спина двигается вверх и вниз. Знаю, что он спит. Мозг говорит мне позвонить копам, но если сделаю это, мне нужно быть уверенной, что я в опасности. Спящий мужчина на моей кровати не особо похож на угрозу. Задумываюсь на минуту, прежде чем вернуться на кухню и пойти к моей сумочке. Беру баллончик, телефон и возвращаюсь обратно в комнату.

У меня занимает целую минуту понять, что я приложила баллончик к уху, а телефон выставила вперед, как оружие. Гениально. Быстро меняю их местами и вхожу в спальню. Нога мужчины в носке свисает над ножкой кровати. Поднимая свою собственную ногу, я толкаю его в голень. Он ворчит, но не просыпается. Я снова толкаю на этот раз сильнее.

Раздается сонное:

— Ник, отвали.

Мое тело становится жестким.

Я знаю этот голос.

Мне действительно нравится этот голос. Какого черта но делает в моей квартире? В моей спальне? Я опускаю баллончик и прочищаю горло.

— Отвали, мужик. Я не шучу.

Я не беспокоюсь о любезностях:

— Сам отвали. Это моя квартира.

Его тело замирает. Без каких-либо слов он переворачивается, поднимает голову и хлопает ресницами.

— Хелен?

Ох, мужик, ты просто в ударе, мудак.

Я свирепо смотрю на него.

— Я Елена! Не Хелен!

Он выглядит очаровательно растрепанным. Его темно-коричневые волосы торчат на затылке, и он моргает сонными золотистыми глазами. Своими золотистыми глазами, которые выглядят красными от усталости или недосыпа. Мне не нравится это. Я хмурюсь, когда говорю:

— Ты пил?

На его лице появляется смущенное выражение.

— Что? Нет, я не пил.

— Тогда почему ты здесь?

Он осматривает комнату, собираясь с мыслями перед тем, как упасть обратно.

— Ох, дерьмо. Я должен был починить протекающий кран, но предполагаю, я... ох... — он чешет свой подбородок, свой чудесный, сильный, мужественный подбородок, и заканчивает: — ...и уснул.

Мои брови поднимаются в недоумении. Он пристально смотрит на меня. Мы не говорим ни слова.

Глубоко вздыхаю и отвечаю на выдохе:

— Ну, если ты закончил, мне нужно затащить свои вещи без кого-либо спящего на моей кровати. — Смотрю вниз на свою подушку и обвиняю. — Или пускающего слюни на подушки.

Он быстро открывает свой рот, чтобы защитить себя, но поворачивается вокруг себя.

— Я не пускал слюни...

И замолкает, как только видит мокрое пятно на подушке. По крайней мере, у него хватает такта выглядеть смущенным:

— Я отстираю это.

Я издеваюсь:

— Да, точно.

Он встает и потягивается, но когда поднимает свои мускулистые руки над головой, расправляя их так далеко, как только можно, футболка приподнимается над ремнем джинсов, чтобы показать джинсы с низкой посадкой, резинку боксеров и прекрасные рельефные V-мышцы.

Его темно-синие джинсы сидят, как влитые, на сильных ногах. Обтягивающая черная футболка плотно облегает торс и подчеркивает накаченные руки, но выглядит слегка потертой. На ногах белые носки. На запястье — ярко-желтая, фиолетовая и голубая фенечки, которые, очевидно, сделаны ребенком.

Он выглядит аппетитно.

Тепло ударяет в мой желудок и опускается ниже. Плотно сжимаю свои ноги, держа дверную раму для поддержки. Святое дерьмо. Внезапно я очень сильно обеспокоена, что на мне нет макияжа, одеты серые спортивные штаны и белая домашняя майка. Она очень потрепанная. Хотя такая невыносимо удобная, но все же поношенная.

Ладно, она больше похожа на тряпку для пола. Почему-то это делает меня еще злее.

— Ты не можешь просто приходить в дома людей, когда их тут нет.

Макс потирает рукой лицо. Наполовину зевая, он бормочет:

— Конечно, я могу.

Моя кровь начинает кипеть.

— Нет, ты не можешь.

Он опускает свою руку с лица и улыбается мне. Все, что я вижу, — это полные губы, белые зубы и ту волшебную ямочку.

Эта гребаная ямочка.

Он делает шаг вперед, глаза сосредоточены на мне. Голос у него, все еще хриплый ото сна, и он тягуче произносит:

— Но я здесь, не так ли? — Он осматривает мое лицо и рассеянно бормочет. — Такое лицо никогда не должно хмуриться.

Мои щеки вспыхивают. Я задыхаюсь:

— Что?

Он говорит громче, более уверенно:

— Я сказал, что такое лицо никогда не должно хмуриться.

Я краснею и мямлю:

— Что не так с моим лицом?

Макс медленно и многозначительно оглядывает меня.

— Абсолютно ничего, как я вижу, — он ухмыляется. — Просто использую свое воображение для вещей, которые не вижу.

Затем он подмигивает.

Подмигивает.

Я поднимаю трясущуюся руку и указываю на дверь, твердо:

— Тебе нужно уйти.

Он вздыхает:

— Да, да, я услышал и в первый раз.

Наблюдаю, как он сидит на краю моей кровати и натягивает ботинки. Затем идет на кухню. Я следую за ним. Он лениво обходит кухню и подходит к холодильнику. Открывает его и хмурится на почти пустые полки.

Я гневно спрашиваю:

— Могу помочь тебе?

Он продолжает искать что-то в холодильнике, рассеянно потирая свой живот.

— Я голоден. — Он выпрямляется. — Ты голодна? Нам нужно что-нибудь поесть.

Мой рот открывается. Ох, черт возьми, он такой быстрый. Я смеюсь без юмора.

— Я никуда с тобой не пойду.

Его брови поднимаются.

— Почему нет? Ты голодная, я голодный. Давай поедим.

Этот мужчина раздражающий.

— Я не голодна!

Он смотрит в холодильник последний раз.

— Уверен, что это не так. Ты сказала: «Макс, я голодная и сочла бы за честь поесть с тобой». Ты сказала это. Только что. Не помнишь? Думаю, тебе стоит сходить к доктору по этому вопросу.

Чтоб его за то, что он такой смешной. Я прикусываю губу и останавливаю свой удивленный смех. В этот момент вижу, почему так много женщин покорены им. Несмотря на мою нелюбовь к флирту, он заставляет женщину чувствовать себя хорошо от мысли быть покоренной. Но я всегда предпочту реальные слова вместо лжи. Внезапно чувствую себя очень уставшей. Закрываю глаза и облокачиваюсь на стену.

— Послушай, Мак.

Я слышу недовольное:

— Макс.

«Чувствуется хреново, когда коверкают твое имя, не так ли?»

Да, порой я могу быть абсолютным ребенком. Но это приятное чувство.

— Макс, я устала. Мой перелет прошел не очень, потому что парень, с которым я сидела... Уф, и я воняю. Все, что хочу, это смыть в душе вонь пота толстого парня и поспать немного перед тем, как Нат вернется домой.

Я чувствую тепло его тела напротив меня. Быстро выпрямляюсь и открываю глаза. Он смотрит на меня с беспокойством:

— Кексик, ты в порядке?

О, мой бог. Он убивает меня.

Пытаясь игнорировать разъяренный рой пчел-убийц в моем животе, я шепчу:

— Все хорошо. Мне просто нужно, чтобы ты ушел.

К моему удивлению он не обижается. Он просто кивает и направляется к двери. Как только открывает ее, объявляет:

— Увидимся вечером. — Он подмигивает еще раз, затем уходит до того, как я успеваю спросить:

— Вечером?

Я иду к двери и закрываю ее на цепь. Слышу, как открывается дверь в коридоре.

Макс кричит:

— Эй, миссис Крэндл. Что стряслось?

— Вам нужно говорить громче. Мой слух уже не тот, что раньше.

Я прикрываю свой рот и взрываюсь смехом.