— У меня было много дел, — коротко бросил он всё на том же английском и протянул руку для рукопожатия.

Мексиканец был не старше, а может, и несколько моложе его. До сих пор Рей не видел его в лицо, но теперь понял, что это тот самый человек, который чуть больше года назад внёс одну из двух крупнейших ставок на аукционе, где продавали Кирстин.

Легко можно было догадаться и о том, какой его интересует товар.

Пожав друг другу руки, оба направились к корпусам, где их уже ожидал накрытый стол. Не обращая внимания на лёгкие закуски, Диего наполнил бокал вином. Рей отметил, как блеснул тяжёлый перстень на его пальце, когда мексиканец подносил бокал к губам.

Рей сделал то же и, откинувшись на спинку стула, принялся разглядывать гостя. Смуглая, как у всех уроженцев этого региона, кожа, была всё же немного светлей, чем можно было ожидать. «Метис», — подумал Рей про себя. Чёрные и густые, лоснящиеся волосы стянуты в маленький хвостик. Одна бровь чуть выше другой — как будто всё происходящее вызывало у мексиканца неудержимый смех. Маленькая серёжка в правом ухе и крестик в вырезе рубашки довершали картину — Диего создавал впечатление человека, которому наплевать на всё.

В этой поездке его сопровождали пятеро крепких парней, и хотя угрозы здесь они представлять не могли, Рей отметил и количество оружия, которым они были увешаны, и неповторимый мексиканский стиль, которым дышало каждое лицо. Эти ребята тоже явно ничего не знали о европейских ценностях.

— Меня интересует одна девушка, — сказал Диего, снова заставляя Рея обратить на себя внимание, — я уже предлагал хорошую цену, но кто-то её перебил.

Диего пристально посмотрел на Рея, как будто что-то знал, но тот лишь спокойно кивнул.

— Она рекламировала старинную греческую амфору, кажется так.

— Как вы верно заметили, амфора уже ушла с молотка.

Улыбка заиграла на губах Диего, и он приподнял руку, будто пытался погрозить Рею пальцем.

— Ах, мистер Мерсер, нехорошо так вести дела. Я же знаю, кому она ушла. Это знают уже все.

— Правда?

— Да.

— Возможно, товар был испорчен. А мы не можем позволить себе продавать подпорченный товар.

— Ну, лично я взял бы и небольшой брак, — губы Диего расступились в широкой улыбке, и он продемонстрировал тридцать два белоснежных зуба, — я готов обговорить цену, мистер Мерсер. Но эта ваза мне очень нужна.

Рей погрузил взгляд в бокал белого вина и покрутил сосуд в руках.

— Здесь всё неоднозначно, мистер Коррес. Как я сказал, товар в процессе подготовки потерял в цене. Но в то же время я вложил свои личные силы, и теперь цена снова возросла.

— Я готов это обсудить, — Диего остановил на лице Реймонда пристальный взгляд.

— Но, боюсь, я - не готов.

— Мне очень нужен этот товар.

— А я просто не хочу его продавать.

Рей встал.

— Мне жаль, что вы впустую потратили время, мистер Коррес. Если бы ваш представитель заранее предупредил меня, о чём пойдёт речь, я бы передал свои извинения через него.

— Ничего, — голос Диего прозвенел в комнате за мгновение до того, как он остался в ней один, — я должен был заглянуть вам в глаза и сказать, чего хочу, прежде чем пойду другим путём.

Рей замер и, обернувшись через плечо, прищурился, так же пристально глядя на него.

— Не угрожайте мне. Я этого не люблю.

Едва добравшись до номера и всё ещё тяжело дыша, Рей набрал номер Йонаса.

— Диего Коррес, — бросил он, — проверь его.

 

Поездка в Неаполь прошла без особых приключений, но уже спустя несколько дней после неё Рей позвал Кирстин к себе. Лицо Мерсера было непроницаемым, так что Кирстин не могла понять, что тот чувствует и о чём собирается говорить. Кирстин, едва войдя в кабинет, остановила на нём взгляд и невольно подумала, что Рей исхудал. Он выглядел непривычно бледным, хотя всегда хорошо загорал, а под глазами его залегли чёрные круги.

Ни тени жалости Кирстин не испытала. Напротив, клокотавшая в ней злость стала только сильней. «Это всё, чем ты можешь расплатиться со мной?» — думала она и чувствовала, как неудовлетворенная обида болезненно тянет в груди.

А Рей долго смотрел на неё. Он пытался напиться Кирстин, как умирающий от жажды тщетно пытается напиться солёной морской водой. Кирстин казалась прозрачной, как призрак, истончившейся и почти невидимой в тусклом свете осеннего солнца, едва пробивавшегося сквозь пелену облаков.

Хотелось броситься к ней, обнять и расцеловать, но сделав мельчайший шаг вперёд Рей тут же чувствовал невидимую стену, разделившую комнату пополам.

— Йонас кое-что узнал, — сказал Рей.

— Я слушаю, — Кирстин замерла напротив него.

— Покушение в аэропорту скорее всего организовал племянник главы мексиканского наркокартеля, Диего Коррес. Сам он руководит одним из отделений картеля. Этот человек… — Рей прокашлялся, — этот человек, — продолжил он, — хотел тебя купить. Я думаю, его ставка была одной из двух самых больших.

Губы Кирстин дрогнули.

— Из двух? — спокойно переспросила она. — А чья ещё?

— Хусейн бин Заид. Хочешь спрятаться от меня у него?

— Не угрожай мне, Рей, — Кирстин стиснула кулаки, — если бы не ты, меня не хотел бы купить вообще никто.

Рей дёрнулся, но промолчал.

— Мне, наверное, нечем хвалиться, Кирстин, — после долгой паузы сказал он, — я действительно не сделал для тебя ничего, чтобы твоя жизнь стала лучше, чем была. Но я уже столько раз пожалел о том, что сделал, что мне кажется, ты могла бы проявить ко мне милосердие.

— Ну почему же ничего, — Кирстин плавно, как ласка, приблизилась к нему и заглянула в глаза, — ты подарил мне столько красивых вещей… Скажи, Рей, сколько девушек тебе пришлось продать, чтобы у нас с тобой было это всё?

— Кирстин! — рявкнул Рей. Не сдержавшись, схватил Кирстин за плечи и встряхнул.

— Я никогда не пойму этого, Рей, — выплюнула Кирстин ему в лицо.

— Ты тоже не святая!

— Нет. Но есть разумная мера вреда, который стоит того, чтобы его причинять. Можно ударить, когда хотят ударить тебя. Но нельзя продать человека в рабство просто потому, что захотел подарить любовнице серебряный браслет!

Рей с трудом удержался, чтобы не ударить её, а Кирстин развернулась и решительно двинулась прочь.

Рей остался в одиночестве, бессильно сжимая кулаки. Никогда ещё он не чувствовал себя таким беспомощным, как сейчас. Никому он не простил бы таких слов. Ни от кого не стал бы терпеть столь многого. Но Кирстин давно перестала быть частью мира, окружавшего его, и стала частью его самого. И теперь Рей мог лишь бессильно смотреть, как та уходит. Он знал немало способов убедить людей в своей правоте. Но не знал ни единого способа убедить себя самого.