— Когда ты начал прибавлять в весе? Кевин сказал, что ты все еще был довольно тощим, когда он встретил тебя.

— Ты говорила обо мне с Кевином? — спросил он, толкая меня локтем в ногу.

— Это не твое дело, — сказала я, ткнув его одной из моих палочек. — Не меняй тему.

Ноа провел рукой по собственным мышцам живота, словно до сих пор не привык к их существованию.

— Полагаю, мне было двадцать два года, когда я, наконец, начал воспринимать все всерьез. Я научился драться для этого. Будучи настолько вовлеченным, я должен был научиться.

— В Бостоне тоже были тяжелые годы, как у вас, — вспомнила я.

Хардкорные и метал-площадки были куда более мирными, чем кто-либо мог даже представить, но у нас были группы придурков, которые разрушили это для всех остальных.

— Было одно шоу, я сейчас даже не помню названия группы, но это были я, Куинн и куча других парней из средней школы. На нас напали прямо на сцене. Чуть не отправили Куинна в больницу. После этого было бы глупо не пытаться стать сильнее. Это был мир, в котором я жил и должен был подстроиться, — сказал он.

Ладонью я заскользила по его разноцветной руке.

— Вау. Так это были не просто поступки крутого парня... это твое выживание, — сказала я.

Ноа не ответил и не посмотрел на меня. Он немного повернулся и потянулся за печеньем с предсказаниями.

— Скажи, что у тебя на уме, сладкая. Настолько ли мне повезло, что не нужно соревноваться с каким-то здоровым хипстерским парнем?

Я немедленно почувствовала странный стыд, то же чувство, которое я всегда испытывала, когда что-то становилось слишком эмоциональным или уязвимым для меня. Раскрывать свои чувства было не совсем моим коньком, но в тот момент я как будто не могла себя остановить.

— Парни, они не задерживаются рядом со мной, — сказала я ему. — Я кажусь им... единорогом. Все они думают, что я клевая и люблю свою работу, им нравится, что я дотошная по отношению к сцене, но они могут лишь немного приблизиться, чтобы стать друзьями. Не осмеливаются подходить ближе. А те, кто все же начинают встречаться со мной, обычно заканчивают ненавистью, потому что я всегда забочусь о своей работе больше, чем о них.

После паузы я добавила:

— Полагаю я заслуживаю это.

— Я вообще не понимаю, — сказал Ноа. Его глаза блуждали по моему лицу, будто он пытался зафиксировать его в памяти. — Ты именно та девушка, о которой мы все мечтали с тех пор, как присоединились к музыкальной площадке.

— Видимо, никто не знает, что делать с мечтой, когда они ее получают, — усмехнулась я. — Потому что большую часть времени я даже не могу устроить себе свидание.

— Хорошо, — сказал Ноа, наклоняясь ближе ко мне. — Тебе не нужно беспокоиться об этом, пока ты в Сиэтле. Потому что я претендую на твое время... и на эту вкусную киску.

Желание пронзило мое тело.

— Это правда?

— Попробуй позволить кому-нибудь еще приблизиться и увидишь, — сказал он.

Ноа провел ладонью по моей голени и бедру, едва не коснувшись центра. Он ухмыльнулся мне, его глаза блестели.

Когда я наклонилась чтобы поцеловать его, по листьям над головой застучали капли дождя, и вскоре наша обнаженная кожа стала мокрой. Ноа раздраженно хмыкнул мне в рот, и наш поцелуй быстро перерос в смех. Мы встали и вместе начали собирать пикник. Я посмотрела на задницу Ноа, когда он входил в дом, и, смеясь, присвистнула ему вслед.

Когда я вернулась на кухню с руками, заполненными едой, Ноа стоял возле раковины, уставившись на свой телефон. Приглушенный серый свет снаружи падал на его великолепное обнаженное тело. Было похоже на мраморную статую греческого бога, но от выражения его лицо мне стало нехорошо.

Я положила тарелки на стойку и подошла к нему, положив руку ему на плечо.

— Все в порядке?

Ноа вздрогнул, словно не слышал, как я подошла. Он резко вдохнул.

— Да. Я просто… — он снова посмотрел на свой телефон. — Похоже, Гэвин наконец-то связался с Дюком. У нас запланирована встреча в городе на завтрашнее утро.

Как будто разряд пробежал по моим нервам. Миллион вопросов пронесся в голове – вопросы для моей истории. Амбициозная женщина во мне жаждала узнать, что должно было случиться в этом конференц-зале Сиэтла. Все, что строилось для «CutUpAngels» за последние семь лет, было на кону, и могло быть решено в этой комнате.

Но выражение лица Ноа разбило мое сердце. Я ожидала увидеть злость, но вместо этого было нечто другое – глубокое тяжелое отчаяние. Это нервировало больше, чем гнев, и меня поразила мысль, что если бы я когда-либо увидела подобное выражение лица у человека, с которым раньше встречалась, это, вероятно, было бы нашим последним свиданием. Моя репутация персоны, избегающей обязательств, хоть и не полностью по моей вине, была заслуженной.

И то, что я сказала Ноа в постели, не было ложью. На самом деле, ничего из того, что я сказала Ноа, не было ложью, кроме поверхностного вопроса о переезде в Сиэтл. Когда я рассказала ему о своей проблеме удержать интерес мужчин, это была откровенная правда. А те, кто не отверг меня, оказались еще одними в длинном списке бывших парней. Мужчины или боялись меня, или не могли заинтересовать. И я, конечно, никогда не заботилась о ком-то из них настолько, чтобы захотеть помочь пережить их эмоциональный багаж.

Однако в тот момент каждая мысль в моей голове была о Ноа. Я не хотела оставлять его. Я хотела стереть это отчаяние в его глазах.

Я медленно провела руками по его груди и обняла. Прижавшись к голой спине, я почувствовала, как он дышит. Его сердце стучало у меня под ладонями, под щекой, которую я положил ему на спину.

— Мне жаль, — прошептала я.

На мгновение Ноа застыл. Он просто прислонился руками к раковине, наблюдая за зелеными деревьями на заднем дворе. Затем он глубоко вздохнул, повел своими руками по моим, пока не накрыл их и сплел наши пальцы вместе. Я крепче обняла его, и он снова вздохнул.

— Мне тоже, — сказал он. — Все закончено.

Я прижалась лицом к его коже.

— Ничего не кончено. Если ты не был похоронен Торнвудом или сражался на андеграундной площадке, Ноа, то тебя не похоронит гребанный Дюк Роджерс.

Возможно, это было мое воображение, но мне показалось, что он издал крошечный смешок. Ноа повернул голову, чтобы через плечо посмотреть на меня.

— Ты нечто большее, знаешь это, Лорел?

Хотелось бы полюбить его слова. На поверхности они, как бальзам, успокаивали сгоревшую на солнце кожу и заставляли мой желудок сходить с ума от бабочек. Но мой проклятый мозг, вечный зануда, мог только напомнить мне о ценности многолетних отголосков таких же, как от Ноа, комплиментов от мужчин, которые любили и оставили меня.

Тем не менее, глядя в его кристально голубые глаза и на великолепную полуулыбку, я поняла, что это было слишком. Я не могла разрушить это. Просто улыбнувшись ему в ответ, в глубине моего сердца я попыталась нацарапать правду о том, что Ноа Харди никогда по-настоящему не будет заботиться обо мне, что бы ни означала его улыбка. Кроме того, я все равно этого не заслуживала. Не когда у меня были свои скрытые мотивы. Возможно, я не обманывала его, но я определенно скрывала что-то, что изменило бы отношение Ноа ко мне. Даже если бы этот мужчина не планировал отшить меня по всем обычным причинам, он, чертовски уверена, сделал бы это, узнав всю правду о том, как и почему я вообще оказалась в его жизни...