Глава 16 Ошеломляющее открытие

Этот винный магазин просто отвратителен.

Мои ботинки прилипают к полу и, когда я отрываю ноги от пола, издают ужасный скрипуче-царапающий звук. Повсюду видны серые следы всех тех, кто здесь был раньше, и мне интересно, сколько из них следов блевотины. Это просто омерзительно.

Подумываю совсем отказаться от своего плана, но в итоге решаю этого не делать. Мне хочется как следует разглядеть этого парня. Если он сделал то, что я думаю, я хочу перед тем, как убить, хорошенько его рассмотреть.

Сразу после четырёх часов слышу, как звенит маленький колокольчик на двери, и входит Джеймс Марино.

– Доброе утро, Джимми, – говорит владелец магазина, посмеиваясь.

– Пошёл ты, Мак.

– Просто пытаюсь быть дружелюбным!

Я притворяюсь, что изучаю бутылки дешёвого блендированного скотча²⁰ и наблюдаю через тёмные солнцезащитные очки за Джимми. Несмотря на тонкие седые волосы и впалые щёки, в нём всё равно можно разглядеть схожесть с Алиной. Его глаза, хоть и ввалившиеся, имеют тот же цвет, что и её, и кое-что в том, как он стоит, тоже кажется знакомым.

Он сразу же направляется к полке, полной виски, рядом с тем местом, где стою я, и хватает бутылку Джима Бима²¹. Он не обращает на меня внимания, бормоча что-то о том, что владелец магазина взвинчивает цену, и несёт свою покупку к кассе.

– На доллар дороже, чем вчера, – его жалоба игнорируется, и он бросает на прилавок несколько купюр.

– Подписывайся на лотерею, – говорит Мак. – Победитель будет выбираться каждый день.

– Какого хрена, – брюзжит Джимми. – Это так ты хочешь компенсировать свои блядские цены?

– Я здесь только работаю, Джимми. Ты это знаешь.

Джимми наклоняется над обрывком бумаги, который ему протягивает Мак, и, прежде чем засунуть его в картонную коробку возле кассы, что-то на нём строчит. Потом, не сказав больше ни слова, выходит.

Тянусь за ближайшей бутылкой и ставлю её на прилавок.

– Это всё? – спрашивает Мак.

– Да, – поправляю я на носу солнцезащитные очки.

– Лекарство от похмелья, да? – хихикает Мак.

– Что-то в этом роде, – говорю я с улыбкой. Мне очень не хочется, чтобы мою внешность слишком легко могли узнать. Но и не хочется выглядеть так, будто я пытаюсь замаскироваться, что только заставит людей смотреть пристальнее.

– Хочешь поучаствовать в нашей лотерее?

– А какой приз?

– Подарочная карта на двадцать пять долларов.

– Конечно, – я ставлю абсолютно неразборчивую закорючку и засовываю листок в картонную коробку.

– Удачи! – окликает меня Мак, когда я выхожу.

– Тебе тоже, – отвечаю ему, и дверь за мной со стуком закрывается.

Джимми нигде не видно, но я полагаю, что он возвратился в свою квартиру. Он получает пособие по инвалидности из-за травмы спины и не слишком часто выходит. Бросаю дешёвое пойло на пассажирское сиденье «вольво» и уезжаю.

Я не еду далеко. В нескольких кварталах отсюда есть парк, и для того, чтобы убить время, это такое же хорошее место, как и любое другое. Я не хочу задерживаться допоздна, хотя Алина сказала, что прежде, чем переехать, ей нужно пару дней, чтобы привести свои дела в порядок.

Деньги Тето я передал. Понятия не имею, что Алина собирается ему сказать, если вообще захочет что-то объяснять, но, по крайней мере, мои с ним дела закончены. Также я поговорил с владельцем о переезде в квартиру с двумя спальнями. Подумал, что Алине, возможно, понравится иметь своё собственное пространство, и я сделаю всё, что угодно, чтобы у нас всё получилось.

В какой-то момент она услышит известие о своём отце. Не знаю, как она отреагирует. И не уверен, что смогу достаточно хорошо прикинуться дураком, чтобы она не поняла, что я имею к этому какое-то отношение. Каким бы хорошим актером я ни был, у неё возникнут определённые подозрения.

Но это не важно. Таких придурков, как Джеймс Марино, нужно наказывать.

Вскоре после девяти я еду к почте за углом, а оттуда иду пешком. Большая часть уличных фонарей не горит, и там мало света, чтобы можно было меня заметить. Дом, в котором живёт Джимми, совсем не охраняется, и я просто захожу прямо туда и отыскиваю его квартиру. Натянув кожаные перчатки, стучу в дверь.

– Какого хрена тебе надо? – немного невнятно произносит слова Джимми.

– Я из магазина спиртных напитков, – говорю ему через дверь. – Меня послал Мак. Он говорит, что ты выиграл сегодняшнюю лотерею, но выигрыш необходимо забрать до десяти. Он пытался дозвониться.

Я слышу скрежет замка и приготавливаюсь. Как только дверь открывается на пару сантиметров, я наваливаюсь на неё всем своим весом, и Джимми отлетает внутрь. Закрываю за собой дверь и вхожу вслед за ним. Секунду спустя я сижу на нём, и мой пистолет упирается ему в лицо.

– Будешь кричать – умрёшь.

Он быстро кивает и смотрит на меня налитыми кровью глазами.

– У меня нет денег.

– И тебе не стыдно? – я поднимаюсь, тащу его за воротник и грубо толкаю в изношенное кресло. Снова направляю на него пистолет. – Снимай обувь и носки.

– Какого хрена?

– Это та часть, где ты делаешь именно то, что тебе говорит парень с пистолетом.

Он смотрит на меня мутными глазами, но, кажется, довольно быстро трезвеет, так как снимает обувь и носки. Закончив, садится в кресло.

– Надень это, – протягиваю ему свежие носки и шерстяные перчатки. Он в замешательстве смотрит на меня, но делает так, как я приказываю. Вытаскиваю из кармана кабельные стяжки и сковываю ими его руки и ноги, убедившись, что пластиковые хомуты затянуты поверх ткани и не оставляют следов.

Я смотрю на него долгим взглядом. Вижу, как на его шее пульсирует жила, а на лбу выступает пот. Он нервничает, и это совершенно обоснованно.

– Чувствуешь себя беспомощным? – поднимаю брови и посылаю ему холодную улыбку, потом забираю один из его носков и комкаю его в руке. Он слегка влажный и оставляет на перчатках след. Когда закончу, придётся их выкинуть. Сделав шаг к креслу, засовываю грязный носок в рот Джимми. Его руки связаны впереди, но, когда он тянется, чтобы попытаться вытащить комок, я останавливаю его, направив на его лицо пистолет. – Ну-ка, оставь всё как есть. Мы немного поговорим. Вернее, ты послушаешь меня, потому что, по правде говоря, мне совершенно наплевать на то, что ты хочешь сказать.

Я хватаю складной стул, разворачиваю его и сажусь перед ним, откинувшись на спинку и помахивая пистолетом. Смотрю на него, склонив голову набок, и считаю до шестидесяти. Сейчас он по-настоящему вспотел, и ему трудно глотать с носком во рту.

– Итак, что там насчёт молоденьких девочек? – спрашиваю я. – Взрослая киска недостаточно тугая для твоего жалкого члена?

Он распахивает глаза и трясёт головой. Я направляю пистолет в его лицо и велю ему не двигаться. Он тут же подчиняется.

– Я буду задавать тебе вопросы, ответ «да» – ты киваешь, «нет» – качаешь головой. Пока всё, что я тебя спрашивал, не требует ответа.

Я разминаю по очереди плечи, а затем потягиваю шею. Прежде чем снова заговорить, предоставляю ему ещё минуту подождать и погадать, зачем я здесь.

– Жаль, что тебя не посадили. Вместо этого ты отвертелся от тюремного срока из-за какой-то ерундовой ошибки, допущенной в ходе следствия, – говорю ему. – Но хочу сказать, что если бы ты прямо сейчас находился в тюрьме, то мне было бы немного труднее до тебя добраться. Я бы не отказался от задуманного, но это могло бы стоить мне денег или, как минимум, пачки сигарет.

Вытаскиваю сигарету и закуриваю, выпуская дым из носа.

– Дело вот в чём, – медленно говорю, глядя ему в глаза. – Я знаю твою дочь.

Отдаю ему должное, так как он остаётся совершенно неподвижным, когда слышит это, но его глаза всё равно чуть прищуриваются. И дыхание немного учащается.

– Вообще-то она мне вроде как нравится, понимаешь? – я качаю головой и улыбаюсь. – Не могу сказать, что ожидал этого. Я имею в виду, что она шлюха и всё такое. Кто привязывается к проститутке?

Смеюсь.

– Не буду врать. Это не в первый раз, – глубоко затягиваюсь сигаретой. – То, чем я занимаюсь, приводит к одиночеству, и иметь кого-то, кому можно доверять, просто здорово. Надеюсь, я всё же могу на неё положиться. Думаю, что могу. Мы говорили об этом, и я думаю, что с ней всё будет в порядке.

Указываю на него сигаретой.

– Знаешь, мы говорили – она и я. Не очень много. Она не рассказала мне всех деталей, но и этого достаточно, чтобы заставить меня задуматься. Всегда есть причина, по которой люди оказываются на улице, и, как правило, изначально это не их вина. Обычно не ожидаешь услышать, что чей-то собственный отец сделал свою дочь шлюхой ещё до того, как она окончила школу.

– Понимаешь, это довольно жутко, – бросаю на него взгляд. – Знаю, что я сумасшедший, но это дерьмо – просто жуть, действительно жуть. Я не могу закрыть на это глаза.

Ещё раз затянувшись, встаю и приседаю перед ним на корточки. Тщательно удерживаю равновесие на случай, если он вздумает меня толкнуть. Он не сможет причинить мне боль голыми ногами, но мне всё же не хочется быть застигнутым врасплох.

– Чем больше я об этом думал, тем больше понимал, что ты, вероятно, не просто сделал из неё шлюху. Ты её тоже использовал, не так ли? Ты трахал собственную дочь, а затем продал тому, кто был в этом заинтересован.

Он быстро качает головой.

– Лживый кусок дерьма, – подношу зажжённый конец сигареты близко к его ноге, и он мычит в кляп. Я не прикасаюсь к его коже – не хочу, чтобы на теле остались улики, – но заставляю его на мгновение задуматься. – У меня было много идей, как с тобой поступить. Поначалу я решил привести с собой несколько братков, чтобы те попользовали твою задницу, пока ты не истечёшь кровью. Забавно то, что Алина не хочет, чтобы я что-нибудь с тобой делал. Она просто хочет оставить всё в прошлом, но у меня возникли проблемы с тем, чтобы забыть эту херню. Я не прощаю – это Божья работа.

Я обхожу его стул, и он следит за мной глазами. Становлюсь за его спиной, хватаю в кулак то немногое, что осталось от его волос, и тяну голову назад.