Глава 51

Майкл

Что-то неуловимо изменилось к лучшему после случившегося в моей квартире. Не так давно Кэл, казалось, не хотел, чтобы Николь узнала о нас. И я планировал держать наши отношения в секрете от всех ради него. В конце концов, мне было неважно, чтобы люди знали, что мы вместе; мне нужен был только он, и я не стал бы рисковать этим.

Но Кэл по собственной воле буквально раскрыл наши отношения Николь. Он также менялся во время близости. Позволял себе достигать оргазма, даже стремился к нему, больше не торопился во время секса, и затравленное выражение исчезло с его лица.

Когда мы вернулись в Красное Перо, Кэл разжег огонь в камине, расстелил перед ним одеяла и занялся со мной любовью. А после, хотя это очевидно читалось в его прикосновениях, прижал меня к груди и сказал:

— Теперь я люблю тебя.

И это прозвучало как клятва. Я ответил, что тоже люблю его, но не был уверен, слышал ли он меня. Кэл уставился на огонь и крепче сжал меня в объятиях.

— Теперь я люблю тебя, — повторил он.

В тех случаях, когда мы выходили куда-то вместе, он казался более расслабленным. Он никогда не держал меня за руку и не целовал на публике, но стоял достаточно близко, чтобы наши тела соприкасались. Иногда касался моей руки или плеча и позволял своему взгляду задерживаться на мне так же, как дома – надолго и неторопливо, с очевидной привязанностью.

Однажды в продуктовом магазине он положил авокадо в мою ладонь и сжал свои пальцы вокруг моих.

— Это самое идеальное, — сказал он. — Чувствуешь?

Я улыбнулся и пожал плечами, надавливая на сморщенную кожицу.

— Вроде того.

— Не слишком твердый, не слишком мягкий. — Его руки переместились к моим запястьям. — Идеальный.

Должно быть, я покраснел, потому что Кэл усмехнулся, изучая мое лицо.

— Никому нет никакого дела, — заметил он по дороге домой. Он взглянул в зеркало заднего вида, как будто ожидал «хвоста».

— До чего?

— До тебя и меня, — еле слышно ответил он.

Я догадался, что он имел в виду что-то связанное с его показательным выставлением чувств в магазине. Я кивнул и позволил ему обдумать это еще некоторое время. А потом ответил:

— Да, на дворе две тысячи шестнадцатый. Мы продвинулись довольно далеко. И это радует.

Он не стал ни спорить, ни соглашаться.

Была уже середина ноября, и я закончил, перепроверил и отшлифовал до блеска статью. И, наконец, показал ее Кэлу. Он сел на диван с моим ноутбуком, а я грыз ноготь и ждал. Темные глаза скользили по экрану, пока сам Кэл оставался неподвижным, как кот, выслеживающий добычу, а по выражению его лица ничего не возможно было понять. У меня вырвался нервный смешок.

— Мы должны поменяться ноутбуками, — сказал я. – Чтобы я смог посмотреть, что пишешь ты.

Он смотрел на меня рассеянно.

— О, не думаю, что это хорошая идея, Майкл.

— Шучу.

Я вытер ладони о свои джинсы.

— Иначе было бы очень неловко, — пробормотал он.

— Почему?

Он продолжил читать.

— Это о тебе.

— Что обо мне?

— Я сказал: это о тебе.

— Нет, я слышал. Я... — Я посмотрел на его ноутбук: тонкий серебристый контур без присмотра лежал на диване. — Я просто удивлен, вот и все.

И мне вдруг стало безумно любопытно. Интересно, что́ Кэл мог в подробностях рассказать обо мне?

— Удивлен? — Он закрыл наполовину ноутбук и сосредоточил на мне свой взгляд. — Я постоянно думаю о тебе. Просыпаюсь, думая о тебе. Засыпаю, думая о тебе. Мне всегда интересно, что у тебя на уме. Хотел бы постоянно слышать твои впечатления. Я думаю о том, какие подарки тебе бы понравились, или о местах, куда мы могли бы отправиться вместе. Даже после того, как мы побываем в постели... я сразу же фантазирую о других вещах, которые хочу с тобой попробовать. Каждая песня, которую я слышу, кажется о тебе. Моя рука не хочет больше ничего рисовать, кроме тебя. Если я беру инструмент, то играю для тебя. Когда я тренируюсь, то думаю о том, как ты смотришь на мое тело, и как мне это нравится. Теперь я думаю о тебе больше, чем о Боге. Так о чем же мне еще писать?

Его признание накрыло меня мощной волной, вдавив в спинку кресла. Неделями я считал, что мое увлечение Кэлом было односторонним, или, может быть, просто всегда невозможно поверить, что чья-то одержимость может равняться твоей. Но Кэл, по сути, описал себя моими глазами.

Я постоянно думаю о тебе.

— Ты используешь мое имя? — выпалил я.

Он засмеялся, открыто забавляясь моим вопросом.

— Всегда так поступаю, в первых черновиках. Как ты думаешь, чье имя я использовал вместо Абигэйл? После завершения я возвращаюсь в начало и изменяю его.

Я представил Кэла, пишущего «Дом веры» и использующего свое имя вместо имени Абигэйл.

— Твоя семья поддержала бы тебя, — сказал я. — Если бы они узнали. Если бы ты сказал им.

— Ты так думаешь?

— Я знаю, что так и будет.

Кэл на некоторое время прикрыл глаза, а его улыбка потухла.

— Ты заставляешь меня верить в это. Но, если бы тебя здесь не было, думаю, я бы не смог в это поверить.

— Ну, я никуда не уйду.

Он зашевелился, как будто собирался встать, но потом вернулся к статье.

Примерно через десять минут он сказал:

— Статья очень хороша, Майкл.

Я глубоко выдохнул.

— Да? Тебе нравится?

— Нравится. Я впечатлен. Хотя не должен был бы, – я знаю, что ты отлично пишешь, – но это очень сильно отличается от твоего блога. Гораздо серьезнее. Это искусно и содержательно.

Наиглупейшая улыбка расплылась на моем лице:

— Правда?

— Да, — он улыбнулся и отложил мой ноутбук. — Эта статья легко станет одной из лучших в своем роде.

— Только потому, что ты дал мне свою книгу.

— Нет, — ответил он серьезно. — Это получилось благодаря тебе, с учетом того, что ты мог рассказать, а что нет. И ты сохранил объективность.

— Это было нелегко. — Облегчение в моем голосе было очевидно. Мнение Кэла значило для меня гораздо больше, чем чье-либо еще. — Как тебе факты?

Он уточнил некоторые детали, а я сделал заметки и добавил изменения в текст. Затем он прочитал статью снова и сказал:

— Ты отлично справился.

Статья так долго была поводом для наших встреч, что я почувствовал, как земля уходит из-под ног. Облегчение и счастье сменились сомнениями.

— Супер. Я... — Я уставился на документ. — Полагаю, надо отправить ее.

Калеб смотрел на меня, внимательно изучая мое лицо.

— Знаешь, ты ведь мог бы проводить свои стримы и здесь.

Я несколько раз моргнул.

— Ты хочешь этого?

— Да, если сеть здесь достаточно хороша. Мы могли бы оборудовать тебе место в гостевой комнате или в моем кабинете. Я все равно в основном пишу здесь.

Мой Twitch-чат «истекал кровью» уходящих подписчиков, и за каждый день, проведенный в Красном Пере, я терял сотни долларов пожертвований. Теперь, когда я закончил статью, имело смысл вернуться к стримам.

— Я думаю, что смогу заставить его работать с имеющейся у тебя скоростью загрузки, — неуверенно сказал я.

— Хорошо. В любом случае, если не сможешь, я буду оставаться у тебя, пока ты стримишь. — Кэл пожал плечами и вернулся к тому, что писал – а писал он обо мне.

В тот момент я не доверял своему голосу, поэтому просто поспешно кивнул и отправил по электронной почте статью Элизе Харел в «Нью-Йоркер».