Глава 26

Кейди

Вокруг тишина.

Я чувствую себя опустошенной.

Словно я давно блуждаю в каком-то бесконечном сне... не совсем кошмарном, но и не скажу, что приятном.

— Кейди, — мое имя, произнесенное мягко и нежно, вытягивает меня из небытия.

Сначала я думаю, что это Боунз, и всей душой устремляюсь к нему. Раскинув руки и широко улыбаясь, бегу на звук. Но чем ближе становлюсь, тем яснее понимаю, чей это голос.

«Йео!»

Мой мрачный доселе мир расцветает яркими красками. Калейдоскоп любви. Красный. Это цвет языка Йео, когда он пробует меня на вкус. Оранжевый. Цвет остатков «Читоса», размазанных по ухмыляющемуся лицу Боунза. Желтый. Цвет губки Агаты, которой она пользуется во время генеральной уборки на кухне. Я так люблю ее приятную улыбку, напоминающую мне бабушку. Зеленый. Цвет любимого мороженого Пресли — мятного, с кусочками шоколада — на ее липких пальчиках. Голубой. Цвет озабоченных глаз офицера Джо, прячущихся за очками-авиаторами. Индиго. Цвет вызывающей помады тети Сьюзи, которой накрашены ее ухмыляющиеся губы. Фиолетовый. Это цвет ошейника Уискерса на его мохнатой шее.

Радуга любви.

А я — их темная грозовая туча.

— Кейди…

Кейди. Кейди. Кейди.

Все цвета окрашиваются в черный, а потом меня внезапно ослепляет белым.

— Так вот ты где, моя красавица. Вот ты где.

Голос Йео подобен теплым солнечным лучам, ласкающим мои голые ноги, когда я сижу на траве летним деньком. Он пронизывает меня до костей. Насыщает до глубины души. Согревает мое сердце. Наполняет счастьем.

«Йео!» — я пытаюсь мысленно повторить это слово, но у меня ничего не выходит.

Его сильная рука обхватывает мою, и он появляется в поле моего зрения. Моя любовь! Такой прекрасный… и такой сломленный. Его всегда страстный взгляд исчез. А лицо перепачкано кровью. Обычно спокойно плещущиеся в его глазах коричневые лужицы шоколада мерцают скорбью и потерей. А образовавшаяся вокруг ярко-красная кайма заставляет думать, что Йео много плакал. Черные волосы растрепаны и с одной стороны слипаются от крови. Его челюсти крепко сжаты, и только бегающие на скулах желваки выдают его крайнее напряжение и то, что он из последних сил сдерживает свои эмоции.

«Освободи их!» — умоляю я его взглядом.

Появившаяся в уголке его глаза слезинка медленно скатывается вниз по его щеке. А я не могу сдержать блаженную улыбку: какой же он чертовски красивый!

— Ты сделала это, Кузнечик, — шепчет Йео.

«Боже, как же я люблю его шепот…»

— Не пытайся говорить, — просит он меня. — У тебя в горле трубка.

Большим пальцем Йео поглаживает тыльную сторону моей ладони. А я никак не могу понять, почему он такой грустный. Меня тревожит его печаль. Она обдает меня, подобно жару пылающего костра. И мне не нравится, как она обжигает все мои внутренности.

«Боунз, почему Йео такой грустный?»

Я жду в ответ привычного остроумного замечания.

Ничего.

Я смотрю на Йео, и мои глаза подозрительно сужаются. По его щеке сбегает еще одна слезинка. Я несколько раз моргаю. Мое сердце начинает стучать так громко, что я буквально слышу этот стук. И он совпадает с грохотом в моей голове.

«Боунз, ты же обещал, что не будешь прятаться…»

Сначала я умоляю его вернуться тихим шепотом. А потом уже кричу:

«ТЫ ЖЕ ОБЕЩАЛ МНЕ!! ТЫ ОБЕЩАЛ!! ТЫ ОБЕЩАЛ МНЕ, БОУНЗ!!»

Глупый стук моего сердца превращается в писк, который, кажется, эхом отдается вокруг меня. Йео осыпает меня поцелуями, но паника уже охватывает меня. Я чувствую, что тут слишком тихо. Йео смахивает мои слезы, но они не останавливаются. Просто глупый поток отчаяния, бесконечно льющийся из меня.

Мой лучший друг!

Мой спаситель!

Единственный человек на свете, которому известны все темные и грязные подробности моего прошлого.

БОУНЗ!

Тень силы, когда я была слишком слаба.

Сила ураганной ярости, когда я нуждалась в защите.

Козел отпущения. Двойник. Моя замена.

БОУНЗ!

Та часть моей души, которая всегда была сильной и бесстрашной, исчезла. А с ее исчезновением, он украл и мой мир. Забрал то, что было моим. Отнял ту часть моего сердца, которая была им.

Он просто меня опустошил.

Потрепанная и разорванная оболочка самой Кейди.

Боунз.

Страдальческое лицо Йео отражает мое собственное состояние. Каким-то образом он все понимает. Я ничего не могла сказать ему, а он все равно знает. Наш общий друг. Лидер нашей Жуткой Троицы… теперь ушел.

Исчез.

Пыль на ветру.

— Мне так жаль, Кузнечик.

Я закрываю глаза и хочу, чтобы все это закончилось, как очередной кошмар. Чтобы Боунз не прятался. В моей голове он расположился на диване, жует «Читос» и курит косяк. Жалуется на Паскаля и Кеннета. Дразнит Пресли щекоткой, а тетю Сьюзи игривыми ухмылочками. Он буквально терроризирует Агату своими отборными ругательствами, за которые она, без сомнения, побьет его. Что-то замышляет с офицером Джо и гладит Уискерса.

И он любит Йео.

Любит меня.

Боунз…

Никакого шепота.

Никакого крика.

Ничего.

* * *

Три месяца спустя…

Си, Ля, Соль, Ля, Си, Си, Си.

Пухлые пальчики Чейза медленно нажимают каждую клавишу. Он очень старается. Я лучезарно улыбаюсь ему и хлопаю в ладоши.

— Отличная работа. Готов к следующей части? — спрашиваю я его.

Он взволнованно кивает. Чейз страдает от повышенной социальной тревожности. И я прекрасно понимаю, почему он чувствует себя комфортно, беря у меня уроки игры на фортепиано. Его мать говорит, что впервые видит его по-настоящему счастливым. А от этого и я чувствую себя счастливой как никогда.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы оправиться от нанесенных, если хотите, самой себе травм. Доктор Джеймсон не стал перекладывать проблемы моего психологического здоровья на какого-то неизвестного мне врача из больницы. Он позволил Кушу заниматься со мной. Мне никогда не нравилось обсуждать моих альтеров, но Куш каким-то образом умудряется делать это так, чтобы я в процессе не испытывала ни особого беспокойства, ни дискомфорта.

Конечно, боль присутствует всегда.

Но Куш помогает успокоить ее воспоминаниями о хороших моментах моей жизни. О тех мгновениях моего прошлого, где я была по-настоящему счастливой. Будь то из-за моей бабушки, моей дорогой мамочки или же альтеров.

И, конечно же, о самых радостных моментах — когда рядом был Йео.

Мы с Кушем часто обсуждаем его чувства ко мне. Именно самоотверженная любовь Йео стимулирует меня двигаться все дальше и дальше. И меня уже не разрывает на части. Куш помогает мне изучать себя, вскрывая мое подсознание и буквально дезинфицируя все клинические симптомы. Он учит меня взаимодействовать с каждой — сбивает ли она меня с толку или печалит — частью себя самой. Вместе мы обсуждаем те воспоминания, которые я подавляла. Воспоминания, от которых внутренне я пострадала намного сильнее, чем от причиненного мне когда-либо физического вреда. Куш планомерно выводит их на свет божий. Осторожно вскрывает слой за слоем, поворачивая время вспять. Помогает мне переосмыслить те события с позиции взрослого человека. И да, мне приходится встретиться с каждым из них лицом к лицу. И в конце концов я научаюсь делать это, не закрываясь в себе и не отключаясь от реальности.

Впрочем, это уже не так важно.

После того как плохих альтеров прогнал Боунз, а его самого вырвали из меня, остальные просто исчезли. Я разыскивала их. Досконально и каждого по отдельности. Но все они до сих пор остаются вне зоны досягаемости. Куш уверяет меня, что они ведут себя так, потому что любят меня.

Иногда любовь причиняет боль.

— Ты готов идти, малыш, — зовет Чейза его мама, Синтия.

Соскользнув со стула, он подбегает к ней.

— Не забудь захватить свое вознаграждение, — говорю я ему. — Ты сегодня хорошо потрудился.

Чейз одаривает меня беззубой улыбкой и достает из корзинки на моем столе маленький пакетик «Читоса». Он беззвучно — одними губами — выражает свою благодарность, и они с мамой уходят. Я встаю из-за пианино и оглядываю пространство вокруг себя.

Моя студия.

Я до сих пор испытываю благоговейный трепет в груди.

Как только я достаточно поправилась, чтобы покинуть больницу, Йео сделал в одной из комнат своего дома перепланировку, удовлетворяющую всем моим потребностям. Так одна из стен превратилась в огромное панорамное окно, выходящее на сверкающие на солнце воды реки Мононгахилы. И я частенько обнаруживаю себя свернувшейся калачиком перед стеклом — на одном из мешков с фасолью — и любующейся прекрасным видом. Йео в первую очередь перевез из моего дома фортепиано. И разместил здесь все мои любимые вещи. Стены в комнате выкрашены в приятный кремовый цвет. Мне нравится, что она очень уютная, очень светлая и здесь много свежего воздуха.

Теперь я даю уроки игры на фортепиано здесь, а не в своем доме, который в настоящее время выставлен на продажу. Йео с Кушем даже направили ко мне несколько своих пациентов. Конечно, я не дипломированный специалист в области музыкальной терапии, но у меня есть прекрасная возможность пройти курсы психотерапии в онлайн-режиме. А пока я просто продолжаю преподавать уроки музыки. Как обычно. И, похоже, мои ученики-пациенты действительно получают от этого удовольствие. Это делает меня счастливой… и обеспечивает мне занятость.

* * *

— Надеюсь, на сегодня все? — глубокий голос Йео проникает в меня, словно горячий пар в сауне.

Он всегда оказывал на меня такое физическое воздействие. Я поворачиваюсь и жадным взглядом окидываю своего любимого доктора. Какой же он красивый сегодня! В своих черных брюках и светло-серой рубашке. Его галстук свободно болтается на шее, а рукава рубашки закатаны, притягивая взгляд к его мускулистым рукам. Я прикусываю нижнюю губу и с предвкушением заглядываю в его шоколадные глаза. На его полных губах расцветает самодовольная улыбка. Мне хочется целовать ее до тех пор, пока она не станет моей.