Глава 31

Эвианна

На следующей неделе я стараюсь как можно больше избегать Ника. В некоторых случаях это невозможно, например, когда я прихожу в понедельник утром (после того, как провела выходные в доме родителей из-за постоянно возрастающего после вечеринки смущения). Конечно, Ник ничего не говорит. Он джентльмен. И он действительно ведет себя, как и прежде. Он даже предлагает сделать мне завтрак, и в какой-то момент улыбается мне.

Но это не показатель того как он относится к нашему поцелую. Я убедила себя, в том что, возможно, он не узнал меня. Может быть, он думал, что это была какая-то случайная незнакомка.

Возможно, он был пьян, и ничего не помнит.

Остаток недели проходит также. Мы готовимся к поездке в Мексику. Мы уезжаем вечером в следующую пятницу, и я провожу неделю, делая бесконечные упражнения для пресса, отжимания и приседания. Я должна выглядеть наилучшим образом, если буду валяться в бикини все десять дней.

В пятницу Ник дает мне выходной. Мы все дома, упаковываем вещи, собираемся в дорогу.

Бриа, конечно, рада предстоящей поездке. Я изучила наш курорт, и это роскошный эко-отель в глуши, в Тулуме. ( Прим: Тулум — курортный город в Мексике, который расположился на восточном побережье полуострова Юкатан). Ник забронировал номер люкс, и у меня есть своя собственная спальня и ванная комната, хотя у нас совместная кухня и гостиная. Наверное, это хорошо, потому, что я слышала очень неприятные вещи о правилах смывания туалетной бумаги в этом городе.

Я стараюсь не думать о Нике без рубашки, хотя это будет неизбежно.

Я беру как можно меньше вещей, прекрасно зная, что для проживания большинства дней обойдусь летними платьями и шортами. Упаковав чемодан, приблизительно в семь захожу в главный дом. Наш рейс не раньше одиннадцати, но так как это международный рейс Ник хочет выехать пораньше.

Я надела леггинсы, сандалии и футболку. Так же захватила в самолет толстовку на молнии, хотя сомневаюсь, что она понадобится, как только мы приземлимся. Погода ожидается теплая на все время поездки. Я дважды перепроверяю свой паспорт, убедившись, что он все еще в моей сумочке. Так и есть.

Когда открываю дверь и затаскиваю чемодан, замечаю, что кухня пуста. Я оставляю чемодан и сумку возле обеденного стола и иду, чтобы сделать себе чашку кофе. Уверена, что не буду спать в самолете, и поэтому могу читать. Полет длится чуть менее шести часов, и завтра рано утром мы будем в аэропорту Канкуна. ( Прим. Канкун — крупный курортный город в Мексике на полуострове Юкатан). Я планирую дремать на пляже, с бокалом в руке.

Так как вокруг никого нет, я начинаю готовить пакет закусок в самолет для Бриа. Так же я позаботилась, чтобы днем она вздремнула для восполнения недостатка сна сегодняшним вечером.

Пока я здесь, делаю на скорую руку горячие сэндвичи с сыром, для себя Ника и Бриа, чтобы перекусить сейчас, таким образом нам не придется покупать дерьмовую еду в аэропорту.

— Вкусно пахнет, — говорит Ник, неся небольшой чемодан за собой. Бриа идет следом, и одобрительно принюхивается.

— Жареный сыр? — спрашивает она, и я протягиваю ей сэндвич.

— Я подумала, что мы могли бы поужинать здесь, а не в аэропорту. Также я собрала для нас перекус, — говорю я, показывая небольшую сумку, наполненную батончиками из мюсли и сухофруктов.

Ник с благодарностью смотрит на меня, и я стараюсь не замечать, как он хорошо сейчас выглядит. На нем надеты джинсовые шорты, сандалии и облегающая футболка.

Мы быстро едим за столом, и я упаковываю также немного воды. Глаза Бриа сонные, и мы решаем отправиться в аэропорт около восьми. Я надеюсь, что она будет спать в самолете, да, я не сомневаюсь. Она может спать где угодно.

Мы выезжаем на «Порше» Ника, и Бриа сразу засыпает. Ник молчит всю дорогу, а когда мы оказываемся в аэропорту, он вытаскивает коляску для Бриа, так что она может продолжить спать. Я толкаю коляску, пока Ник несет весь багаж, и, когда мы направляемся в международный терминал, я не могу не думать, что мы похожи на семью. И пытаюсь выкинуть эту мысль из головы.

После прохождения паспортного контроля, у нас остается час перед посадкой, поэтому я нервно расхаживаю по терминалу, в то время как Ник позволяет Бриа спать у него на коленях. Я покупаю пару книг, и иду в туалет, оценивая свой внешний вид. Я без макияжа, и собрала волосы в пучок.

Расслабься, Эви. Это просто отпуск.

Клянусь себе пить как можно больше, чтобы забыть, как хорошо ощущается поцелуй Ника.

Как это казалось правильным.

Мы без проблем проходим на посадку, а стюардессы проверяют коляску Бриа на входе. Я благодарю их, и они вручают мне билет.

— Хорошего полета, миссис Уайлдер.

Мое сердце останавливается. Ник слишком далеко, чтобы услышать. Я яростно трясу головой.

— Мы не женаты, — шиплю я.

— Мои извинения, — говорит она тепло. — Милый ребенок, — добавляет она, указывая на Бриа. Она действительно выглядит довольно прелестно, крепко спящая на руках у Ника.

— Да, она такая.

Я следую за Ником и Бриа к нашему ряду. Ник садится у окна, Бриа садится посередине, я возле прохода. Как только мы все пристегиваемся, Бриа наклоняется ко мне и кладет голову на мое плечо. Я поднимаю подлокотник и обнимаю ее. Я стараюсь не смотреть на Ника, поэтому достаю книгу и начинаю читать. Я никогда не была в полете так долго, и мысль о том, что застряла рядом с Ником на шесть часов, немного ужасает.

— Она действительно может проспать все на свете, — шепчу я, пока самолет взлетает.

— Она проспала большую часть катастрофы, — говорит он торжественно. Я практически уже готова спросить его, что он имеет в виду, а затем понимание поражает меня.

Катастрофа, в который погибли Изабелла и Маттиас. — Ничего себе. — Это все, что я могу сказать.

— Она не просыпалась вплоть до того пока мы не оказались в больнице. Она была единственной, кто не получил ранения.

— Что... что случилось? — спрашиваю я, и Ник поворачивается ко мне.

— Я был за рулем. Было поздно. Мы возвращались с ужина. Изабелл все еще кормила Маттиаса грудью и он плакал, поэтому она пересела на заднее сиденье, и взяла его на руки, чтобы покормить. Она не была пристегнута ремнем безопасности, и, понятно, Маттиас тоже. Это было глупо, я знаю. Черт, я каждый божий день напоминаю себе об этом.

Я смотрю на Ника, он хватается руками за голову. Продолжает: — Был дождь. Машину занесло на мокрой дороге. Я не гнал, но определенно не был самым осторожным водителем. Всё могло бы обойтись, пристегнись они ремнями безопасности. Изабелл настояла на кормлении сына, и я позволил ей. Я, черт возьми, позволил ей это. Мы врезались в дерево, и они вылетели вперед, через лобовое стекло. Они оба были объявлены мертвыми позже в тот вечер, в больнице. Оба получили слишком много повреждений. У них у обоих было внутреннее кровотечение, и их нельзя было спасти.

— Ох, Ник... — шепчу я. Я тянусь к его руке, и он берет мою руку. — Мне так жаль.

Он лишь грустно на меня смотрит, и я вижу отпечаток сожаления на его лице.

— Я не должен был позволять ей пересаживаться. Я должен был настоять… — Это не твоя вина, Ник. Шел дождь, и были смягчающие вину обстоятельства, которые объединились, поэтому произошел этот кошмар: дождь, дерево, внутреннее кровотечение. Ни чего из этого не произошло по твоей вине.

— Хотя, трудно не винить себя.

— Я знаю.

Я крепко держу его за руку, рядом зашевелилась Бриа.

— Она была так расстроена, когда проснулась, — говорит Ник, и его голос срывается. Я смотрю на него. Свет в салоне самолета выключен, но его лицо освещают огни на крыле. — Бриа.

Она не переставала плакать в течение нескольких дней, недель. Ей было всего три. Она не могла принять, что её мама и брат ушли, вот так просто. Она не поняла. Её до сих пор мучают кошмары.

Я молчу. Я благодарна за то, что он рассказывает мне. Это тяжело слышать, но я рада, что он меня впустил.

— Я не собираюсь говорить, что мне жаль, потому что не могу сопереживать этому так как никогда не испытывала что-то похожее, и не могу даже представить, что подобное может произойти с людьми, которых я люблю больше всего. Так что я не собираюсь говорить, что всё будет хорошо, потому, что ты уже знаешь это. Я просто хочу сказать, что это нормально грустить, ведь твоё горе имеет значение. Ты научил меня этому. Я не хочу, чтобы ты всегда клял себя, что целиком и полностью из-за тебя всё вышло из-под контроля.

— Да, — отвечает он. — Я учусь. Медленно, но я учусь.

— Хорошо, — говорю я тихо.

Ник сжимает мою руку и отводит взгляд. Он ее не отпускает, наоборот, устраивается так, что его рука ложится на мои колени. Я делаю глубокий вдох, и проявляю решительность.

— Кстати, мне понравился твой костюм, — шепчу я, и вижу, как он хитро улыбается, пока смотрит в окно.

— Я предполагал, что так и будет.

Мы храним молчание до конца полета, хотя его ответ потрясает меня, потому что теперь нет никаких сомнений в том, что он знает, — на вечеринке в честь Хэллоуина была я. И это значит, что он должен знать, что поцеловала его я.

А это значит... он ответил на поцелуй. Сознательно.

Я знаю, что данный факт не должен заставить меня чувствовать себя такой счастливой, но это не так. Это заставляет меня чувствовать себя великолепно. Радостно. Оптимистично.

Теперь я понимаю, что мама имела в виду, что можно легко заполучить Ника, учитывая нашу ситуацию. Ведь влюбляясь в кого-то это не всегда фейерверк, взрыв и химия. Иногда это происходит мягко, постепенно, и это последнее, что ожидаешь.

Ни один из нас ничего больше не говорит до конца полета, но мы продолжаем весь полёт держаться за руки. В конечном счете, мне удается заснуть.

Я просыпаюсь до объявления посадки, и Бриа подпрыгивает в своем кресле, пока мы приземляемся в Канкуне.

Небо окрашивает розовый рассвет, и я не могу не думать, что это будет поездка моей жизни.