Он спускается по лестнице — через две ступеньки, как и я. Ну, до несчастного случая.

Теперь я ковыляю.

— Она спит? — спрашиваю я, и голос громко отдается от голых стен.

— Да, — говорит Ник и садится рядом со мной, беря еще один кусок пиццы.

Я смотрю, как он ест, и не могу не удивляться тому, как все складывается. Для нас обоих.

Неподвижность и прикованость к постели дали мне много времени на размышления о Нике и о том, как мне повезло, что я нашла его — и как ему повезло, что он нашел меня. Я знаю, что это глупо, но мне кажется, что так и должно было быть.

Ну, это и тот факт, что Сесилия была полной занудой. Но слава богу, что так оно и было, иначе я не сидела бы здесь на полу с этим красивым мужчиной, не ела бы пиццу в нашем новом доме и не чувствовала бы себя такой чертовски живой и счастливой, несмотря ни на что. Жизнь чертовски хороша.

И Ник выглядит чертовски хорошо в джинсах и обтягивающей футболке.

Я откидываюсь на руки и смотрю, как Ник встает, чтобы отнести пиццу на кухню. У нас даже нет холодильника и мусорного бака, так что я понятия не имею, почему он так долго не возвращается.

— Ты что, умер там? — спрашиваю я через несколько минут.

— Дай мне минутку, — говорит Ник, и я слышу, как хлопает дверь. Мне кажется, я слышу щелчок зажигалки, но не уверена.

— А что ты вообще делаешь? Мы ничего не распаковывали, кроме пижам и зубных щеток.

— Я принес немного добавки. Я хитрый, — говорит он, возвращаясь в гостиную с двумя зажженными канделябрами и парой маленьких бумажных стаканчиков. Подмышкой маленькое одеяло и бутылка шампанского.

— Спокойно, Николас Уайлдер. Очень спокойно.

— Шампанское теплое, — извиняющимся тоном говорит он. — Прости.

Я смеюсь.

— Мне нравится теплое шампанское.

Ник кладет одеяло, а потом свечи. Ставит стаканчики и подходит, чтобы сесть рядом со мной.

— Тебе удобно?— спрашивает он и скользит рукой по моей спине. Электрический разряд, который пробегает по коже, когда он делает это, не остается им незамеченным. Он просто улыбается своей понимающей улыбкой, когда я киваю. — За Портленд, — говорит он, поднимая бутылку. — За нас. — Раздается громкое «хлоп!» и Ник наливает нам по стакану теплого шампанского.

— За Портленд и за нас, — говорю я, постукивая своим стаканчиком по его. Ник не смотрит на меня.

— Зрительный контакт, — настаиваю я, и он смущенно смотрит мне в глаза. — Неужели ты никогда не слышал, что если чокаешься стаканчиками и не смотришь в глаза другому человеку, это означает плохой секс в течение семи лет?

Ник громко смеется и качает головой.

— Ты все это выдумываешь.

— Вовсе нет! — недоуменно говорю я. — И даже если бы это было так, зачем тебе связываться с плохим сексом? — Я съеживаюсь и притворяюсь, что мне противно.

— Эви, я думаю, что из всех людей нам с тобой не нужно беспокоиться о плохом сексе.

— Ну, я не знаю, — говорю я, садясь и скрещивая руки на груди.

— Позволь мне показать тебе.

Прежде чем я успеваю что-то сказать или сделать, Ник наклоняется и крепко целует меня. Я едва сдерживаюсь, чтобы не застонать вслух, когда он тянет мое лицо к своему и зарывает пальцы в моих волосах.

—Ты в порядке?— спрашивает он, указывая на мой гипс.

— Я не собираюсь использовать левую ногу, так что да, со мной все будет в порядке.

Ник улыбается и встает.

— Думаю, тебе будет удобнее в нашей спальне, — говорит он, наклоняется и подхватывает на руки. В отличие от прошлого раза, когда он поднял меня и понес в Карибское море, на этот раз я не сопротивляюсь, и не говорю ни слова, пока Ник несет меня в спальню. Нашу спальню.