Войдя в офис, Лора на секунду испугалась. Потом напомнила себе, что это — глаза мертвеца, и она пришла сюда, чтобы отомстить за смерть от имени своей сестры, занимавшейся сексом с владелицей этих самых глаз.

Администратор широко улыбнулась, открывая вид на прекрасные, натуральные зубы, результат хороших генов и полезных привычек. Ее глаза осветили комнату с таким радушием, призванным противостоять агрессии в фото Томасины.

— Мисс Карнеги, как поживаете? — В дополнение к располагающему нраву прилагалась отличная память.

— У меня все в порядке. Рокель свободна?

Девушка−Солнце, как для себя назвала ее Лора, свела брови на переносице и посмотрела на экран компьютера.

— У вас назначено?

— Мне нужно расспросить ее об агентстве «Пандора».

— Мне жаль. Кажется, она на встрече.

— Я подожду. — Лора присела на обитую кожей скамью с самым высоким сиденьем, каким девушка только видела. Оставалось только догадываться, что такая высота связана с ростом постоянных посетительниц. Она написала Рокель: «Я в приёмной. Нужно увидится с тобой из-за девушки из «Белой Розы».

И стала ждать. Томасина уставилась на нее, и Лора привиделось, как оскал превращается в улыбку, какую можно увидеть на модели, находящейся в трех метрах от камеры. Улыбка говорила: «Твоя сестра влюбилась в меня, и она даже не сказала тебе. Она боялась тебя. Она делала все, что я ей говорила. Она скинула всю работу на тебя, потому что проводила время со мной. И я тоже была с кем−то еще. Потому что я могу».

Насмешки в голове бегали по кругу, от одного к другому, от причины к следствию и обратно, в хаотичном порядке. За пятнадцать минут чувства Лора сменялись от ненависти к наследнице к жалости к ней, к озадаченности, любопытству, отвращению, гневу, сочувствию, запугиванию, близости и обратно.

Но возвращались они всегда к одному и тому же: ты должна была видеть все, что происходило, но была слишком занята работой.

Однако она была не слишком занята, чтобы пропустить новую пару туфель, особенно пару Джимми Чу на ногах Руби. Ни каких-то там старинных, а этого сезона, не похожих на те, которыми торгуют в «Otto Tootsi Plohound» на Пятой, где одиннадцатый размер разлетается мгновенно.

Лора не стала удивляться или волноваться, увидев Руби с каким−то новым, дико дорогим аксессуаром, просто посмотрела на нее и сказала:

— Хорошая обувь.

Из коридора вышел Джереми с образцом ткани для эластичной вставки, бросил взгляд на закованные в роскошь ноги.

— Красные — заметил он, подбрасывая Лоре ткань. Она поймала её в воздухе.

Руби наклонила ногу, чтобы Лора могла рассмотреть туфлю сбоку. Естественно это были шпильки, с ремешками в форме оконной панели в стиле ар−деко и пяткой, изогнутой под углом, что стало возможным благодаря какой−то технологии, которая была недоступна два года назад.

— Черные были слишком серьезны, — сказала Руби.

Джереми обошел её, осматривая задник. У него с Руби сложились странные отношения, как у братьев и сестер, которые терпят друг друга, потому что мама смотрит.

— Их было пять пар по всему городу, — сказал он, — твоего размера, я имею в виду.

Идеально тонкая колкость. Руби носила тридцать девятый, большой даже для ее роста в сто семьдесят сантиметров. Джереми знал об этом из печально известного инцидента с застежкой, произошедшего за шесть месяцев до разговора.

— Слышала об этом? — Он положил образец, над которым работала Лора, на стол. — Димфна Бэстил специально заказала их, но Томасина Вэнт пошла в «Plohound» и сумела их забрать. В «Grotto» был настоящий скандал.

Лора расстелила метр ткани. Джереми растянул ткань, и она измерила ее, забив число в калькулятор.

— О, сцена в «Grotto», — сухо сказала Лора. — Представляю себе.

Она передала Джереми швейный метр.

Он замерил обхват груди.

— Не знаю как одна из них оторвалась от ложки так надолго, чтобы сразиться за туфли. Добавь сюда еще четверть, и я думаю, что нам хватит.

Вмешалась Руби.

— Не говори таких вещей.

— Она больше не пользуется ложками? — спросил он.

— Это неправда, Джереми. Ты не должен распространять слухи. — Руби не могла оставить его остроты незамеченным из-за своего развитого чувства справедливости.

Лора бросила взгляд на Джереми, надеясь, что он не сделает еще одного резкого замечания, потому что она не могла запретить сестре быть той, кем та всегда являлась. Лора нуждалась в его помощи, и ей нужно было, чтобы между ними были терпимые отношения. Джереми пристально посмотрел на Руби, слегка скривившись и сжав губы, как будто сдерживая свои слова.

Лора прервала затянувшееся молчание.

— О, Руби, брось! Ты же знаешь, что Томасина, как и все другие девушки, проводит вечность в туалете и сплетничает с худшими из худших. И Джереми, ты знаешь, что лучше ничего не говорить Руби о ее друзьях. Я имею в виду, Боже мой, просто попробуй сказать что−нибудь плохое обо мне, даже если это правда, и она выколет тебе глаз одним из этих каблуков. А теперь убирайся отсюда. У меня много работы.

Может, последнее зашло слишком далеко. Ему не нравилось, когда ему говорили, что делать, даже если она пошутила. Или, может быть, Лора дала ему время, когда ему нужно было подумать о том, как донести свою точку зрения, и, вполне возможно, он делал это для ее пользы, потому что она была слепой, тупой и усталой.

— У Томасины тридцать девятый, не так ли? — Не дожидаясь ответа, он подмигнул Лоре, и вернулся в свой цех, где, по её сведениям, продолжал работать, глотая таблетки горстями, пока никто не видит, и, поддерживая привычку бегать пять−десять миль в день ради укрепления легких.

Он пытался что−то ей сказать. Либо Руби одалживала туфли у Томасины, либо модель подрезала их у Димфны, потому что Руби не могла позволить себе Джимми Чу с ограниченным тиражом по полной цене. У ее сестры не было связей, чтобы достать их. Любой бы это заметил. Любой бы заметил, что отношения между дизайнером и супермоделью изменились, кроме Лоры. Но она только снова уткнулась в лекала, поблагодарив звезды и богов геометрии, что напряжение покинуло комнату.

— Лора Карнеги! — Рокель вырвала её из задумчивости, стоя рядом с чуть растянутой улыбкой.

— Ты уехала вчера перед уборкой. Я искала тебя, — обернувшись к девушке−солнцу, сказала Рокель

— Перенеси мою встречу в девять на полчаса и сдвинь остальные. Собрание в одиннадцать тридцать перенеси на завтра на обед и замени его обычным завтраком в «Marlene X».

Не дожидаясь ответа, она повела Лору мимо приемной, по узким как кишки коридорам агентства, где сновали прохожие и одинаково хорошо ориентирующиеся помощники.

В конце коридора был офис. Неоправданно большой, как Кадиллак Эскалада, а достаточно было Хонды Аккорд. Он имел вид комнаты, которой никогда не пользовались. Деревянные полы нигде не были потерты. Кожа на креслах была нетронутой, и стол выглядел так, как будто на нем ничего не двигали в течение нескольких месяцев, кроме как вытирали пыль.

Рокель села на диван и указала Лоре сесть напротив. В воздухе витал резкий отчетливый запах мяты. На столе между диванами стоял поднос с горячим кофе и чаем, соком, булочками и пепельницей в форме полумесяца. Над пепельницей на медном стержне толщиной с карандаш был подвешен бирюзовый шар.

Рокель нажала кнопку в верхней части шара.

— Закуришь? — Шар открылся с механическим щелчком, и из него высунулось множество сигарет, как солнечные лучи, нарисованные дотошным ребенком.

— Нет, спасибо. — Она была смущена сигаретами, а хозяйка комнаты, казалось, наслаждалась этим.

— Люблю хвастаться это штукой. Из 20 века. Конечно, курить здесь запрещено, но большинство новых девушек из стран, где нет строгих правил. Они чувствуют себя комфортно, когда видят здесь знакомый бренд.

— Здесь совсем не пахнет дымом.

— Мы здесь проветриваем. Так. Чего ты хотела?

Лоре, неспособной открыто лгать, пришлось прибегнуть к правде. Она достала брошюру «Белая роза».

— Я нашла это в вещах моей сестры. Эта девушка, здесь, на обложке, я встретила ее в «Бакстер−Сити» с Рольфом Вэнтом, но я не узнала её имени. Я хочу поработать с ней, и я подумала, что ты могла бы быть её представителем или найти её, если захочешь представлять её. Она достаточно перспективна.

Рокель пристально посмотрела фото.

— Немного смазлива для вашего бренда, тебе так не кажется?

Разумеется, это не оскорбляло ни модель, ни «Портняжек».

— Может быть, и так, — проговорила Лора, стараясь как можно увереннее. — Мы пытаемся сделать сладкое острым, а не острое острым.

— Интересно, а её никто не представляет?

— Ты слышала об агентстве «Пандора»? Думаю, это был Томасинин бизнес, но ее больше нет?

Рокель ухмыльнулась.

— Это не модельное агентство, дорогуша.

Лора сделала паузу, прочистила горло и в голове отметила про себя все, что могло значить это высказывание.

Агент оборвала ее мысли.

— Почему вы просто не используете Ровену? Она прекрасно для вас подходит, и совершенно не засвечена. Бедняжка зависает с другими претендентами в «Марлен X» каждое утро как потерянный щенок. Как−то утром она кружила вокруг Пенелопы Сидуиндер, ела крем−брюле, а потом сидела там с видом «Смотрите, я не блюю». — Она засмеялась и вздохнула.

— Что это за агентство? — спросила Лора

— Девушек, дорогая. Симпатичных девушек. Серьезно, ты же не настолько наивна, чтобы не понять. — Её трудно было отвлечь от чего−то.

— Итак, ты никогда не видела ее здесь? Не снимала?

— Извини, нет. Но если найдешь, ты все равно можешь привести её к нам. Лучше, если пойдешь по проверенной схеме. Это общепринятая практика.

Работа с моделями, представленными агентствами, защищает дизайнеров от судебных процессов и путаницы. Она также защищает их от выплат работникам, страховкам, тысяча девятьсот девятой статьи и других суровых налоговых форм. Пятнадцать процентов доходов и зарплат сразу же уходят на оплату услуг агентств. Почти целое поколение дизайнеров, моделей и журналов покупали весь пакет услуг от и до, не задаваясь вопросом, сколько будет стоить случайный иск по сравнению с дополнительной зарплатой, согласованной агентами. Казалось, что целые экономики строились вокруг посредников и перекупщиков, но каждый раз, когда Лора пыталась придумать способ обойти их, возникала реальная работа по проектированию.