Глава 22

Она хотела Джереми. Ей хотелось рассказать ему все, сквозь пелену слез. Она хотела, чтобы он сказал, что все будет в полном порядке, что он снова возьмет ее на работу, и она засияет блеском, сравнимым только с его собственным ярким светом. Но его показ был назначен на восемь часов, а это значило, было довольно много шансов увидеть кровь на стенах, перегоревшие моторы швейных машин, переполненные парогенетаторы, изорванные нервы и швы.

Затем она подумала о Руби, сидевшей в тесной маленькой комнате с Дебби Хейворт, и вынужденной любезничать с ней как со святой. Дебби заставит ее унижаться, а Корки ничего в этом не поймет. Даже если эйфория об удачном истечении дня и испарилась, Лора решила, что, по крайней мере, она сможет уберечь ее от самого худшего дня в истории, и она сможет получить некоторое удовлетворение. Поэтому она бежала на 38−ю через весь город по Бродвею, пока вены и легкие не сжались, а рука не заболела от того, что приходилось держать этот чертовски неудобный «вонючий» гипс.

Лифт остановился там же где и всегда. Приемная Джереми была заполнена стеллажами, выстроенными по направлению к грузовому лифту, но сейчас ей было все равно. Она хотела добраться до Руби. Она хотела спасти свою сестру от прошлых неудач с чужими бойфрендами и увлечений супермоделями, потому что, если она не смогла спасти себя и свою компанию, черт возьми, ее сестра была следующей главной вещью в её жизни. Может быть, даже самой главной.

Дебби сидела за столом одна и писала на том, что было похоже на лист заказа. Её сподручниц в поле зрения не наблюдалось. Корки выглядел как человек, которого только что избили палкой. Он как на автомате улыбнулся, но во взгляде читалось, что, здесь происходит что−то еще.

— Привет, — сказала Лора, садясь в кресло. — Где Руби? −— Напряжение в комнате витало в воздухе. Почему никто не говорит?

— О. Боже, — пискнула Дебби. — Я думал, что ты уже не придешь.

— Извини. — Лора посмотрела на Корки, потому что Дебби, казалось, действительно подписывала контракт на заказ. Чернилами

Корки выглядел не уверенно, хотя должен был раздуваться от гордости на швам.

— «Barneys» хотят шерстяное креповое платье. Как это, но…

Дебби закончила писать и сказала.

— Без пояса. Без кармана. Отпорите рукава и продайте их в розницу за четыре пятьдесят, а мы сможем выкладывать ими полы. Она вытащила листы для второй стороны договора и передала бумагу Лоре. Но вычеркнула название компании и написала «Лора Карнеги».

Лора посмотрела на цифры внизу.

— Это большой заказ для нас, — сказала Лора.

— Мы можем это сделать, — сказал Корки. — Я уверен в этом.

— Там ничего высчитывать. — Дебби улыбнулась. — Нам нужно это немедленно, чтобы заполнить пустое пространство. Это универсальная покупка. Я принесу тебе наши цвета.

— Это частный лейбл? — спросила Лора. — Или у него будет ярлык «Портняжек»?

— «Barneys». — ответила Дебби.

— И вы хотите, чтобы мы сняли пояс, сделали его без рукавов и сделали его в ваших цветах для розничной торговли по четыре пятьдесят? Я думаю, что мы можем. — Она знала, что они смогли. У них был запас ткани Джереми, которая должна прийти со дня на день, не окрашенной. Так что это можно было бы использовать палитру «Barneys», связавшись с красильной мастерской в Северной Каролине, которая так понравилась Йони. Она не могла бы попросить что−нибудь более идеальное. Отличная новость. В бланке заказа было достаточно платьев, чтобы они могли работать в следующем сезоне. Да, это была сделка с частным лейблом, которая означала лейбл «Barneys», правила «Barneys» и цвета «Barneys». Но это было замечательно. Лучше, чем хорошо. Это была чудо.

— Прекрасно! Ух ты, я не знаю, сможем ли мы сделать это платье для нашей линии, но мы постараемся сделать его как можно ближе по стилю. Спасибо, Дебби. Мы не подведем вас.

— Значит, нормально, что в контракте только ты, а не Руби?

— Что ты имеешь в виду? Как без Руби? Она его спроектировала.

— Ну, если так сказать, — сказала Дебби, кладя в сумку договор. — За исключением того, что мы меняем цвета, пояс и рукава. Я имею в виду что, почти на всех платьях из шерстяного крепа есть замок. И за него никого не включают в контракт. — Она сморщила нос. — Я знаю, что могу на вас положиться. Хорошо? Просто выполните все, и спасибо! — Она на цыпочках вышла из комнаты, словно знала, сколько беспорядка только что устроила.

Лора и Корки стояли в тишине, глядя друг на друга и задаваясь вопросом, что, черт возьми, только что произошло.

— Ты ей это предложил? Ты сказал ей, что мы можем выкинуть Руби?

— Это была ее идея с самого начала. — Корки начала развешивать одежду. — Она пришла, стала рассказывать, в каких трудных отношениях вы все состоите, как она нуждается в тебе, потому что ты знаешь, как конструировать вещи. И затем спросила Руби о том, понравилось ли ей в тюрьме, и какое отношение она имеет ко всему происходящему, и бла, бла, бла. Руби, пыталась, сделать все возможное, но это было некрасиво, чертовски не красиво.

— Где она?

— Думаю у соседей.

Лора нашла Руби в кабинете Джереми, просматривающей его образцы, как будто осенняя коллекция была разработана для неё. Мастерская была вымершей, а стойка регистрации пуста. С тех пор как здесь нашли тело Грейси Померанц, его перекрасили и заново настелили пол.

Владелец офиса был отнюдь не сентиментальным. Он не верил, что дух Грейси решил задержаться в этих стенах, но инцидент расстроил его настолько, что готов был заплатить, чтобы все закончилось.

— Джереми знает, что ты здесь?

Руби складывала образцы ткани по цвету, чего никогда не делал Джереми. Он мог делать крупные заказ, чтобы красить их в свои собственные цвета, поэтому мог строить свои цветовые композиции. И он определенно расстроится, увидев такую реорганизацию. Но Руби, которая знала Джереми достаточно хорошо, знать об этом, видимо, это не волновало. И она ответила, продолжая бездельничать:

— Он послал меня сюда, как будто отправил меня в мою комнату. Я плакала, и я думаю, что это смутило его. Как ты работала на него?

Лора хотела перевести разговор с жесткого светского поведения Джереми на причину, по которой Руби оказалась в его кабинете.

— Я слышал о «Barneys».

— Я позволила ей подписать заказ, потому что Корки меня достал, но мы не можем его выполнить. Я знаю, ты думаешь, что я не умею так работать, но я выполнила все требования, и она не сможет меня выгнать. Она даже и представить не может, какую услугу я ей сделала. Этот парень, как бы его ни звали…

— Даррен.

— Он целовался так, словно носил шейный корсет. Я имею в виду, ну знаешь, как трудно целовать кого−то, кто отказывается наклонять голову? — Она подняла бордовую вуаль, как будто не знала, идет ли она к красным, пурпурным или коричневым.

— Мы должны с этим разобраться, — сказала Лора.

— Разобраться с чем?

— Как выполнить этот заказ.

Лицо Руби растаяло, как шарик мороженого на солнце. Она схватила картон в верхней части заголовка, сгибая его.

Лора вскочила.

— Сегодня утром я ходила к Иванне, но ее там даже не было. Они прекратили нас спонсировать. Все. Даже те семьсот долларов, которые мы оставили. Пьер не смог ничего выторговать. У нас вообще нет бизнеса, точка. Но если мы возьмем этот заказ, он придется на зиму, а если мы сможем выполнить его, и у нас будет достаточно денег, чтобы начать с малого без поддержки. С очень малого.

— Ты имеешь в виду, что ты можете начать снова.

— Нет, я начну сначала только с тобой.

— Как думаешь, она позволит этому случиться? У нее всегда будет больше заказов для тебя. Пока я рядом, она приедет к вам на эксклюзивный пошив для «Laura», и всегда будет легко, и этого всегда будет достаточно, чтобы ты держалась на плаву. Может быть, немного больше в каждом сезоне, так что ты будешь думать: «О, в следующем сезоне мы снова запустим «Портняжек» вместе». Извините, ты это так видишь?

— Что, если я пообещаю тебе, что это только на один раз? А потом ты вернешься. Честное скаутское! — Лора слегка вскинула левую руку с двумя скученными пальцами, так чтобы Руби увидела и поднесла ко лбу. Могло ли это называться скаутским салютом, но это единственное, что они знали.

Руби, скрестила руки, и бордовая вуаль свесилась под её подмышкой.

— Ты можешь делать, что хочешь, но она будет контролировать тебя.

— Всегда кто−то контролирует, не так ли? Либо это босс, либо покупатель, либо чокнутый MAAB со своими правилами. Кто не контролируется кем−то еще?

— Томасина. Она просто сделала то, что хотела. Я восхищалась этим.

— Ну, нам не повезло быть богатыми и красивыми.

— Ее убили.

Но Лора была уже погружена в свои мысли.

— Все контролируются кем−то, Руби. Все боятся того, что кто−то еще встанет выше них. Кого боялась она?

— О боже, ты снова этим занялась?

— Она не боялась своего брата−социопата?

— Он был котенком с ней.

— А как насчет MAAB?

— Они были у нее в кармане.

— Рокель Рик?

— Дай мне передохнуть.

— Молодые модели?

— Никогда.

— Старость?

— Теперь, ты похожа на идиотку.

— Котенок Боб Шмиллер?

Руби сделала паузу.

— Я так не думаю.

— Я думаю, нам нужно выяснить, что именно Боб узнал в Германии. Десять баксов ставлю, что они собираются прижать Рольфа к стене. Или Сабину. Без разницы.

— Мне все равно.

— А девушка в аэропорту, которую забрал Рольф? Тебя не волнует?

— Нет.

— У тебя есть дела поважнее, чем выяснять, кто убил Томасину?

Она не ответила, и Лора с радостью воспользовалась любой мотивацией, чтобы найти компанию в Западном Центральном парке.

Поздним утром дом Шмиллеров кипел. Снаружи был припаркован грузовик, из-за чего жильцам было трудно сесть в такси, не сделав пару шагов в сторону. По−видимому, это было абсолютно недопустимым неудобством, настолько недопустимым, что швейцар был занят заикающимися извинениями перед особо титулованным джентльменом, несущим портфель из крокодиловой кожи.