Я сажусь на одну из скамеек посреди набережной. Возможно, прямо где-то здесь больше ста лет назад пересеклись на набережной известные теперь всему миру Бунин, Чехов и Горький. О чем думали эти великие авторы? Подозревали ли они, как все обернется? В каком мире будут жить потомки их родной претенциозной империи?

Интересно, будет ли кому-нибудь дело, если я сейчас пойду и сигану с какого-нибудь выступа головой вниз?

Я открываю в миллионный раз свою телефонную книжку, насчитывающую тысячи контактов, и листаю вниз. Проходит не одна минута, прежде чем я осознаю, что я пролистал все и не нашел ни одного человека, который хоть как-то мог бы мне помочь здесь и сейчас. Я уверен, что если бы я позвонил прямо сейчас каждому из них, меня бы непременно послали, ну максимум сделали бы попытку сострадальчески выслушать, чтобы поскорее отвязаться. И вот приходит осознание, что мне некому позвонить. Абсолютно некому. Меня нигде никто не ждет. Никому не нужны мои деньги, мои амбиции, мой идеализм, мой успех, моя машина, моя съемная однушка, мои старания, мои книги, мои блоги, мои стремления, мое время, и вообще я сам как человек никому не нужен. Я нужен только Федеральной налоговой службе, и то поквартально.

И меня вновь одолевает это обычно сладостное, но в складывающихся обстоятельствах опустошающее чувство, как будто очередной кирпичик для строительства моего счастливого будущего найден и почетно занял свое место на нулевом недострое. Картина мира достроена, и это уродливая картина.

В потоке мыслей я не сразу обнаруживаю, что мой телефон вибрирует. Я вижу, кто звонит, и нехотя беру трубку:

— Да.

— Скажи, пожалуйста, ты где? — раздается громогласный голос Погорелова.

— Я в Ялте.

— В Ялте?! И что ты там забыл, позволь узнать?

Я молчу, не зная что ответить.

— Я что-то не слышу ответа. Ты может забыл, но сегодня в двенадцать прилетают наши партнеры, которых ты должен встретить, а до этого надо еще разобраться кое с чем! Уже почти десять, а ты в Ялте. Слушай, у меня последние дни очень напряженные, я кучу дел через себя пропускаю, и мне не нужны в команде необязательные люди, которые срывают планы и занимаются всякой хуйней! Поэтому пиздуй на работу! Как будешь в аэропорту, набери. Буду ждать звонка!

На этой благодатной и крайне приятной ноте звонок обрывается.

Я сижу один на скамейке и смотрю вдаль. Отсюда открывается бесконечно красивый вид на горизонт, где небо ныряет в гладь воды. Они сливаются в одну цельную линию. В плане отношений им можно только позавидовать.

Я размышляю.

По какой-то видимо заложенной в человека особенности, все всегда хотят, чтобы все вокруг куда-то стремилось, все вокруг развивались, люди менялись к лучшему, их жизнь менялась, становилась другой. Где-то чуть лучше, где-то чуть симпатичней. Чтоб создавались семьи, рождались дети, росли потомки, пока время проходит мимо, разбавляя цвет сединой, а близость — одиночеством. И по какой-то абсолютно наивной привычке люди любят этот нечестный романтизм, который впоследствии оказывается безжалостным и беспощадным. Все так хотят, чтобы все заканчивалось хорошо, чтобы была любовь до гробовой доски, близкие жили бесконечно, благ хватало с лихвой и так далее. Но этого ведь не случается. Этого просто никогда не бывает. Потому что жизнь печальна. Жизнь горестна. Жизнь — это драма. Она никогда не может закончиться хорошо, если только ты относишься к ней здраво, трезво и перестаешь верить в выдумки. И вот только в этом спокойном и объективном принятии реалий и заключается сила человека. Только она позволяет понять какому месту в твоей повести больше подходит точка, а какому запятая. А время уже само расставляет в жизни все знаки препинания...

www.mburlakovv.ru

https://vk.com/mburlakovv

https://www.instagram.com/mburlakovv