— Потому что оно мое, — сказал он. — Ты можешь притвориться, что это не то, что тебе нужно, но сердце не врет.

Гребаная мышца пропустила удар, когда в животе отдалось то, что было написано на его костяшках под якорем.

Он взял свободной рукой мою и положил ее на свое сердце.

— Ты чувствуешь? Эти сумасшедшие толчки? Ты это делаешь со мной, — произнес он, прижимая мою ладонь к груди так, чтобы я могла чувствовать каждый дикий удар.

Я покачала головой, чувствуя, как капли по щекам текут ручьем.

— Прекрати. — Я заплакала и попыталась отнять руку.

Но он не отпустил. Положил свою сверху на нее, прижимая к груди.

— Я не могу прекратить, Саванна. Ты еще не поняла этого? Я люблю тебя. Люблю так сильно, что это чертовски больно, так сильно, что не могу, на хрен, дышать, и твое безразличие каждый гребаный день разбивает мне сердце.

Мои глаза метнулись к нему, когда воздух вышибло из легких. Он только что сказал, что любит меня? Он не может меня любить. Это просто…

Волнение перехватило горло, перекрывая дыхание, когда разум вышел из-под контроля.

— Ты не можешь любить меня. Не можешь. Я…

Что я натворила? Как я допустила, чтобы все зашло так далеко? Настоящие чувства не должны были возникнуть, и тем более они не должны никого ранить. О Господи, это слишком!

Ничего из этого не должно было произойти.

Грудь Деклана быстро вздымалась и опускалась.

— Могу. Мое сердце принадлежит тебе. Оно не функционирует без тебя. Если ты уйдешь, то лучше забери его с собой. Яне хочу его чувствовать, если тебя не будет рядом. Я буду мертв или сломлен, поэтому избавь меня от страданий сейчас и просто забери его, пожалуйста.

Слеза покатилась вниз и капнула на его щеку, когда он отчаянно сжал мою руку над сердцем.

— Вырви его!

— Не хочу. — Я задыхалась от рыданий.

Клянусь, что чувствовала, как его сердце разбивалось и крошилось на куски под моими пальцами, и ненавидела себя за то, что причинила ему такую боль.

Я не хочу его сердце. Это слишком большая ответственность, я не имею представления, как обращаться с чем-то столь драгоценным. Я не знаю, каково быть для кого-то важным, и не надо. Слишком много боли останется в конце. Я даже никогда не переставала думать, что именно Деклан из нас двоих пострадает, и действительно сожалела.

Мечтала быть такой же храброй, как он, и окунуться в неизвестность с гордо поднятой головой и открыть свое сердце, но я не могла, я всего лишь гребаная трусиха. Деклан заслуживает кого-то более верного. Человека, чье сердце не будет дефективным, и кто сможет ответить на его любовь так, как он того заслуживает. Не уверена, что я способна любить его свободно, без оговорок, и будет несправедливо дать ему надежду.

Он заслуживает большего. И мечтаю, что однажды, он встретит такую. И ради этого я должна отпустить его.

Деклана переполняли эмоции,

— Ты не имеешь это в виду. Ты напугана и лишь пытаешься оттолкнуть меня.

— Я сожалею, если ввела тебя в заблуждение. Эти отношения должны были стать временными, Деклан. Я предупреждала тебя в самом начале что, если мы пойдем на это, то все будет лишь на физическом уровне. — Я прикусила губу, сдерживая дрожь, когда пожала плечами и произнесла следующие слова. — Мы трахнулись дважды. Это не отношения. Это всего лишь секс.

Он отпустил мои руки.

— Ты, правда, собираешься сделать это? Ты серьезно готова принизить то, что есть между нами? — парень горько засмеялся и покачал головой. — Мда. Ты еще больше ебанутая, чем я думал.

Его слова причиняли боль, но еще больше ранило выражение его лица. Осознание того, что я пыталась донести до него все время — меня невозможно спасти.

Его глаза стали холодными, насмешливыми, когда он отступил назад.

— И мне очень не хочется тебя расстраивать, но я никогда по-настоящему не трахал тебя.

Моя спина врезалась в стену, когда он наклонился, сжав меня. Его губы опасно приблизились ко мне.

— Хочешь увидеть разницу перед тем, как уйдешь? — пробормотал он.

Пожалуйста, да.

Я сглотнула, стараясь не смотреть на татуированные плечи возле моей головы, или на колечко в губе, которое так близко ко мне сейчас, что я могу языком прикоснуться к нему. Этот проклятый серебряный пирсинг мой наркотик.

Его близость и тепло дыхания заставили мои внутренности сжаться в знакомом предвкушении. Я хочу его. Я всегда буду его хотеть. Но это не означает, что это хорошая идея. Секс только усложнит положение вещей, которое и так достаточно тяжелое.

Каким-то образом по милости бога, я смогла произнести.

— М-мы не должны, — мой голос ломается и срывается, но что из этого? На данный момент мне сложно управлять даже простыми словами.

Губы Деклана щекочут мой подбородок, когда он прокладывает дорожку поцелуев к точке на шее, где бьется пульс. Мои глаза закрываются, а ладони сжимаются по бокам, чтобы удержаться от касаний, а я действительно хочу прикоснуться к нему. Я вожделею провести руками под его рубашкой и почувствовать тепло и силу его мышц, или запутаться пальцами в его волосах, пока буду целовать его до умопомрачения.

Но я не должна. Секс только сделает все тяжелее и запутаннее для него. Я не могу сейчас быть эгоистичной, хотя разум говорит воспользоваться этим последним разом.

— Кто сказал? — его дыхание обжигает кожу. — Я тот, кого бросили. Могу получить хотя бы прощальный подарок, как думаешь?

Мое сердце разбивается. Это должно быть самое отвратительное, что он когда-либо говорил мне, и, хоть я знаю, что заслуживаю их, мне все еще хочется его ударить. Поэтому я обрываю парня и попытаюсь оттолкнуть.

— Ты сволочь!

— Сказала девушка, которая только что разорвала мое гребаное сердце.

Туше.

Он толкал меня назад, пока не прижал снова к стене, но я отказываюсь смотреть на него. Без стеснения его пальцы гладят живот через ткань платья. От его движений оно сжимается и ухает куда-то вниз, когда Деклан схватывает мочку уха своим горячим влажным ртом, посылая дрожь в интимные места.

— Ты знаешь, что будет хорошо, — шепчет он, щекоча ухо своими пошлыми словами.

«Хорошо» даже наполовину не подходит. Это настолько потрясающе фантастично, что я впадаю в коматозное состояние.

Я кладу руки ему на грудь с намерением оттолкнуть, но ощущение широких крепких мышц сильно отвлекает. Все, что я хочу сделать — это сорвать его рубашку и всего зацеловать своим ртом.

— Нет, если ты собираешься быть таким грубым. Будь хорошим. — Хмм. Звучит совсем не убедительно, да?

Его пальцы опускаются ниже, царапая внутреннюю сторону бедер, когда он забирается под мое платье. Пульс подскакивает в бешеном ритме, и трусики прилипают ко мне от влаги и возбуждения.

Почему это все еще плохая идея?

Я зажмурилась и склонила голову. Это не справедливо. Как он мог довести меня до такого трепетного возбужденного состояния лишь парой слов и интимных касаний?

— Я устал быть хорошим. Посмотри, к чему это меня привело. Сейчас я хочу быть очень и очень скверным, грубым и плохим, — произнес он медленно, с болью в каждом эротичном слове.

Отголоски страха заползли в душу и смешались с похотью, наполняющей всю меня. Что именно подразумевалось под «грубостью»? Знаю по опыту, что грубый секс и трах не всегда одно и то же.

Я не очень хорошо относилась к жестокости.

Скользнув выше, он преодолел линию трусиков, и пальцы скользнули во влажные складочки. Опытные пальцы закружили по моей плоти, заставляя мои руки сжаться на его плечах, когда я забыла даже свое имя.

Святое дерьмо, как он может заставлять меня чувствовать себя так только с помощью пальцев?

Деклан поцеловал меня в челюсть:

— Думаешь, сможешь это выдержать?

Мои ноги дернулись, когда он заработал между ними, проводя пальцами с устойчивым ритмом, от которого раскрывались губы и раздвигались колени. Я хотела ответить «да», так как в этот момент считала, что смогу выдержать что угодно из того, что он со мной сделает, только бы не перестал прикасаться ко мне, но я все еще была в сомнениях.

Я не позволяла никому брать над собой контроль уже очень давно. Мне нравилось вести, когда речь касалась секса. Каждый раз в последние два года я была главной. Что-то другое заставляло меня нервничать. Я чувствовала… бессилие. Беспомощность. И я отказывалась такой себя ощущать. Я не жертва.

Жертвы говорят «нет», а я этого не делаю.

Кроме того, я доверяла Деклану. Он никогда не сделает мне больно. Если я попрошу его остановиться в любой момент, он остановится. Я знала.

Его руки оперлись о стену возле моего лица. Убрав ладонь с его плеча, я опускала ее по нарисованным линиям до тех пор, пока не схватила запястье. Я нежно поцеловала внутреннюю часть его руки, а когда отстранилась, продолжала чувствовать жар его кожи, словно от бренди.

Я поймала его взгляд, кусая губы, пока его пальцы ласкали меня, и кивнула.

— Хорошо.

Он скользнул внутрь меня, ловя мой вздох в отчаянном поцелуе. Я чувствовала слезы на наших губах, всю соль и сладость, когда мои руки сжали его рубашку. На мгновение все наши проблемы угасли до едва слышимого шума, единственное, что имело значение, это его требовательные губы, и то, что я могла чувствовать их на каждом миллиметре своего тела.

Я втянула в рот колечко на губе и поглотила последовавший глубокий стон. Я любила этот чертов звук. Он такой гортанный, животный и дьявольски сексуальный.

Его рука оставила мою талию и провела вокруг, хватая за задницу. Он прижался бедрами ко мне, когда мои пальцы пробежали по его спине и сжали волосы, а затем ноги внезапно оторвались от пола. Они автоматически обхватили его, когда он, спотыкаясь, понес меня к кровати. Было, вероятно, трудно смотреть, куда идти, когда наши рты соединялись вместе, как сейчас…

Мое тело скользнуло вниз, когда он посадил меня на кровать, заставляя соски затвердеть от трения. У меня были серьезные намерения сорвать его одежду и лечь на него, но до того, как у меня появилась такая возможность, он отступил и произнес: