Я сделала нервный глоток чая, не заботясь о том, что он обожжет мне нёбо.
— Как чай? — спросил Крис через пару минут мучительной тишины.
— Нормально, — неохотно признала я.
— Хорошо. Я принимаю близко к сердцу все, что касается заваривания чая. — Крис улыбнулся, и его признание, как и слова Бекетта, которые он сказал при нашей первой встрече, помогли мне немного расслабиться.
— Итак, расскажи мне немного о себе, Корин.
— Неужели вначале вы не хотите узнать, почему я оказалась здесь? Разве не в этом смысл? — хмурясь, спросила я.
Крис пожал плечами.
— Полагаю, рано или поздно мы к этому придем. Но сначала мне хотелось бы познакомиться с тобой получше.
— Ла-а-а-дно... — протянула я, не зная, что и думать о Мистере Жилетке и его странной методике.
— Давай начнем с простого. Чем ты занимаешься по жизни? — спросил Крис.
Я рассеянно почесала руку.
— У меня своя гончарная студия «Раззл Даззл».
Крис лучезарно улыбнулся.
— Моей дочери нравится эта студия! Я сам бывал там пару раз! Корин, она потрясающа.
Я еще немного расслабилась.
— Спасибо. Я горжусь ею.
— Это большое достижение для такой молодой особы. Тебе ведь всего двадцать пять, верно?
Я кивнула.
— Я открыла студию сразу после окончания школы.
Сделав глоток чая, я откинулась на спинку и скрестила ноги. Все оказалось намного легче, чем я ожидала.
— Вау. Это невероятно. Тебе помогли родители? — невинно спросил он.
Я сразу же напряглась.
Началось...
— Эм, нет.
Я снова почесала руку.
Крис понял, что затронул тему, из-за которой я почувствовала дискомфорт, и двинулся дальше. Он не давил, не вытягивал информацию клещами, и это меня шокировало. Разве не это он должен делать? Доставать грязное белье?
— Расскажи мне о людях, которые тебя окружают. О своих друзьях. О ком-то особенном.
Я снова расслабилась.
— Мой лучший друг, Адам, помогает мне управлять магазином. Вообще-то, он мой партнер. Мы друзья со старшей школы. Он немного угрюмый, но всегда готов прийти на помощь.
Я подумала об Адаме и о том, как все эти годы он помогал мне, а я даже не замечала. Я и не думала, что он оказался таким хорошим другом.
— Кажется, Адам отличный парень, — заметил Крис.
— Это так, — кивнула я. — И он мой единственный друг. Я непростой человек.
Крис изучающе разглядывал меня.
— Правда? Почему?
— Со мной может быть трудно. Нужно быть особенным, чтобы стерпеть все мои нервозы.
— Итак, у тебя есть Адам. И больше в твоей жизни никого нет?
Я слегка покраснела и прикусила губу, чтобы не улыбнуться.
— У меня есть парень, Бекетт. Вообще-то, я пришла сюда из-за него, — произнесла я.
Крис улыбнулся.
— Правда?
— Я хочу построить свою жизнь вместе с ним. И для этого должна разобраться со всей хренью, которая тут творится. — Для наглядности я постучала по своей голове.
— Корин, ты знаешь, что у тебя очень низкая самооценка? — мягко спросил Крис.
— Это не низкая самооценка, это факт, — возразила я, пожав плечами.
Крис сделал пометку на своем планшете.
— Значит, ты здесь из-за Бекетта. Можешь объяснить почему?
Я сделала глубокий вдох.
— Мои родители умерли, когда я была подростком. Сначала мама, а вскоре и папа.
Выражение лица Криса смягчилось, на нем отразилось сочувствие.
— Для кого-то столь юного возраста это большая травма.
— Я боюсь умереть. Очень боюсь. Я постоянно думаю об этом. Каждый раз, выходя из дома, мне кажется, что меня собьет машина. Когда кашляю, думаю, что у меня рак легких. Для меня каждая головная боль это потенциальная аневризма.
Я ощутила знакомый приступ паники.
— Врачи считают меня сумасшедшей, — добавила я приглушенно.
Крис наклонился вперед, опираясь локтями на колени.
— Почему ты так считаешь?
По моим щекам потекли слезы. Я не могла их остановить. И тогда плотину прорвало.
— Потому что это так.
Я рыдала и не могла остановиться. Крис протянул мне коробку салфеток, но не пытался прикоснуться ко мне или утешить, и я оценила это. Он просто ждал, когда я выплакаюсь и возьму себя в руки.
На это ушло пятнадцать минут. Мои слезы высохли, и я снова могла дышать.
— Простите, — сказала я смущенно, не в силах посмотреть ему в глаза, хотя, думаю, в силу своей работы он видел и похуже.
— Никогда не извиняйся за то, что чувствуешь. У меня сложилось впечатление, что ты не часто это делаешь.
— Не делаю что? — спросила я.
— Плачешь.
Я покачала головой.
— Это правда, — призналась я.
Крис внимательно изучал меня.
— Могу сказать тебе со стопроцентной уверенностью, что ты не сумасшедшая, Корин. Абсолютно.
— Как вы можете так говорить? Сколько вы меня знаете? Двадцать минут? — фыркнула я.
Крис откинулся на спинку кресла и засунул ручку в нагрудный карман.
— Ты пережила сильную травму, Корин. Преодолела разрушительные механизмы психологической адаптации. Тревога стала неотъемлемой частью твоей жизни. Но это не означает, что ты сумасшедшая. Вовсе нет.
От его слов узел у меня внутри, образовавшийся после смерти папы, ослаб.
— Доктор Харрисон говорит, что я ипохондрик, — произнося это, я ощутила стыд. Но мне нужно было рассказать об этом.
Крис улыбнулся.
— Ты умная, компетентная, состоявшаяся молодая женщина, которой еще только предстоит научиться справляться с горем. Я бы хотел помочь тебе с этим. Надеюсь, ты мне позволишь.
Я так долго была против психотерапии, убежденная, что она никогда мне не поможет.
Но все изменилось.
Я изменилась.
И мне нужно было верить, что я не сумасшедшая. Верить, что у меня может быть нормальная жизнь.
Что своими проблемами я не утяну Бекетта на дно. Я могла это сделать.
И сделаю.
Ради себя.
— Да. Мне бы этого хотелось.