Слава Богу. Он не мог вынести и мысли о том, чтобы взять кровь другой женщины сейчас, какими бы профессиональными и сострадательными ни были эти священные Избранные. Они могли относиться к этому как к медицинской процедуре, он же не хотел приближаться ни к кому кроме Джо.

Син продолжил размышлять над ее будущим, настолько погрузившись в свои мысли, что в следующий раз, когда он оглянулся по сторонам, то осознал, что уже вышел из–под парадной лестницы в фойе особняка, и его цель была достигнута.

В фойе царила относительная тишина, хотя все были на выезде после потасовки в торговом центре. Братья повезли лессеров к Гробнице, где бы она ни располагалась, но остальные Ублюдки и другие бойцы остались дома… и по идее должны были разбрестись по комнатам и обсуждать произошедшее? Нет. В мрачном настроении парни играли в бильярд, и в основном держались особняком, и это имело смысл. В настоящий момент происходили важные события, и многое поставлено на карту.

Пытаясь скрыться от глаз, Син встал за изгибом лестницы и достал свой телефон.

Был только один человек, с которым он хотел поговорить.

Ну, на самом деле их было два, но он знал, с кого начнет.

Составив текст, он помедлил, прежде чем отправить сообщение. Он не видел другого выхода из своей ситуации. После того, как он нажал «отправить», он скрестил руки на груди и прислонился к позолоченным перилам.

Мгновение спустя створчатая дверь, которую персонал использовал для доступа к кладовой и кухне, распахнулась, послышался тихий смешок, и кто–то тихо сказал:

– …да, в шестидесяти процентах случаев это работает.

– Рон Бургундия[75] – наш Боженька, – сказал кто–то.

Бальтазар миновал двери и убедился, что они захлопнулись.

– Привет.

Син кивнул и, посмотрев на свои ботинки, заметил на них кровь лессеров. И на футболке тоже. На рукавах кожаной куртки. На его руках и под ногтями.

– Надо было мне сначала принять душ, – услышал он свой голос.

– Эта хрень меня не беспокоит.

– Не для встречи с тобой.

А перед тем как идти к Джо, черт возьми.

– Кузен, ты в порядке?

Син сфокусировал взгляд на полу в центре фойе, на мозаичном изображении яблони в полном цвету. Он попытался заговорить, но в итоге просто потер свой нос. Лоб. Челюсть.

– Скажи мне, – сказал Бальтазар, – что ты не убил ее.

– Убил кого? – Когда его двоюродный брат невозмутимо посмотрел на него, Син выругался. – Ты издеваешься? Она сейчас с Мэнни.

– Ладно. Хорошо. – Бальтазар оглянулся по сторонам. – Значит, мне нужна лопата по другой причине?

Син провел ладонью по лицу.

– Нет.

В последовавшем молчании его глаза скользили по другим роскошным деталям прихожей особняка. Учитывая, что он провел большую часть своей жизни, засыпая в пещерах и стволах деревьев в лесах Старого Света, он все еще не мог понять, как оказался в этом королевском замке с мраморными и малахитовыми колоннами, позолоченными зеркалами, бра и хрустальными люстрами. Все здесь заставляло его ощущать себя незваным гостем.

С другой стороны, он часто чувствовал себя отщепенцем даже среди тех, кого хорошо знал.

– Я люблю ее, – хрипло выпалил он.

Последовала пауза. Словно Бальтазар не мог понять, что ему говорили.

– Джо? Ты что… подожди...

– И по этой причине я хочу попросить тебя... обслужить ее во время ее превращения. Ты единственный, кому я могу доверить любимую женщину.

Как бы она ни хотела использовать самого Сина, он не мог этого допустить, особенно после того, как услышал, как она говорит о своей судьбе. Его жестокий характер был слишком близок к тому, что, как она боялась, являлось правдой в отношении ее отца… и хотя она была не в курсе этой параллели, он–то знал. Он никогда не совершал с женщиной того, что ее отец мог сделать с ее мамэн, но как будто убийство женщин – даже если они это заслуживали – чем–то лучше? Он забирал жизни с особым извращенным чувством справедливости, как бдительный вершитель судеб, принимающий деньги, в которых не нуждался и которые не использовал… и, как ни странно, до этого времени он не чувствовал бремя своих преступлений.

Учитывая все, что он сделал, Джо бы не приняла его, если бы знала правду, которую он не решился ей рассказать.

Поэтому он должен поступить так, будто она уже знает о нем все.

И найти ей кого–то другого.

И это – достойный поступок по отношению к той, кого он действительно любит.