— Начатое? Довести меня до смерти?

— Моя цель для тебя — не смерть, а страдания. — Как и сказала Линди, его улыбка граничит с жестокостью.

При этом я вполне невозмутима, спокойно изображаю улыбку на своих губах.

— Я как-то читала книгу о причудливой стране драконов. У них существовала определенная традиция: всякий раз, когда один из них спасал жизнь другому, он навеки становился в ответе за него.

— Наверное, это неплохо для страны драконов.

— Я хочу у тебя попросить прощение за все, Бренд, что мы с моим отцом сделали с тобой. От всего сердца прошу у тебя прощения. С этого момента я хочу быть твоим другом.

— Другом? — тянет он слова. — Ты говоришь, как настоящий Иден. — Он проводит пальцем по нашим именам на глазури и, повернувшись ко мне подносит свой палец к моему рту. Я наблюдаю за всем этим, почти в замедленной съемке. Он размазывает сладкий крем торта по моей нижней губе и ждет, когда я ее оближу, потом наклоняет голову и облизывает своим языком мои губы, продлевая и углубляя свой поцелуй мне в рот. Затем он отрывается от меня и внимательно смотрит мне в глаза. Загипнотизированная его взглядом, я забываю что нужно изредка дышать.

— Мы никогда не будем с тобой друзьями, Лилиана Иден, — тихо отвечает он, а потом исчезает за дверью.

Глава двадцать девятая

Лилиана

Бренд не появляется весь день, ночью Марк приходит ко мне, попросив следовать за ним. Мы поднимаемся по небольшой деревянной лестнице на плоскую крышу, где нас поджидает вертолет.

— Куда мы полетим? — Кричу я, чтобы перекрыть шум лопастей.

Он всего лишь хмыкает, открывает дверь в кабину и смотрит на меня с вызовом. Мы летим в Лондон, при этом молча. Когда он снова открывает дверь из кабины, ворчит, предлагая мне выйти, я покорно вылезаю из вертолета. Здесь очень холодно и ветрено, холод проникает до костей, пока мы движемся к поджидающей нас черной машине. Машина мчится в ночь. Через полчаса мы быстро поднимаемся по белому трапу в частный самолет.

Меня удивляет, что Бренд так богат. Ему всего лишь 24 года, и он не обладает феноменальным умом, явно не гений, и меня начинает напрягать, что он с такой скоростью из бездомного стал до неприличия ужасно богатым человеком, за всего лишь каких-то девять лет. Я почему-то ожидала, что он будет со мной в самолете, но меня приветствует безупречно одетая, улыбающаяся стюардесса, указывающая на одно из кресел. Через несколько секунд она возвращается с тарелкой фруктов.

— Где Бренд?

— Простите, я понятия не имею.

— Но разве он не полетит со мной?

— Нет, мисс Иден. В этом полете вы будете единственным пассажиром.

Я выдыхаю.

— Куда мы направляемся?

— В Париж, — отвечает она с широкой улыбкой.

— А как насчет паспортов и всего прочего?

Ее улыбка слегка изменяется, но буквально на пару секунд, потом она возвращает ее на место, говоря:

— Не волнуйтесь. Обо всем позаботились.

Как только мы достигаем дрейфующей высоты, она приносит еду. Еда хорошая, но я ковыряюсь в тарелке без особого интереса. Не замечаю, как засыпаю, но просыпаюсь от внезапной турбулентности, наверное, примерно через час. Вскоре пилот объявляет, что мы начинаем спускаться.

Человек в фуражке стоит рядом с синим «Рейнджровером» с затемненными стеклами. Задняя дверь автомобиля открыта. Он касается своей фуражки рукой, один из сопровождающих меня мужчин, помогает мне спуститься по трапу самолета. Как только я оказываюсь внутри автомобиля, мужчина закрывает дверцу с моей стороны и садится на переднее сиденье. Всю дорогу мы молчим.

Я не отрываясь смотрю на освещенные улицы города. Я много путешествовала с отцом, особенно по Европе, и всегда испытывала особую любовь к Парижу. Я думаю, что это самый романтичный город в мире. Вскоре мы выезжаем за город, преследуемые лишь уличными фонарями на дороге.

Далеко за полночь, мы, наконец, добираемся до места нашего назначения. Дверь распахивается, выпуская меня из машины. Я ожидала увидеть перед собой виллу, но, к моему удивлению, машина остановилась перед просторным фермерским домом из желтого кирпича. Фасад дома частично покрыт виноградными лозами.

— В доме вы найдете все самое необходимое, — говорит водитель, когда мы подходим к входной двери. Затем двое мужчин молча покидают дом и закрывают за собой дверь. Интересно, они заперли меня здесь, но как только я слышу отъезжающую машину, подхожу к входной двери и открываю ее, выйдя наружу. Ночь холодная и стоит просто зловещая тишина вокруг. Я тут же возвращаюсь в теплый дом и запираю дверь.

В какой-то момент я все равно ощущаю себя пленницей, но отгоняю подобные мысли, потому что сам дом достаточно светлый и довольно уютный. Я решаюсь его осмотреть. В гостиной стоит большой зеленый диван, стены украшены картинами с изображением еды. Здесь же большой открытый камин. А также множество растений в кадках и старинные деревянные шкафы, расположенные в разных местах, либо слишком много хотел передать декоратор этого дома, либо все убранство было исключительно дилетантским, но, несмотря на странный декор, здесь есть неоспоримое очарование.

Кухня напоминает склад различных безделушек. Изумрудно-зеленая плитка на стенах и красные деревянные шкафы делают ее похожей на старинные картины. С потолка свисают медные кастрюли и сковородки, а на полках рядами стоят маленькие баночки с сотнями различных приправ и специй.

Вдруг я чувствую жуткий голод, поэтому направляюсь к холодильнику, надеясь, что там можно кое-что найти из еды. Холодильник забит до отказа, начиная от сыров всех видов и расцветок, вяленого мяса, сосисок, банок с корнишонами и другими соленьями, а также дикого количества французской еды, если честно — я ошеломлена. Я тут же захлопываю дверцу и перевожу взгляд на корзинку со сладостями на кухонном прилавке. Взяв с собой корзинку и прихватив бутылку красного вина, стоящую рядом, я иду в гостиную и плюхаюсь на диван.

В доме стоит жутчайшая тишина, я так и не решаюсь включить маленький телевизор, который своим звуком будет заглушать все, что может произойти на улице перед домом. К полному восторгу, мне удается найти книгу на английском языке среди коллекции романов на полке, я усаживаюсь на диван, запуская руку в корзинку со сладостями, погружаясь в роман. Куски торта и пирожные по-настоящему потрясающие и удивительные, настолько вкусные. За одно только сливочное пирожное можно умереть, а я его съела первым, еще до того, как приступила к другим.

Глава тридцатая

Бренд

Мы заходим в дом с Марком после полуночи, наши пальто усеяны падающим снегом.

— Второй близнец вел себя слишком тихо, — комментирует он, имея в виду мужчин, с которыми мы до этого встречались, чтобы провернуть кое-какие дела, — как ты думаешь, они смогут это сделать?

— Лучше, чтобы они сделали, — отвечаю я, пока взглядом обшариваю дом. — Они, мать твою, лучшие в своем деле.

«Может она наверху», — раздумываю я, потому что нигде не вижу Лилианы.

— Как бы то ни было, Антуан звонил мне, когда ты не мог ответить. Он сказал, что сюда приходит парень, который каждый день следит за домом. Он будет здесь завтра, так что ты сможешь дать ему свои указания. Холодильник забит до отказа, на кухне тебя поджидает корзинка со сладостями от жены Антуана.

Я поворачиваюсь к Марку, подняв брови.

— Ты слишком много болтаешь.

Он ухмыляется.

— Я буду на страже в соседнем коттедже. Если тебе больше ничего от меня не нужно?

— Не нужно, все в порядке. Отдохни немного.

Быстро кивнув, он выходит за дверь, а я остаюсь здесь один.

Стараясь передвигаться как можно тише, чтобы не шуметь, я направляюсь в гостиную. И что я вижу! Лилиана распласталась на диване, заснув. Ее волосы свешиваются к полу, на лице и на полу я замечаю крошки от пирожного. Также на полу валяется книга. Похоже, она выпала у нее из рук. Я подхожу к дивану, поднимаю книгу и кладу ее на кофейный столик. Ах, здесь и бутылка красного вина.

Затем я глубоко вздыхаю и... позволяю своему взору насладиться ее великолепным видом.

Ее образ проникает мне в самое сердце. Медленно я окидываю ее глазами, я не смогу ее отпустить от себя. Не знаю, что это — влюбленность или любовь, это не имеет значения. Я знаю только одно — она не выходит у меня из головы. Неприятно признаваться самому себе, но волнение, смешанное с возбуждением от ее присутствия, придает моей жизнь определенную живость. Со временем мне все труднее становится заставлять закипать мою кровь по малейшему поводу.

Я наблюдаю за ней спящей. Она выглядит такой милой, такой невинной.

Я знаю, что ее отец начал более активно разыскивать ее с того момента, как я отправил ему сообщение, поэтому небольшой передых в коттедже моего знакомого — лучшее место, пока я буду раздумывать, что мне делать дальше.

Поэтому протягиваю руку, дотрагиваясь до ее шелковистых волос, но потом останавливаю себя. Пока я не разберусь в своих чувствах к ней, мне необходим самый минимальный контакт. Развернувшись к двери, я уже почти выхожу в коридор. Но останавливаюсь. Я не могу оставить ее. Утром у нее будет болеть шея от такой позы.

Поэтому я осторожно поднимаю ее на руки. Она издает во сне тихое мурлыканье и прижимается к моей груди. Затем с усилием, потому что мне не хочется класть ее обратно на диван, но я все же кладу, подкладывая маленькую подушку под голову и накрывая пледом, а потом только выхожу из гостиной.

Глава тридцать первая

Лилиана

На следующее утро я просыпаюсь в тепле.

Привкус во рту, однако, довольно неприятный, благодаря всем тортикам и пирожным, и вину, которые я умяла вчера. Видно от этого, я так сладко спала, что даже пускала во сне слюни. Протерев уголки рта, я смотрю в окно, на улице все замело снегом. Потом я замечаю, что была укрыта толстым пледом.

У меня замирает сердце, понимая, что должно быть Бренд ночью появился в этом доме. Мгновенно я опускаю ноги на пол. Сбросив плед, несусь вверх по лестнице, замедляясь, чтобы осмотреть каждую комнату по коридору. Я не хочу с ним встречаться, если честно. Обыскав все комнаты и не видя признаков его присутствия, а только черный чемодан и такой же поменьше с моим именем в одной из комнат, я чувствую себя на удивление опустошенной.