– Ты боялась, что она обожжет меня?

– Нет, просто интересно наблюдать за тобой с этой стороны, – рассмеялась я.

– Хотя это может показаться удивительным, но я человек веры.

– Если ты скажешь, что когда-то прислуживал в церкви, я грохнусь в обморок.

– Нет, я никогда не был паинькой, но это не значит, что из-за этого я был менее верующим, – парень послал мне выразительный взгляд. – По крайней мере, когда был ребенком.

Когда мы пошли по проходу, Баррет опустился на одно колено и снова перекрестился. В верхней части алтаря на многоярусном столе мерцали янтарные огоньки многочисленных свечей. Я крутила головой по сторонам, пока осматривалась. Было уже начало десятого, но двое еще стояли на коленях с четками в руках. Когда мы подошли к столику, Баррет взял с коробки новую свечу. Он потянулся, чтобы зажечь ее, но потом застыл.

– Что случилось?

– Я только что понял, что не знаю их имен.

– Думаю, Господь поймет, кого ты имеешь ввиду.

Баррет минуту обдумывал мои слова, прежде чем кивнуть. Затем зажег свечку об одну из горевших и склонил голову. Я почувствовала, что правильно будет сделать так же, и в молитве сказала несколько слов для семей погибших мужчин.

Подняв голову, увидела, что на меня смотрит Баррет. Выражение его лица было непроницаемым, но стоя там в пламени свечей, я вновь почувствовала, как в воздухе между нами потрескивает электричество, прямо как той ночью в Хьюстоне. Пламенеющая искорка между нами вспыхнула немного ярче.

Она вспыхнула так же неожиданно, как исчезла, словно уничтоженная огнем свечей. Баррет сделал шаг назад, разрушая волшебство.

– Я, эм, я хочу ещё заглянуть в исповедальню, – сообщил он.

– Хорошо, не торопись. Я подожду тебя.

Он кивнул, прежде чем направиться к построенным в здании церкви кабинкам, где размещались исповедальни. Когда парень скрылся за тёмной шторкой, я развернулась, вернулась по проходу и села на одну из последних скамеек. Оглядывая церковь, старалась не думать о том, что происходило между нами. Мне пришлось еще раз спросить себя, хочу ли я, чтобы это что-то происходило. Фальшивые отношения в процессе кампании уже были сложным делом, и я не могла представить, как поддерживать настоящие отношения, особенно с кем-то вроде Баррета, который вообще никогда не заводит отношений. В конце концов, не подписываю ли я сама себя на душевную боль?

Баррет появился из исповедальни и пошел мне навстречу. Его настроение, казалось, улучшилось, и я была рада, что ему стало лучше.

– Все прошло хорошо?

Он ухмыльнулся.

– Да.

– Хорошо.

– Думаю, люди заплатили бы хорошие деньги, чтобы увидеть то, что видела я, – сказала я на выходе из церкви.

– Что ты имеешь в виду?

– Голый Каллаган добровольно пошел исповедоваться, – я с улыбкой повернулась к нему. – Вот это заголовок!

– Полагаю, если люди увидят меня на исповеди, их представление обо мне окажется в заднице, – Баррет рассмеялся.

– Знаешь, Джон Ф. Кеннеди добросовестно посещал мессы.

– Благодарю за деталь.

– Я имела ввиду то, что, если у тебя репутация ловеласа, это не значит, что ты не верующий.

– Большинство сказало бы, что мне следует грешить намного меньше.

– Не им судить об этом. Твои грехи – это только твое дело.

– Мне нравится твой образ мышления, Эддисон, – ухмыльнувшись, ответил Баррет.

– Я рада, – сказала я.

На пути к автобусу, Баррет раздраженно пробежал ладонью по волосам.

– Иисус, даже не могу представить, через что сейчас проходит Торн, не говоря о том, что он находится за тысячи миль от своей семьи.

– Твои родители могут навестить его в больнице?

– Папа упоминал об этом, в зависимости от того, как долго ему будет нужно там находиться.

– Может, ты мог бы поехать с ними?

Судя по выражению его лица, Баррет даже не думал об этом.

– А это неплохая идея, – парень посмотрел на меня серьезным взглядом. – Но не ради фотографий или ещё какой-нибудь чуши.

– Конечно, нет. Только потому что это твой старший брат и ты любишь его.

– Именно, – когда мы дошли до автобуса, Баррет похлопал себя по животу. – А теперь, как насчет еды?

Я рассмеялась.

– Как по мне, звучит здорово.

Купив жирных бургеров и картошку фри на парковке дальнобойщиков вниз по шоссе, мы вернулись на дорогу. Мы с Барретом снова заняли диван, хотя в этот раз он не предлагал сделать мне массаж ног. Вместо этого мы закинули ноги на столик, стоящий перед нами, и начали смотреть по телевизору репортажи с предвыборной компании. Через какое-то время набитый желудок и мерное покачивание автобуса усыпили меня.

Я не знала, как долго была в отключке, когда проснулась от голоса нашего водителя, Шейна. Открыв один глаз, я заметила, что он смотрел на нас.

– Сэр?

– Черт возьми, Шейн, перестань называть меня «сэр», – проворчал Баррет.

– Извините, но последние несколько миль немного барахлит двигатель. Думаю, лучше сделать остановку на ночь.

– Конечно. Если надо.

Чувствуя под ухом урчание его голоса в груди, я поняла, что каким-то образом уснула на Баррете. Я быстро села ровно. Мое унижение усилилось при виде мокрого пятна на рубашке Баррета, где находилось мое лицо. Боже. Я фактически пускала на него слюни.

Баррет посмотрел вниз на пятно, прежде чем перевести взгляд на меня. Я послала ему извиняющийся взгляд.

– Извини за это.

– Не переживай, – парень ухмыльнулся. – Я привык, что девушки пускают слюни, когда видят меня.

Я рассмеялась.

– Боже, ты такой самонадеянный эгоист.

– Мне нравится думать, что это констатация факта.

Быстро проверив телефон, увидела, что уже за полночь. Мысленно застонала. Я знала, что мы отправляемся в путь около семи, так что на сон осталось не так много времени. Я сползла с дивана, закинула сумочку на плечо и направилась к двери.

Покинув автобус и осмотрев место, где мы остановились, я серьезно задумалась о том, чтобы развернуться и забраться обратно в автобус. Огайо был известен в политических кругах своими эклектичными придорожными отелями и мотелями. Наиболее очаровательными были небольшие семейные отели и, хотя, в основном, их интерьер был старомодным, эти места все равно были милыми. Хотя я, конечно, не из тех, кто постоянно останавливается в пятизвездочных отелях, должна сказать, что наша берлога на ночь не потянет даже на одну звезду. Одноэтажный мотель был выкрашен в цвет розовых таблеток с бирюзовым акцентом. Гигантский знак в форме медведя, выглядевший так, словно сделан в шестидесятых годах, стоял перед бассейном, ненамного большим, чем большинство детских бассейнов.

Баррет остановился позади меня.

– Это мотель «Мишка Тэдди»? Очаровательно.

Шейн скорчил рожицу.

– Прошу прощения, сэр – эм, то есть, Баррет, но на сотню миль вокруг нет больше никаких отелей. Не хочу так сильно давить на двигатель.

– Все в порядке, Шейн. Это подойдет для ночевки.

Пока Тай и Шейн разгружали наш багаж, Пит снимал нам комнаты, стоя возле кабинки, так как в мотеле не было даже вестибюля. Потянув за собой наши чемоданы на колёсах, мы пересекли парковку и пошли навстречу Питу.

Пит в беспокойстве сморщил лоб.

– Наши комнаты находятся в противоположных концах этой дыры, что сделает эту ночь производственным кошмаром для Тая.

Баррет фыркнул.

– Поскольку оно выглядит, как последнее место на земле, где я захочу быть, то думаю, все в порядке.

Тай скрестил руки на своей массивной груди.

– Я все также провожу вас в ваши комнаты и не хочу, чтобы вы из них выходили, не позвонив мне. А утром я приду и заберу вас.

– Хорошо, мам, как скажешь.

Пит помахал ключом в виде медвежонка перед лицом Баррета:

– У них только одна комната с двуспальной кроватью. В остальных по две кровати.

Мы с Барретом впились друг в друга взглядами. Если кому-то и нужна комната с двумя кроватями, так это нам. Может, последние несколько месяцев мы и делили номера в отелях, но уж точно не делили постель. Может быть, найдется диван, на котором один из нас сможет спать, может, даже выдвижной. Протянув руку, Баррет забрал у Пита ключ.

– Спасибо. Будильник на шесть утра?

– К сожалению, да, – Пит кивнул. – К семи нам уже нужно быть в дороге.

– Да, насчет этого, – Шейн откашлялся. – Никаких шансов, что я успею посмотреть, что с автобусом до семи. Нужно будет позвонить автомеханику. Это будет, как минимум, в восемь, если не в девять.

– Сукин сын, – простонал Пит.

– Успокойся, мужик. В худшем случае, мы арендуем машину, а Шейн встретит нас уже в конференц-центре.

Пит наклонил голову, взвешивая предложение Баррета.

– Это может сработать. Ладно, на всякий случай найду арендованную машину, как только размещусь в комнате.

– Хорошее предложение. Лучшее, что мы можем сейчас сделать, это немного отдохнуть, – сказал Баррет.

– Я позвоню тебе утром насчет измененного маршрута.

– Спасибо. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, ребята, – сказала я.

Верный своему слову, Тай пошел с нами в нашу комнату. Вставив ключ в замочную скважину, Баррет открыл дверь. Пошарив по стене в поисках выключателя, он зажег в комнате свет. Мы оба уставились на двуспальную кровать.

Дерьмо.

Было бы немного легче, если бы она была королевских размеров, или, хотя бы, полу королевских, но нет – это была обычная двуспальная кровать.

В комнате больше ничего не было, кроме неудобных на вид кресел, в которых никто спать не сможет. Поставив чемодан, Баррет подошел к кровати и схватил одну подушку, прежде чем повернуться ко мне.

– Я буду спать на полу.

Я покачала головой.

– Это невероятно благородно с твоей стороны, но тебе не нужно этого делать.

– Погоди, ты хочешь? – Баррет непонимающе поднял брови.

– Конечно, нет. В смысле, никто из нас не будет спать на полу. Мы можем спать вместе.

– Ты точно уверена, что хочешь это сделать?

– После стольких месяцев, проведенных вместе, думаю мы достигли такого уровня близости, что можем спать в одной постели. Ради Бога, ты помог мне пописать.